Развод. Бумерангом по самые я... - Каролина Шевцова Страница 30

сейчас забеременеете. Да, я не хотела детей, но не считаю это чем-то крамольным в моей ситуации. Обвиняйте меня в чем угодно, но я бы посмотрела на вас, в жопу зацелованных принцесс на моем месте! Вы хоть представляете, что значит выживать на стипендию? Или жить в коммуналке с сумасшедшей соседкой и гигантскими тараканами, которых не брал никакой яд, никакая отрава!

- Но ты всегда рассказывала это со смехом!

- Потому что успела наплакаться, Полина! Когда шла домой с очередной, сотой подработки в картонных ботинках и ревела от того, что занемели пальцы. Что я просто их не чувствую! А дома как обычно нечего жрать, и приготовить не из чего, потому что между пачкой макарон и поездкой на метро я выбрала последнее. Ехала, плакала и ругала себя за то, что лучше бы пешком, зато было бы чем кишки набить. А дома на диване тебя ждет ОН. Мечтатель, который обещает, что все будет хорошо, только не сейчас, а в каком-то далеком будущем. И, знаете что? Не обманул, однажды и правда стало хорошо. Однажды я смогла позволить себе и проездной и купить продукты. И новые кожаные ботинки на меху. И даже подумала, что мы сможем поехать в отпуск, не в этом году, нет, но если очень постараемся, то в следующем непременно. И стоило мне хоть на секунду поверить, что стало легче, как я увидела две полоски. И мой мир рухнул. Снова.

Вдруг ловлю взгляд Яшина. Его глаза – темные, глубокие – наполняются пониманием.

Неожиданным.

Пронзительным.

Он знает. Знает не понаслышке, о чем я говорю. Ведь с ним было то же самое – нищенская зарплата и вечные обещания. А еще ссоры. Постоянные крики, от которых я начала сходить с ума.

Яшин медленно подходит к окну, достает пачку сигарет. Его пальцы привычным движением вытаскивают одну… затем он смотрит на меня – и кладет обратно.

- Если ты так не хотела нас, могла бы предохраняться, - наконец произносит Полина.

- А я и предохранялась, - резко обрываю я. – Но судьбе было, видимо, плевать. Как и всем вокруг.

Комната наполняется тяжелым молчанием.

- Я не вас не хотела, девочки, - голос срывается. – Я не хотела детей в принципе, потому что в тот момент думала не о «семейном счастье», а о том, как выжить. Как прокормить еще и вас, когда нам на еду не всегда хватает. Но скажите, разве я давала вам повод считать меня плохой мамой? Разве вы хоть когда-нибудь считали себя нежеланными и нелюбимыми?

- Нет, мама.

Отвечают вместе, как по команде. И так же вместе смотрят в пол.

- Но папа сказал…

- Папа. Втянул. Вас. В наш. С ним. Конфликт. – чеканю каждое слово. Громко, чтобы они услышали, чтобы до них дошло.

Девочки сидят, опустив головы. Они выглядят разбитыми, даже поверженными, но в этой победе нет ни капли радости. Какая это победа — сражаться с собственными детьми?

 

Глава 19

В горле ком. На душе — липкая, въедливая грязь, которую не смыть ни обычным мылом, ни этим дурацким французским гелем – подарок Полины из Парижа.

Я ненавижу себя в эту секунду. Ненавижу этот тон, эти слова, эту роль. И особенно ненавижу, что все это видит Яшин – он так и застыл посреди кухни с видом зрителя в первом ряду.

Но остановиться уже нельзя.

- Девочки, - продолжаю я, смягчая голос, - откровенность вашего отца, подразумевает, что он рассказал всю правду? К примеру, раскрыл причину, по которой мы разводимся? То, что он ушел от меня к Лене? Той, которую вы считали подругой, которая проводила у нас выходные и иногда праздники. Той самой Лене, которая научила вас кататься на велосипеде и лазать по деревьям. Он рассказал, что полюбил ее и хочет строить с ней свою семью, а нашу забыть поскорее? Он ведь рассказал вам это?

Полина отводит взгляд. Яна сжимает кулаки.

- Не… не в таких словах, - бормочет старшая.

- Мама, это ужасно, - Яна вдруг срывается, слова вылетают быстро, как из пулемета, - то, что он сделал отвратительно! Мы с Полей осуждаем ее! Лена… она…

- Беспринципная дрянь и дешевая проститутка, - подсказываю девочкам и ловлю на себе насмешливый взгляд Влада. Кажется, он в восторге от моих методов вести переговоры.

А вот Яна не очень. Краснеет, смотрит на Полину, будто ищет поддержку от старшей сестры, потому что сама эту ситуацию не вывозит.

- Про себя мы назвали ее и похуже, - говорит Поля и замолкает.

- Да! Но не хочется слышать это от тебя. Ты ведь взрослая, мудрая - ты мама! Ты найдешь, как вырулить из этой ситуации. Отец поступил подло, но отнимать у него все - не выход! И потом, если сейчас вы разойдетесь на такой ноте, вам будет очень сложно сойтись обратно.

- Я не собираюсь ни с кем сходиться, Яна!

Почти кричу! Сжимаю телефон в руке так сильно, что вижу, как белеют костяшки моих пальцев. Я знала, что девочки попытаются оправдать отца, но не так быстро! Не сразу после того, как узнали про Лену! Я надеялась, что женская солидарность окажется сильнее детских переживаний, что теперь их жизнь изменится. Зря надеялась. И если с Яной еще можно договориться, то Полина вся в меня – упрямая, глухая к доводам.

- Ну да, - язвит она. - Выгнать, как собаку – это лучше?

Я молчу. Молчат и девочки. И эту тишину нарушает внезапный лай. Граф то ли проснулся от наших криков, то ли отозвался на слово «собака». Теперь не важно… Теперь я с ужасом наблюдаю, как мой маленький защитник неуверенно шагает в сторону Яшина и начинает рычать на бывшего мужа.

Ну, конечно! Новый человек - новый запах. И плевать, что Граф совсем щенок, инстинкты берут свое.

Граф лает. Громко и заливисто.

- Мам, что там? – Яна кажется напуганной.

- Поверни камеру! - тут же требует Полина.

Я вижу, как Яшин отрицательно качает головой. Куда ему деться? В посудомойку? Если только по частям. Но страх быстро сменяет равнодушием – а что мне собственно скрывать? Что плохого я сделала? Я в своем доме. Со своим адвокатом.

Не я изменяла, не я уходила, не я начала все это!

Спокойно, насколько позволяет ситуация, поворачиваюсь в сторону кухни, так, чтобы девочкам стало видно и Графа, и моего ночного