Развод. Бумерангом по самые я... - Каролина Шевцова Страница 31

Их лица - смесь шока и осуждения. Но я больше не собираюсь оправдываться.

- Кто это? - голос Яны звучит отстраненно.

Влад делает шаг вперед, его движения спокойны и уверенны, будто он стоит в суде, а не перед экраном смартфона.

- Яшин Владислав Борисович. Адвокат, представляющий интересы вашей матери.

- Тот самый Яшин? Мамин бывший? - Полина произносит это с таким презрением, будто говорит о преступнике. - И давно вы с мамой вместе?

- Мы не вместе. Ваша мама даже не знала, что я приеду, я решил это сам, когда мне позвонил Казанский Владлен и принялся угрожать расправой, если я вдруг стану помогать Карине… то есть, вашей маме.

- Враньё! Зачем папе это делать?

- Спросите у него сами, - голос Яшина становится твёрже. – Но оставить Карину в такой ситуации одну я не мог.

- Очень благородно, - язвит Полина. – А ночные визиты входят в стоимость ваших услуг или это нужно оплачивать отдельно?

- Что? Господи, что за бред! - Я вижу, как Влад краснеет. Для опытного адвоката он удивительно плохо держит удар. Или просто слишком переживает за меня?

- Тогда что вы делаете ночью у нас дома? – Не сдается Поля, а мне вдруг становится смешно. Яйца, еще не вылупившиеся, начинают учить меня – старую курицу.

- Я просто подвез вашу маму и… это не то, что вы подумали!

Снова перевожу камеру телефона на себя, отхожу в сторону и совершенно спокойно спрашиваю:

- А даже если это то, что вы подумали? Что с того, девочки? – голос звенит как лист металла.

- Мам, ты что… обиделась? - удивляется Яна.

- А у меня нет повода, милая? Не вы ли мне его дали? Вы уже достаточно выросли, чтобы хамить моему гостю, так что и я буду говорить с вами по-взрослому. Ваш отец изменял мне Леной. В этом доме, пока вы были на занятиях, пока отдыхали в саду, пока готовились к экзаменам в комнате – Они предавали нас всех! Ваш любимый папа и ваша любимая Лена! Это подло? Или я что-то путаю?

Молчание. Краснеют, уводят глаза в сторону.

- Отлично. А потом он заявил, что я плохая жена. Что если бы я была как его юная любовница…

- Папа не мог! – Перебивает Полина.

- Но сделал! – Крик вырывается сам собой. Я больше не контролирую ни слова ни эмоции. – А затем пообещал оставить меня без гроша. Нет, не так. Сначала ваш папа угрожал мне, что я буду на паперти милостыню просить. Затем ударил вашего брата Тимофея, потому что увидел в нем конкурента. Что молчите, или не знали?

По глазам вижу – и, правда, не знали. Об этом мой благоверный решил умолчать. Сейчас и Полина и Яна смотрят на меня с неверием и ужасом. Как будто им снова пять, и они впервые испугались грома. Сердце сжимается от жалости к собственным детям, но я силой подавляю этот инстинкт. Жалость в моем случае - слабость.

- Ваш отец поклялся не вмешивать вас в это дело, наш развод не должен был коснуться вас. Но когда ситуация пошла не в его пользу, позвонил и оболгал меня. И вместо поддержки, я получаю – что? Претензии, что я вас не хотела, и что у меня есть адвокат?! От самых близких, от моих девочек, которые за последнюю неделю делали что угодно, кроме одного – не позвонили и не узнали, в порядке ли я? Как я себя чувствую все эти недели? Как мне удается не сойти с ума от боли и обиды!

Молчат. Им нечего сказать. Сейчас я разрушила кукольный розовый мирок своих девочек… папиных дочек. Все годыони жили в домике Барби, а злая мама взяла и разбила очки, которыми они смотрели на жизнь. И кажется, бедняжки, порезались осколками стекол.

- Если вам настолько жаль отца, отдайте ему свою долю бизнеса. Или вы думали, что салоны не будут участвовать в дележке имущества? Нет, милые, ваш отец хочет получить их также, как и мою школу, как и Тимкин ресторан.

- Он… он не говорил, - шепчет Яна.

- А вы ему больше верьте. Это же папа, непогрешимый, почти святой!

- Мам, - Полина отводит глаза в сторону, - нам нужно все обдумать, мы позвоним и поговорим позже.

- Нет, - качаю головой. – Мы не будем говорить, пока вы не извинитесь. Потому что вы меня очень сильно обидели.

- Ну, прости!

- Ну… нет! Я хочу, чтобы вы обе поняли, что сказали и что сделали. Одним «извини» отделаться не получится. Хотите чтобы с вами говорили как со взрослыми, тогда и ведите себя соответственно! Пока что я вижу перед собой детей! Я все сказала! Спокойной ночи!

Отключаю связь, кидаю телефон в сторону. Тот с нехорошим стуком падает на паркет. Наверное, только что я разбила айфон, но мне плевать. Сейчас разбилось кое-что важнее тупого куска пластика – мое доверие к собственным детям.

Встаю, обвожу комнату пустым взглядом, будто тут нет ни Яшина, ни Графа. Пес – предатель - залез на колени Влада и, кажется, снова уснул. В любое другое время меня бы умилила эта картина, а сейчас… плевать.

- Тут несколько спален, - равнодушно произношу я, - выбери себе любую. Белье в том шкафу, кровать застелешь сам, хорошо?

Яшин осторожно перекладывает Графа обратно в лежанку и идет ко мне:

- Ты правильно все сказала. – Его голос тихий. - Только, наверное, не стоило подавать им идею о передаче салонов. Они могут отозвать доверенность и переписать ее на Казанского.

- Пусть, - говорю и сама поражаюсь, до чего же мне плевать. Поймав удивленный взгляд Яшина, объясняю: - все, что я делала, я делала для своих детей. Я хотела, чтобы они жили счастливыми, свободными, ни в чем не нуждались – то есть не как я. Даже Тимофей… когда я подарила девочкам салоны, то решила расширять точки общепита, чтобы было, что передать и ему. Мне лично не нужно много, Влад. Не все это – я равнодушно обвожу взглядом комнату. – Если мои дети, ради которых я все это время пахала, не зная сна и отдыха, выберут сторону отца, то я теряю что-то большее, чем просто салоны красоты или ресторан. Вот что страшно.

Яшин внезапно обнимает меня. Крепко, по-мужски. Его знакомый запах