Продам жену, торг уместен - Диана Рахманова Страница 7

Комната оказалась просторной и залитой мягким, рассеянным светом. Пол был устлан ковром, окна выходили в сад, и сквозь тонкий шелк занавесок в комнату просачивался запах лаванды.

Я замерла у порога, не делая шага вперед.

В груди дрогнуло. Уже этой ночью… здесь. С ним. В этой комнате. В одной спальне. Даже если мы и дальше будем держать друг друга на расстоянии – сама близость, физическая, пространственная, будто нависала надо мной.

Взгляд скользнул по огромной кровати с высоким резным изголовьем и полупрозрачным пологом, опущенным с потолка. Пространства хватило бы и на двоих – и на целую пропасть между ними. Но я знала, как это бывает: случайное прикосновение ночью, тень плеча в темноте, дыхание рядом – слишком близко, чтобы оставаться просто соседями по спальне.

Такие мелочи обманывают. Стирают границы. Особенно ночью, когда темнота все уравнивает. И рано или поздно это все приведет к очевидному.

Супружеский долг. Простая, почти механическая неизбежность. Ни он, ни я пока не говорили об этом вслух – но оба понимали: рано или поздно это случится.

Я почувствовала, как вспыхнули щеки.

– Мне нужна лаборатория, – сказала я, не дожидаясь, пока Кассиан продолжит экскурсию. Голос прозвучал чуть тише, чем я рассчитывала, но хотя бы ровно. – Я видела постройки в саду. Можно ли переоборудовать одну?

Он слегка наклонил голову, и в его взгляде что-то мелькнуло. Он понял. Понял, откуда взялась моя поспешность, и о чем я на самом деле думала, когда смотрела на эту чертову кровать.

А кто бы не подумал?!

– Идем, – сказал он спустя паузу. – Покажу тебе подходящее место.

Я едва заметно выдохнула.

Он мог бы сделать это неловким. Мог бы позволить себе взгляд с подтекстом, фразу с двойным смыслом. Но не сделал. Оставил мне пространство – и я, как ни странно, была за это благодарна.

Не потому, что боялась. Просто… слишком рано.

Мы вышли через боковую дверь и пересекли внутренний двор. Кассиан шел чуть впереди, молча, и вскоре остановился у одной из пристроек – невысокое здание с широкими окнами, подбитое светлым камнем, обвитое плющом.

– Здесь, – сказал он и открыл дверь.

Помещение оказалось гораздо просторнее, чем представлялось снаружи. Высокие потолки, крепкие полки, столешницы из темного камня. В углу стоял стеллаж для реагентов, пустой пока – но это было легко поправить. Подведенные линии магии – тонкие, почти незаметные, но я чувствовала их вибрацию.

Все было уже готово к работе, как будто лаборатория просто… ждала меня.

– Подойдет? – спросил Кассиан.

Я повернулась к нему. Он стоял, чуть склонив голову, и смотрел не на лабораторию, а на меня. Его изумрудные глаза, холодные, как кристаллы, будто взвешивали каждую мою реакцию.

– Зачем ты сделал это? – выдохнула я, не в силах больше сдерживать вопрос, который жег изнутри, как кислота. – Зачем участвовал в аукционе?

Кассиан подготовил для меня комнаты, кабинет… даже лабораторию. Он старался создать уют, а сам оставался отстраненным и безразличным.

Я хотела правды.

Мне нужно было понять, с кем я имею дело – чтобы знать, как с ним разговаривать. Как себя держать. Впереди – долгие месяцы под одной крышей. И если нам предстоит сосуществовать, пусть даже формально, я должна знать его мотивы.

Хотя бы в общих чертах.

– Не обольщайся, Амалия, – сказал он наконец с легкой, почти ленивой насмешкой. – Это не из-за того, что я когда-то тебя любил.

Любил?

Слово резануло, как осколок стекла под кожей.

Как же. Конечно. Любил.

По-настоящему любила тогда только я. А он… он играл. Его слова в академии – о будущем, о любви всей жизни – были такими правдоподобными, что я поверила. Но правда оказалась проще: брак с Монфор был его билетом наверх. Тот же расчет, что у Ричарда. Только бывший муж хотя бы был честен в своем меркантилизме. Не рисовал картину совместного будущего, не говорил, что я любовь всей его жизни. Он не притворялся. И сердце мне не разбивал.

А вот Кассиан разбил.

Но я не собиралась ворошить прошлое, оправдываться или вытаскивать на свет то, что между нами так и осталось несказанным. Я знала, зачем он был рядом тогда, зачем ему нужен был наш союз – но не дала ни малейшего повода заподозрить, что его игра раскрыта.

Просто ушла на своих условиях. Не как жертва – как хладнокровная, расчетливая аристократка, для которой чувства – ничто по сравнению с положением и выгодой. Именно такую Амалию я показала ему напоследок. Так было проще.

Лучше выглядеть равнодушной, чем раненой.

– Я намерен уничтожить Ричарда. А ты – лишь первая ступень в этом плане. Пешка в мужской игре.

Я расхохоталась.

Сухо, зло, без капли веселья – больше в насмешку, чем от удовольствия.

– Полмиллиона, Кассиан! – Я смотрела на него как на дурака, которого обвели вокруг пальца. – Ты заплатил ему полмиллиона. Публично. На глазах у всей столицы. Это не месть – это щедрый подарок с бантом. Ричард до сих пор, наверное, пересчитывает золото.

Кассиан не улыбнулся. Только взгляд стал жестче, голос – ниже.

– Так бы и было, если бы на моем месте оказался кто угодно другой. Ричард ведь пытался сорвать сделку. Был готов отказаться от денег, лишь бы не допустить, чтобы ты стала моей.

Я застыла – и в следующую секунду все поняла.

С самого начала это была постановка. Кассиан вовсе не опоздал на аукцион – он просто наблюдал из-за кулис, пока вместо него торговался Тейр. Молчаливый, угрюмый, со шрамом на все лицо. Один его вид был достаточно пугающим, чтобы сбить с толку кого угодно.

Ричард наверняка даже порадовался, что я досталась такому. Решил, что это финальное унижение. Пока не понял, что истинный покупатель – его злейший враг.

– Ты все спланировал! – выдохнула я, ошеломленная.

– Конечно, – ответил он просто. – Но не потому, что люблю тебя. А потому что так больнее ему.

Он сделал шаг ближе, поднял руку и коснулся моего подбородка.

Не мягко. Холодно.

– Ты плохо знаешь своего бывшего мужа, если думаешь, что его волнует только золото, – тихо сказал Кассиан. – Все, о чем он сейчас может думать, – это ты. У меня. В моем доме. В моей постели.

Он провел пальцем по моим губам – жест внимательный, почти интимный, но в нем не было ни тепла, ни ласки.

Только демонстрация власти.

– Все наблюдают. Все сравнивают. И никто не пропустит, как ты расцветаешь рядом со мной.

Он отступил на шаг, и я поняла: он уже не