Стихийница - Екатерина Александровна Боброва Страница 17

Он обошел девочку по кругу, осматривая, словно товар на рынке.

— Как будто ваш мир лучше, — не сдержавшись, буркнула Оля.

Мастер остановился перед ней, покачался с пятки на носок, заложив руку за спину. Вопросительно поднял брови.

Девочка напряглась.

— Огонь — дрянь, — проговорил мужчина скучающим тоном, — сдыхла вонючая. Гадство, а не стихия.

Оля с силой стиснула зубы. Мастер все сильнее вызывал раздражение.

— Плохо стараетесь, — вытолкнула она из себя ехидно.

Мастер прищурился, прошелся по ней взглядом, уставился куда-то за спину, одобрительно кивнул:

— Какой-то контроль у тебя есть, Пепел. Значит, работать будем глубже. Прям сегодня и начнем.

Он сделал три шага назад, а потом ударил воздушной волной в грудь.

Девочку уронило, протащило по полу. Спину обожгло болью, а мастер уже готовил следующую атаку. Оля вскочила, атакуя в ответ. Воздух полыхнул капельками пламени. Собрался в огромную змею и попытался ударить сверху спокойно ожидавшего ее нападения мужчину. Кажется, это было лучшее ее достижение — огненный змей.

Зубы живым пламенем щелкнули по щиту. Морда, сминаясь, растеклась по невидимой преграде. А сверху уже падала сверкающая сеть, оборачиваясь вокруг огненной туши, впиваясь, разделяя на фрагменты.

Боль от уничтоженного заклинания ударила откатом по нервам.

Оля закричала. Выгнулась, падая на колени. Мир заволокло пеленой слез. И косая, размытая фигура мастера в нем неотвратимо приближалась.

Мужчина присел на корточки. Тон голоса сделался проникновенным.

— Главное преимущество стихий в том, что они гасят откаты. Практически всегда. Но тебе стоит забыть об этом, если хочешь стать нормальным магом, а не вот этим вот придатком природы. Давай, покажи мне, на что ты способна без огня и, если не ошибаюсь, воды. На что способна именно ты. Бей!

Оля стерла плечом слезы. В душе билось много чего: от ненависти к мастеру до понимания, что ей дают урок. Жестокий, болезненный, но урок. Впрочем, легче от этого не было. Боль диким зверем грызла внутренности, тянула нервы и было невозможно на чем-то сосредоточиться. Хотелось свернуться калачиком, укрыться одеялом и спрятаться под ним от всего мира.

— Давай, детка, удиви меня. Захоти убить. Сама. Без помощи друзей. Найди в себе настоящую силу. Иначе, я буду гонять тебя тут целый день.

И сила предупреждающе толкнула в плечо, намекая, что шутить здесь не собирались.

Забыть о пламени? Это возможно? О воде? О той, что всегда поддерживала, помогала… Ее память сейчас жила чувствами. Оля не знала, просто чувствовала — они действительно были друзьями.

— Все проблемы у тебя в голове, — мастер выразительно постучал по своей, — решишь их и все получится. Просто убей их. Сотри. Убери. Очисти себя и сможешь работать с чистой силой.

Убить? Оля задохнулась от ужаса. Ни за что.

А за спиной мастера воздух показательно собирался в туман. И там мелькало что-то темное и явно недоброе.

— Ударишь огнем — пострадаешь, — лениво предупредил наставник.

Оля, дрожа, прикрыла глаза.

«Вам нужно уснуть. На время. Пожалуйста».

Слезы горячим потоком потекли по щекам.

Она словно часть себя стирала. Отказывалась от того, что всегда было с ней. Будто еще одной руки лишалась или ноги.

— Давай, — приказ стегнул по коже.

И огонь рванул навстречу опасности. Туман смял его, словно бумагу. Проглотил без остатка, а следом набросился на девочку.

Оля, взвизгнув, покатилась по полу — сверху, обжигая болью, стегал металлический дождь.

— Плохо, — известил мастер, развеивая заклинание.

Девочка замерла, тяжело дыша. Тело болело так, словно по нему толпа пробежалась. Она осторожно, прикусив губу и сдерживая стон, поднялась.

— Но характер бойца. Это хорошо. Работаем.

И она снова отбивалась. Ее таскали по полу, били, швыряли. Мастер с убеждений перешел на ругань. Кажется, в зал кто-то заглядывал, но был грубо вышвырнут вон.

В какой-то момент она, ослепнув от слез, бесконечно устав и практически теряя сознание от боли, перестала защищаться. И огонь виновато отступил в сторону. Ушел куда-то вглубь. Воду она не чувствовала уже давно. А потом, прорываясь из глубины, горячим потоком хлынула сила. Странная. Чужая. И в то же время своя. Родная.

И Оля, закричав, ударила. Слепо. В отчаянии и боли. Ударила всей сутью. Собой.

Полыхнули защитные надписи на стенах. Зазвенело, вылетая наружу, стекло.

А она все кричала. Мир сошелся в этом крике, в выплескивающейся наружу боли. Перестал существовать вне потока силы.

Она не видела, как страшно ругающегося мастера, протащило по полу, впечатало в стену.

Не видела, как летит в нее кинутое им сонное заклинание.

Крик стих, оставшись внутри, в сердце, в меркнущем сознании.

— Чтоб я еще раз инициировал стихийника, ману мне в печень.

Мастер встал на четвереньки. Потряс головой, вытрясая из нее звон. Защита едва выдержала. Кажется, он все-таки пережал. Или там проснулось что-то мощное, родовое…

Подошел к девчонке. Проверил состояние. Хмыкнул. Даже к целителю, пожалуй, можно не отправлять. Синяки пусть поболят — полезно. А так… отлежится до вечера и ладно. И он задумчиво отер ладонью взмокшую голову, размышляя, как огранять доставшийся ему камень.

Шлейх с раздражением осматривал разгромленный зал. Защиту он восстановит, а вот стекла… Снаружи группа старшеклассников, так удачно пойманная вчера за распитием, убирала осколки, заодно практикуя сегментированную левитацию. Судя по ругани, доносящейся сквозь выбитые окна, получалось не у всех.

— А я говорил, нельзя экономить на защите, — вкрадчиво произнес Хе, как обычно бесшумно возникая за спиной. Не то, чтобы Шлейх его не заметил — годы директорства приучили всегда иметь «глаза» на спине, но применять отслеживающее заклинание против преподавателя, которому он, Шлейх, между прочим, зарплату платил, несколько раздражало. Тем более, что мастер не стеснялся и маскировкой пользоваться, словно поставил себе цель — застать начальство врасплох.

— Установили бы противоударные, не пришлось бы сейчас платить за новые.

Еще и смел указывать на промахи…

Шлейх стиснул зубы, сдерживая раздражение. Знал бы Хе, сколько стоили противоударные… Так и разориться можно. А деньги… Их всегда не хватало.

— Как девчонка? — спросил он, обрывая дискуссию об окнах.

— Нормально, — заверил мастер. — Повреждений нет, синяки сами пройдут. Отлеживается сейчас в комнате. Позже загляну проверить. Нежная она, явно не в поле работала и при этом неплохо развита физически. Словно и не барышней воспитывали. Память — это… — и он с намеком замолчал.

— Не я, — поморщившись — знал ведь кто — ответил Шлейх. — Но я никогда не отказываюсь от дара небес.

Мастер понимающе