Стихийница - Екатерина Александровна Боброва Страница 25

С новой тряпкой мытье пошло веселее, а может, она просто приноровилась.

Чтобы не скучать во время уборки, Оля принялась разбирать надписи на незнакомых портретах. Там было много всего и о стремлении к знаниям, и о сокровищах, которыми обладают ученые, но нигде не говорилось, что делать девочке, потерявшей память и семью.

Мытье действительно успокаивало, словно вместе с грязной водой убирая из души тревоги и сомнения.

А ночью ей приснилось, как она укладывает спать огненного кролика. Гладит его по ушам. Говорит, какой он хороший. А рядом стоит кто-то. Знакомый и родной. И она слышит его голос: «Держись, сестренка. Я обязательно тебя найду и спасу».

— Никогда не думал, что мытье может быть столь эффективным, — задумчиво проговорил мастер Хе на следующий день, когда она раз за разом била чистой силой по его щитам. — Может, к темным подвал? Заодно порядок везде наведем. Ты смотри, как отлично получается. Быстро схватываешь. Молодец. Пожалуй, я буду рекомендовать допустить тебя до всех занятий.

Ее действительно допустили, и она буквально утонула в обрушившейся информации. И хорошо, что память была заблокирована — новые знания не мешались со старыми, и она все воспринимала с чистого листа.

Со стихиями было… стихийно. Берешь силу — используешь. Здесь же масса правил, законов, теорий. Каждую мыслеформу надо было прорисовывать на бумаге, потом изображать рукой в воздухе и только потом переходить к мысленной практике. Можно было и чистую силу использовать — потоком, только работать линиями экономнее выходило. Лишняя энергия не расходовалась и не уходила в пустоту. Здесь вообще любили точность приложения сил, а главным принципом была экономия. Лучшее заклинание считалось то, что тратило как можно меньше сил создателя.

Силовые линии различались по цветам. Основные — белые, ментальные — желтые, целительские — зеленые, некромантские — черные, ну и природные, конечно. Огонь, естественно, был, но бездушный, имея лишь тепловую энергию, которую и впитать нестихийнику толком было нельзя.

Самым популярным занятием считалась артефакторика, а мечтой практически любого в школе было попасть в сильную гильдию, изобрести что-нибудь значимое и получить звание старшего мастера. Сами же гильдии все больше стремились использовать механизмы без одушевления. Все тот же принцип экономии. Зачем тратить магию, когда можно использовать электричество?

Но так как директор не жаловал новомодные изобретения, школа большей частью жила по-старому: учились здесь по бумажным книгам, использовали самодельные иллюзии вместо экранов, связывались друг с другом почтовиками, лишь у пары человек были телефоны. Единственное, что модернизировали в здании — это электричество и водопровод. Все остальное, включая одушевленных, существовало тут столетиями.

Школа имела богатую историю. Раньше в ней училась знать. Потом был упадок. Брали всех. Но приход Шлейха на должность директора вдохнул в школу новую жизнь — она стала центром для сложных детей.

Большинству из ребят, как выяснила Оля, не было куда идти даже летом. Потому официально каникул в школе не существовало. Как не было визитов родственников. Изредка кто-то из ребят получал подарки на день рождения от родни, и каждая мелочь становилась предметом мрачной зависти остальных. И по этой причине здесь не было принято расспрашивать о прошлом. Хочешь — рассказывай, но лезть в душу никто не будет.

Пару раз в год приезжали комиссии, чуть почаще — делегации от благотворительных организаций. Дарили конфеты, фрукты, устраивали игры, фестивали. Младшие радовались искренне, старшие относились к визитам с презрением.

Обо всем этом Оля узнавала из вечерних разговоров парней. Теперь они заходили к ней осторожно, вежливо стучась и алкоголь больше не приносили.

В тот вечер, когда она смогла заглушить стихии, ташир с кроликом рано вернулись с прогулки. Зверь не стал сразу уходить. Положил тяжелую башку девочке на колени, подставляя уши под почесывание, блаженно прищурился. Рядом возбужденно прыгал по кровати Снежок, посылая девочки мысленные картинки своего дня: трава, много травы, небо, солнце и вкусные желтые цветы.

Она так и не поняла, что связывает этих двоих. Да и какая разница? Главное, Снежок счастлив, а страж не против их совместных прогулок.

Первым насторожился ташир. Открыл глаза, ощерил нос, тихо зарычал, а в следующий момент дверь комнаты резко распахнулась.

— Парни, наконец, оторвемся! — с радостным воплем, доставая из кармана пиджака бутылку, ввалился Огонек. — Сто лет уже ничего не отмечали! Мелкая, ты не про… — он замер на полуслове, споткнувшись взглядом о сидящего у кровати ташира. Улыбка стекла с губ, взгляд остекленел, а лицо посерело.

— Ты чего застрял? — грубо вопросили из-за спины, впихивая начавшего было упираться парня внутрь.

— О! — только и произнес высунувшийся из-за него Лист — и застывших стало двое.

— Да, что вы там тормозите? — возмутились в коридоре. Пихнули как следует — и Огонек приблизился на пару шагов к предупреждающе скалящемуся таширу.

— Парни, а давайте в другой раз? — взмолился тот, упираясь ногами, но напиравших было больше, так что парень проиграл эту схватку и проскользил еще пару шагов.

— М-м-мелкая, мы, кажись, невовремя, — заикаясь и умоляюще глядя на нее, проговорил Огонек.

— Да нет, заходите, только я позаниматься хотела. Мне сегодня полный допуск дали, — похвасталась девочка. — Столько всего догонять надо… Боюсь, я не справлюсь.

— Допуск — это надо отметить! — проорал Лист, впихиваясь в комнату.

Ему ответом было низкое, утробное рычание.

— Да, заземли меня в песок, — испуганно выдохнул парень, и бутылка с гулким стуком выпала из его ослабевших рук, покатилась по полу прямо к кровати.

Страж шагнул к ней, подхватил зубами. Отчетливо послышался хруст, и раздавленная бутылка со звоном осколками осыпалась на пол.

— Вот же… — горестно выдохнул кто-то. Остальные мудро промолчали.

Некоторое время они стояли, обмениваясь взглядами. Ташир изучал их. Они прикидывали отступление, и на лицах все явственнее проступало горестное выражение: не успеть.

На полу разлилось темное пятно, ощутимо запахло алкоголем. Снежок раздраженно чихнул и потер лапкой нос.

Страж терпеливо выжидал, только хвост нервно мотался из стороны в сторону, да когти цокнули, когда зверь переступил с лапы на лапу.

— Огонек! Мы же как раз от них избавиться хотели, да? — с нездоровым энтузиазмом поинтересовался Туман, растягивая губы в неестественной улыбке.

— А? — откликнулся Огонек, продолжая тупо пялиться на белоснежные зубы стража.

— Бутылки… — одними губами прошипел Туман.

— Точно! — выдохнул парень и суетливо заговорил, болезненно улыбаясь: — Мы же сюда зачем шли? Вылить хотели. Все до капли. А зачем они нам? — он шумно сглотнул, улыбка на мгновенье сползла с губ, но Огонек тут же выправился, продолжив в два раза оживленнее: