(Не)Мой (Не)Моя (СИ) - Лейк Оливия Страница 32

— Яна, думаю, нам проще будет общаться более неформально, — начал деловито. — Я редко беру пациентов по этому профилю и только женщин.

— Почему? — вырвалось на автомате.

— Потому что я люблю женщин, — признался расслабленно. — Мне нравится, когда женщина прекрасна, уверена в себе, сексуальна. Увы, не в каждой есть сила стать женщиной во всех смыслах без перекосов в одну сторону. У вас есть?

— Не знаю, — ответила после нескольких секунд раздумья.

— У нас будет десять сеансов: беседы и задания. Но должен предупредить, что моя методика может показаться шокирующей и вопиюще непристойной.

Я изумленно вздернула бровь, а он даже ухом не повел.

— Это мой метод. Если вы соглашаетесь, то назад дороги нет. Но, гарантирую, после этих десяти сеансов ты никогда не будешь той, кому позволяют себя любить.

Последняя фраза задела за живое. С Мирославом так и было. Наверное. Он не говорил, а я не могла заявить это на сто процентов, тем более, после некоторых его действий. Но отчасти это в любом случае было: я не была для него единственной, а он был для меня целым миром.

— Я согласна, — ответила тихо. Мы подписали договор с клиникой и обоюдное соглашение о неразглашении врачебной тайны со стороны Каминского и профессиональной — с моей. Видимо, его метод какой-то особенный, раз охраняли его бумажкой с подписью и тремя печатями.

— Начнем завтра, — он поднялся. — Я позвоню, когда сочту нужным.

— Вы сочтете? — не много ли платный доктор себе позволял?!

— Мы лечимся по моим правилам, госпожа Нагорная, — не удивлена, что навел справки. Я тоже почитала о его семействе. Артем предложил мне руку, помогая подняться. — Хотя можно начать и сегодня. С минета. Ты любишь сосать, Яна?

— Что?! — возмущенно вырвала руку. А не охренел ли товарищ сексолог?!

— Вполне стандартный вопрос, — привлек к себе и чуть надавил на плечи. От Каминского пахло чем-то свежим и острым, даже голова кружилась от сочетания перца и дождя.

— Отсосать тебе? Да пошел ты нахер! — вскинула руку для пощечины, но он перехватил. — Характер есть, — довольно улыбнулся. — И страстность тоже, — смотрел в мои глаза вполне профессионально, без пошлых намеков. — Не такая уж ты и пресная, Яна Николаевна, — отпустил меня, совершенно ошеломленную резкими перепадами температуры по палате.

— Вы не врач, вы придурок! — заявила в сердцах и стремительно бросилась к выходу.

— До завтра, — напомнил про сеанс. Я показала ему средний палец.

Только в машине поняла, что Яна Николаевна Нагорная, педагог со стажем, показала взрослому человеку фак! Долго смеялась. Это были яркие эмоции, но не такие, от которых хотелось оскорбленно плакать. Когда Каминский позвонил, я ответила…

Глава 18

Мирослав

После разговора с Яной я не поехал домой. Двинул обратно в аэропорт: я же только ради нее прилетел, хотел решить проблему, уговорить вернуться, показать, что мне не все равно. Что верю именно ей! Но моей бывшей жене это все уже не нужно.

Яна строила свою жизнь дальше, максимально дистанцируясь от меня и моей семьи. Только Ромка нас хоть немного, но соединял. Ведь права Мудрёна: я до сих пор считал, что вправе… Вправе что? Интересоваться ее жизнью. Решать проблемы. Обеспечивать финансово. Приезжать к ней домой, даже если неприлично поздно. Обсуждать все, как это было раньше; со смехом или серьезно, интимно, а иногда пошло. Касаться ее, пусть вполне невинно: убрать волосы за ухо, взять за руку, приобнять. В трусики не полезу, если сама не попросит.

Яна не из тех, чье «нет» — это завуалированное «да». Секс для нее чуть больше, чем тупо пися к писе и ничего личного. Яна думала, что я не замечал, как первое время зажималась, снимая передо мной одежду, или когда я сам срывал с нее белье. Стеснялась шрама, который абсолютно терялся на фоне ее прекрасного тела. Хотелось верить, что мне удалось избавить ее от всех комплексов. Доказать, что это абсолютно неважно (с такой грудью, какие там шрамы!), но моя бывшая жена должна доверять человеку, которому вручит себя, а я больше не был достоин ее доверия. Понимаю и принимаю.

