Шум дождя - Тори Ру Страница 3

Наш с ней стайл мог бы быть похожим, но я одеваюсь в черное для того, чтобы быть незаметной, а она — чтобы эпатировать и агрессивно привлекать внимание. В ее обществе я теряюсь, становлюсь невыносимо тупой, не просекаю, когда она шутит, а когда пытается побольнее задеть. Она взрослая, самостоятельная и самодостаточная. Ей уже восемнадцать, она учится в художественно-реставрационном колледже, куда я мечтала поступить и куда, с моей травмой, путь мне теперь заказан.

Вытряхиваюсь из машины, дежурно обнимаю Анну, киваю Лизе, но не удостаиваюсь взаимности и, дождавшись, когда папа и его жена разомкнут крепкие объятия, вслед за ними ныряю в темный подъезд.

***

Новая квартира состоит из двух просторных жилых помещений, кухни, ванной, санузла и балкона. Я еще из прихожей замечаю в ближайшей спальне свои коробки и сумки вперемешку с чужими, и тяжко вздыхаю: кажется, мне предстоит стоически делить комнату с Лизой.

Наши родители, смеясь и краснея, подтверждают самые худшие опасения:

— Девочки, вы уж сами разберитесь, кто и где расположится! — плотно прикрывают за собой дверь и оставляют нас одних.

Лиза по-хозяйски направляется к одной из кроватей, окидывает меня убийственно хмурым взглядом, расстегивает рюкзак с пожитками и цедит через губу:

— Какого лешего вам с Евгением не сиделось дома? Мне из-за этого переезда теперь придется и к друзьям, и в шарагу на автобусе добираться.

— А я своих вообще больше никогда не увижу, — я пытаюсь ее подбодрить, но фраза звучит как начало спора, и Лиза криво усмехается:

— Типа, они у тебя были…

Мне нечем возразить.

Опускаюсь на мягкий ковер, распахиваю створки шкафа и молча разбираю привезенные коробки. Их содержимое горько и сладостно пахнет домом, и я изо всех сил креплюсь, чтобы не завыть.

У меня мало вещей — все, что имело значение, осталось в прошлом, а будущее похоже на белый лист. Мой угол напоминает больничную палату или гостиничный номер, зато Лиза завешивает свою половину мрачными плакатами и гирляндами в виде тыкв, старательно расставляет на стеллажи книги и акриловые статуэтки персонажей компьютерной игры, водружает на стол графический планшет. Очень скоро она обо мне забывает — плюхается на кровать, с кем-то оживленно переписывается и шепотом отправляет голосовые.

Я ни раз мониторила ее страницы в соцсетях и осведомлена, что у Лизы много друзей и даже есть парень. Может, она познакомит с ними и меня? Да, они старше, и я не вызову у компании интереса, но и позорить сестру не буду. Погуляю рядом, послушаю разговоры, посижу в сторонке и не открою рта…

Идея примерно секунду кажется мне блестящей. Судорожно подбираю нужные слова и поворачиваюсь, чтобы спросить Лизу о планах на завтра, но она обращает ко мне пустое лицо и отрезает:

— Просто уясни. Я ничего тебе не должна и нянчится с тобой не собираюсь.

4

Я просыпаюсь от духоты и странной тревоги, но она мгновенно разрастается до липкого ужаса — в окно врываются шорохи и стук капель. Как я могла забыть? Еще вчера по радио обещали небольшой дождь!

Накрываю ладонями уши, выскакиваю из кровати и отважно поворачиваю ручку на раме. Пугающий звук стихает, и я снова прячусь под одеяло.

Единственный минус теплого времени года — дожди. Серые, монотонные, нескончаемые, отрезающие от мира… Но в тучах над крышами виднеются голубые просветы, и я усиленно культивирую в себе позитивный настрой.

На удивление, на новом месте отлично спалось — видимо, сказалась усталость после долгой дороги. Сегодня мне снова снился он… Бабушка рассказывала, что в старину, если девушка собиралась ночевать в гостях, она просила суженого ей присниться, и тот действительно являлся в сновидениях.

Значит, это все же будет он… Невнятный, но волнующий образ опять запускает томление, предчувствия и надежды, но я легонько хлопаю себя по щекам, потягиваюсь и прислушиваюсь к голосам снаружи.

Кажется, остальное семейство давно бодрствует.

Папа улаживает какие-то рабочие моменты по телефону, из его ноутбука доносится меланхоличное пение Моррисси, Анна поторапливает Лизу, которая «уже два часа сидит в ванной», и та что-то неразборчиво бубнит. Минут через двадцать сестра возвращается в комнату с полотенцем на мокрых волосах и настежь распахивает окно. С улицы веет прибитой пылью и грибами, но дождь уже закончился, и беспричинный страх ослабляет хватку.

Лиза демонстративно игнорирует пожелание доброго утра, и я, прихватив домашние штаны и толстовку, тоже спешу на водные процедуры, а потом Анна приглашает всех к завтраку.

Обустройство кухни еще не закончено, в ней нет ни гарнитура, ни штор, ни люстры, но стол ломится от не известных мне блюд, и определить, из каких ингредиентов они приготовлены, навскидку не получается. Плюхаюсь на свободный стул и улыбаюсь папе. Он без слов понимает, что все хорошо, и удовлетворенно кивает.

Осторожно пробую и тут же накидываюсь на умопомрачительно вкусную еду, как могу поддерживаю беседу, но глухая враждебность Лизы давит и напрягает, и я выпадаю из общения.

Несмотря на хипстерскую бородку, очки и растянутый свитер, сегодня папа выглядит пронзительно юным, да и Анна, с копной каштановых волос и без намека на макияж, тянет скорее на студентку старших курсов. Папа словно светится изнутри, а зеленый взгляд Анны расфокусирован. Внезапно я опознаю в ее длинной просторной футболке папин любимый «Левайс» и краснею от неловкости, а Лиза, считав мое замешательство, издает саркастический смешок.

Анна забирает у нас опустевшие тарелки, ставит в центр стола поднос с десертом и чашками кофе и, строго зыркнув на Лизу, неожиданно ласково выдает:

— Лиза, мы с Женей страшно заняты вечером… И настоятельно просим: пригласи Варю погулять. Покажи город, познакомь с приятелями.

Мы обе вздрагиваем. Я — от дурной, иррациональной надежды, Лиза — от возмущения.

— Думаю, ей с нами не понравится, мам.

— Но попробовать стоит, ведь так? Пусть Варя сама решит.

На удивление, Лиза не спорит. Благодарит Анну за еду, отказывается от кофе и уходит в комнату. А я как можно дольше смакую десерт, болтаю с папой о погоде и вызываюсь помочь Анне с уборкой.

***

Полдня Лиза изводит меня игнором. Успеваю от корки до корки прочитать недавно купленную книгу, но вникнуть в ее содержание не могу. Меньше всего мне бы хотелось быть для сводной сестры объектом ненависти, но я понятия не имею, как расположить ее к себе.

— Лиз, ты меня услышала? — напоминает Анна, застегивая в прихожей босоножки, и папа, крутя на пальце