Чертовски неправильное свидание - С. Р. Джейн Страница 3

class="p1">Мама повела меня по тускло освещенной улице, я дрожала, все еще чувствуя холод, пробирающий до самых костей. Через пару минут мы подошли к шикарному ресторану с вывеской, на которой были выведены курсивом красивые буквы. Мама провела меня внутрь, и тяжелая дверь закрылась за нами с мягким стуком.

Оказавшись внутри, мама провела меня в туалет, а затем усадила на мягкую кожаную скамейку у входа, прежде чем снова исчезнуть, бросив через плечо строгий, предупреждающий взгляд, который так и кричал: не двигайся. Проходящие мимо люди бросали на меня косые взгляды, а я неловко ерзала на скамейке.

Я ненавидела, когда люди на меня смотрели.

Оглядевшись, я поняла, что в этом ресторане нет детей, кроме меня. Освещение было тусклым, отбрасывало длинные тени, которые танцевали на стенах, странная, незнакомая музыка тихо играла на заднем плане. Все взрослые были одеты в красивую одежду, держали в руках напитки и негромко вели беседы.

Я уставилась на свои потертые туфли. Мама пыталась придать им лучший вид с помощью перманентного маркера, но с ними мало что можно было сделать.

Мелькнула белокурая голова, и я увидела, как она – мама – смеется и улыбается мужчине, который, я могла поклясться, был на встрече этим утром. Что она делала?

Я никогда не видела ее такой… такой счастливой. Она никогда не была такой рядом со мной.

Минуты, казалось, длились вечно, и все это время я следила за матерью. Она осторожно взяла мужчину за руку и увела его от бара вглубь тускло освещенного ресторана. Мой живот урчал – я была очень голодна, и мне хотелось поскорее уйти отсюда… Что-то в этом месте заставляло мои нервы натягиваться струной.

Я продолжала ждать в мрачном углу, чувствуя себя забытым предметом мебели, и беспокойно оглядывалась по сторонам, надеясь, что мама скоро вернется.

Наконец, спустя вечность, они вышли оттуда, куда мама затащила мужчину ранее. Ее волосы растрепались, помада размазалась – красные мазки проступали на идеально напудренной коже.

Но меня напугала улыбка на ее лице. В ней было что-то тревожное, что-то, что заставляло меня нервничать. Хотя я не совсем понимала почему.

Мужчина наклонился, чтобы поцеловать ее, схватил за задницу, и мой живот скрутило. Я сидела в замешательстве и наблюдала за ними. Через минуту она медленно отстранилась и подмигнула ему, прежде чем зашагать к тому месту, где сидела я.

Ее улыбка исчезла, как только она подошла ко мне. Мама схватила меня за руку сильно и больно и, вытащив из ресторана, повела обратно к машине.

Мы тронулись, и тут мама наконец повернулась ко мне, ее голос был тихим и угрожающим.

– Завтра у тебя будет еще один шанс. – Ее слова разрезали воздух, как бритва.

Я кивнула, не зная, что сказать. Как у нее получилось договориться? Я не могла спросить, иначе она бы просто разозлилась.

– Посмотри на меня, – прорычала она, а затем неожиданно ударила меня по лицу. Это была острая, жгучая боль, от которой у меня навернулись слезы. Мама кричала на меня и раньше, впиваясь ногтями в мою кожу, трясла меня, чтобы донести свою мысль… но она никогда меня не била.

Что-то внутри рухнуло из-за этого, оставив странное, покалывающее чувство, которое распространилось по всей моей груди. Мама сверлила меня взглядом.

– Это только начало, Оливия. Если ты снова облажаешься, это будет не просто пощечина. Ты меня слышишь? Я заставлю тебя пожалеть о том, что ты не умерла. – Ее голос был холодным и угрожающим.

Я кивнула, слезы, которые мне удавалось изо всех сил сдерживать весь день, теперь текли по щекам.

Она усмехнулась, и остаток пути мы ехали в тишине.

* * *

На следующее утро мы снова были на том же месте, и я не могла избавиться от оцепенения, которое охватило меня в тот момент, когда она дала мне пощечину. Но, может быть, лучше оно, чем то страшное чувство, которое я испытала вчера.

Может быть.

Как и прежде, раздался еще один стук в дверь, и там была та же ассистентка, ее глаза расширились, когда она увидела нас.

– Я никогда не видела, чтобы кто-то получал второй шанс, – прокомментировала она, жестом приглашая нас в коридор и явно пытаясь получить ответы от моей матери. – Повезло вашей девочке.

Мама просто напевала, слегка ухмыляясь, когда мы шли.

Нас провели в ту же комнату, где случился мой вчерашний провал, но на этот раз… что-то во мне изменилось. Нервозность, которая охватывала все мое существо, исчезла, сменившись странным чувством отстраненности, как будто я на самом деле не стояла там, а они на самом деле не наблюдают за каждым моим движением. Мужчины в костюмах смотрели на меня с пустыми лицами, никаких надежд в их глазах не было – как будто они были готовы к тому, что я снова провалюсь. Мужчина, который был вчера в ресторане, сидел справа, и краем глаза я увидела, как он подмигнул моей матери.

Я долго смотрела на них – до того момента, пока моя мать не начала шевелиться позади меня из-за охватившей ее паники.

А затем я открыла рот… и запела.

Ноты срывались с моих губ легко, заполняя всю комнату. Я могла это сделать. Как всегда говорила мне мама, я не была умна и ни на что другое не годилась.

Но я могла петь.

Песня лилась – я закрыла глаза и позволила музыке унести меня. I Dreamed a Dream. Это была любимая песня бабушки. Именно она помогла мне выучить ее, и мы часто пели вместе у нее дома. Каждый раз, когда я пела эту песню, бабушка плакала.

Наконец открыв глаза, я увидела мелькнувшее удовлетворение на лицах мужчин, которые все это время пристально за мной наблюдали. Мужчина из вчерашнего вечера кивнул маме, и все ее тело, казалось, облегченно обмякло.

Значило ли это, что я сделала все хорошо… что она больше не будет на меня злиться?

Остальные мужчины поднялись и, как и вчера, собрались покинуть комнату.

Но мужчина из вчерашнего вечера остановился перед нами. Он был по-настоящему красив, с элегантно уложенными черными волосами и в строгом и опрятном костюме, как те, что носят люди в кино.

Но было в нем что-то такое, из-за чего у меня возникало чувство, словно по коже ползают насекомые.

Все в нем казалось слишком безупречным, слишком идеальным, и его темно-карие глаза… они были худшей частью. Они были холодными, как у мамы, и мне была ненавистна сама мысль о том, что прямо сейчас