Рейса до Новосибирска ждать до утра. Гонять джет компании туда-сюда не хотелось, пилоты устали, я и сам разбитый какой-то. Тяжелый перелет, джетлаг и никакого толка. Хотя… Яна дала мне богатую пищу для размышления. И это не про мой писюн. Размером меня бог не обделил, а умением… Получалось, тот я еще герой-любовник: жена год ложилась со мной в постель, мне доставляла удовольствие и молчала, что ей плохо. Янка, конечно, поддела меня, но мы оба понимали, что дело не в технике, размере или навыках. Она меня не чувствовала, поэтому не могла, а я был весь в смятении, да в сомнениях погряз. Все выбрать пытался… Выбрала в итоге Яна, и выбор этот поперек горла мне встал. Недолго музыка играла…

А еще вот на что глаза открыла: заботиться о женщинах, со мною связанных, стало обязанностью по умолчанию, считалось долгом и данностью. С матерью понятно: после смерти отца я единственной опорой и поддержкой остался, все вопросы решал — от финансовых до мелко-бытовых. Так мать пыталась держать меня ближе. Нет, какой-нибудь хитрый комплекс по Фрейду — не наш случай, мама просто боялась остаться одна: много знакомых, но никого близкого. Муж умер, отец воевал за власть в Петербурге, родной брат — алкоголик и жалкий человек, издевавшийся над слабыми. Бабушки давно нет, сестер не было, подруг тоже, только светские кумушки. Мама могла бы полюбить невестку и принять как дочь, но с Ликой у них на каком-то подсознательном уровне возникла антипатия, а Яна… Сначала была вроде как недостойна такого породистого жеребчика, как я, а потом Агата Владиславовна уже не могла пойти на попятную. Внуки стали отрадой, но мама так привыкла быть надменной, что и с ними была сдержана.

С Ликой было примерно так же: мы поженились, и даже после развода я не должен был оставлять ее один на один с проблемами. В основном, финансовыми. Не то чтобы она нуждалась, но на содержание от меня, Нагорного, рассчитывала. Роли не приносили ей каких-то больших денег (не голливудская звезда все-таки), а жить за счет отца в ее возрасте — не комильфо. Я не жадный и отправлял алименты вместе с маткапиталом, так сказать, ну и так, по мелочи что-то решал, когда Лика в Москве была, а вот когда вернулась…

Сначала Николь переехала, затем понеслось: одно, второе, третье, и все это казалось в порядке вещей. Помочь, решить, спасти и вроде бы без меня совсем никак не обойтись. Потом закрутилось… Флирт, кокетство, соблазн, мягкие обещания чего-то такого… А какого, собственно? Сейчас и сам объяснить не мог. Зуд в паху не вечен: когда его удовлетворил, по сторонам начал оглядываться: искать, что нас, собственно, еще объединяло? Ответ был — дочь и больше ничего. Мне уже не двадцать два: тогда нам обоим хотелось феерии, остроты, эмоций. Нам даже разговаривать не нужно было: я вливался в общий бизнес; она пропадала на петербургских кастингах, а ночью мы наслаждались тем, что давала нам молодость и страсть.

Сейчас все иначе. Мне нужна близость от женщины. Хочу быть на одной волне с ней. Хочу слушать и слышать. Домой возвращаться и разговаривать: делиться с человеком, да чтобы просто сказала, что все будет хорошо. Что у нас все получится. У НАС! Хочу, чтобы были МЫ.

Каюсь, пытался провернуть привычную схему с Яной: рядом задержаться хотел, нужным быть стремился, решать все ее проблемы. Чтобы не забыла меня, не отвыкла, не разлюбила окончательно. Чтобы я оставался ее мужчиной, хотя бы на те самые полшишечки. И это совсем не про секс. Но… Это все уже не нужно Яне. Я как мужчина больше ей не нужен.

В Новосибирске пришлось задержаться еще на две недели: Свят что-то задумал, но пока молчал. Военная интервенция или мягкая экспансия? Поскольку я не знал, насколько агрессивно мог действовать, то и времени на раскачку с местной властью ушло больше планируемого.