Ничуть не влюблены - Шарлотта У. Фарнсуорт Страница 17

Когда глядишь на Конора, может показаться, что кататься на коньках просто. Не требует усилий. Мои две попытки выйти на лед оставили мне отчетливое впечатление, что это вовсе не так.

Я слышу скрежет металлических лезвий о замерзшую поверхность, но это единственный признак того, что он как-то напрягается. Он все летает и летает по катку, нарезая быстрые круги.

Иногда он забивает одну из шайб в ворота. Иногда превращается в размытое черное пятно, кружась и обходя невидимых соперников.

Иногда он перестает мчаться кругами и молча едет вперед, закинув клюшку на плечи.

Я не знаю, сколько времени стою здесь, завороженная. Непохоже, чтобы Конор собирался останавливаться, а я будто прикована к месту, чтобы делать хоть что-то, кроме как наблюдать за ним.

Потом взгляд серо-голубых глаз с размаху натыкается на мой.

– Привет, – заявляю я. Мой голос эхом разносится по пустому пространству над замерзшей водой.

– Привет. – Он подкатывает ближе ко мне, но оставляет между нами неуютно большое расстояние.

– А ты хорош, – выдаю я, не подумав.

– Я знаю.

Ни следа ухмылки. Его слова – констатация факта.

Я неловко улыбаюсь, ломая пальцы в карманах. Ненавижу извиняться. Презираю это. Сейчас мне еще тяжелее. Потому что это он. Даже если забить на ту трагедию, что сделала меня почетным членом семьи, которую он отказывается признавать, я недавно поняла, что этот человек меня и привлекает, и интригует.

Глубокий вдох.

– Слушай, прости, ладно? Ты нормально себя вел – наверное, – и мне не следовало о них заговаривать. Я знала, как ты… Не надо было ничего говорить. Это не мое дело.

– Ладно.

– Ладно, – повторяю я. Конор не уезжает. Он просто стоит, опираясь на клюшку. – Тренировка поздно закончилась? – Я оглядываю пустую арену.

– Пару часов назад.

– Но ты все еще здесь?

Я констатирую факт, и он меня на этом ловит.

– Ты наблюдательна, Хейз. – Смотрит на лед, потом на меня. – Проще, помнишь?

– Ну да. – Я не спрашиваю, какие сложности его преследуют.

– Не хочешь попробовать? – Он стучит по льду клюшкой.

– О нет, мне и так хорошо, – быстро говорю я.

– Не умеешь кататься? – ухмыляется он.

– Умею. Плохо, – исправляюсь я. – Но умею.

– Ну так покажи.

Я изучаю Конора, пытаясь понять, как выкрутиться.

– Ты будешь в шоке, но у меня с собой нет коньков.

– И это твоя лучшая отговорка? – Конор, качая головой, подъезжает к краю катка.

Через пару секунд он оказывается рядом со мной. Я высокая, но на коньках он возвышается надо мной еще больше обычного. Он ковыляет к краю арены, к рядам полок, которые, как я теперь вижу, набиты коньками разной степени убитости.

– Какой размер? – спрашивает Конор.

– Тридцать восьмой, – вздыхаю я.

Конор берет с полки пару коньков поновее и протягивает мне.

Похоже… сейчас что-то будет.

– Спасибо, – бормочу я, принимая у него коньки.

Я сажусь на нижнем ряду скамей, снимаю резиновые сапоги и завязываю шнурки на жесткой коже. А потом встаю на ноги, как новорожденная кобылка, шатаясь и колеблясь.

Что там замерзшая вода! Я даже по твердому полу не могу ходить на этих кусках металла.

Конор уже снова катается, нарезая круги на катке, как будто быть на льду – его призвание. Я не могу сказать то же самое. У меня уходит добрая минута, чтобы доползти до края льда, и еще тридцать секунд, чтобы убедить себя на него выйти. Я выдаю впечатляющий набор ругательств, когда мои коньки движутся вперед, не оставляя мне выбора, кроме как следовать за ними или навернуться. Я удерживаю равновесие, но с трудом.

– Хватай меня за руки, – командует Конор, внезапно оказываясь рядом.

– Нет, я сама.

– Харлоу, брось. Только пока ты перестанешь изображать ветряную мельницу.

Я тяжело вздыхаю:

– Ладно. Хорошо.

Он закладывает вираж и оказывается передо мной, катясь спиной вперед. Показушник. Вытягивает руки, и я внезапно начинаю опасаться далеко не только падения. Всего тринадцать дней назад – и меня бесит, что я их считала, – я бы никогда не заговорила с Конором Хартом. Теперь же собираюсь к нему прикоснуться. На нем плотные перчатки, но на мне нет. Моя бледная кожа кажется белоснежной на фоне черного материала его хоккейной формы.

И смотреть некуда, только на него.

Его глаза сейчас скорее голубые, чем серые. Может, это из-за светлого фона. Чистый лед и яркий свет. Взгляд Конора тут же встречает мой и не отпускает. Он смотрит на меня так, что это не помогает найти равновесие, которого у меня нет. Вернее, не было. У Конора крепкая хватка. Заземляющая. Когда он утягивает меня за собой, я начинаю понимать, что он чувствует, паря на льду.

Десять кругов, и я потею, несмотря на холодный воздух.

– Погоди, – говорю я, когда мы доезжаем до скамеек, где сидят хоккеисты во время матчей. Снимаю свою желтую куртку и бросаю на скамью. – Все, я готова.

Сначала Конор не двигается. Может, ему надоело таскать на себе мой вес? Я могу кататься медленно, но знаю, что у меня нет шансов поспеть за ним. Однако, встречая его взгляд, я вижу выражение, которое замечала у других парней. Не у него. Он меня как будто оценивает. В этой радужке проскальзывает животный огонек.

– Ладно, – отвечает Конор, снова беря меня за руки.

Я сглатываю, чувствуя жар – и вовсе не из-за упражнений. В мыслях проскальзывает образ его обнаженной груди. Ну вот почему он не может быть хоть немножко менее привлекательным?

Конор совсем не похож на Лэндона с каштановыми волосами и ореховыми глазами. Который всего на три сантиметра выше меня и не занимается ни одним видом спорта. Который держится небольшой группы друзей и встречается с одной и той же девушкой с первого курса. Два брата – разные как я не знаю что, и я в курсе, что они оба этим гордятся.

Мы дважды делаем круг по катку, прежде чем я открываю рот. Я опасаюсь задавать личные вопросы после того чем закончился наш последний разговор, но мне слишком любопытно.

– Почему ты выбрал Холт? – Конор пялится на меня. – Это в смысле…

– Я понял, в каком ты смысле. – Он изучает мое лицо. Что он там ищет? Понятия не имею. – Хотел остаться поближе к маме, – наконец говорит Конор. – И Холт был лучшим вариантом в штате.

Мне плохо удается скрыть удивление от его ответа. Я думала, «эгоист» – это синоним его имени.

– А как же Брайтон? – поколебавшись,