Огнев на линии любви - Лина Коваль Страница 22

– Они тебе подходят, – он подмигивает. – Красивые, строгие и царапаются, заразы.

Стараясь не задеть шипы, обнимаю покрепче букет, а Огнев сжимает в объятьях нас обоих.

– Спасибо, – довольно улыбаюсь и тянусь за горячим поцелуем.

Позже, пока Антон обедает пирожками и запивает их чаем, я занимаюсь цветами. Отыскиваю ведро побольше и аккуратно подрезаю стебли. А потом фотографирую, чтобы Ленке отправить. Я не очень люблю хвастаться, но сейчас очень хочется поделиться с подругой.

Развернувшись, исследую подтянутую фигуру, сидящую за столом. Никогда не думала, что буду умиляться тому, как мужчина ест. А сейчас зависаю. Все в нем нравится. Кроме независимости…

Не выдерживаю, подхожу сзади и обвиваю крепкую шею. Склонившись, целую колючую щеку.

– Ты чего? – поглаживая запястье, спрашивает.

– Ничего, – умиротворенно отвечаю. В голове вдруг созревает план. – Антон.

– М…

– Ты поел?

– Ага. Снова про топор спросишь? Я уже все на завтра приготовил.

– Нет. Я про другое. Пойдем.

Беру его за руку и заставляю подняться, а потом веду в спальню. Там загадочно обрисовываю мышцы на груди пальчиком и киваю на кровать:

– Садись.

– Очень интересно…

Подцепив подол платья, стягиваю его через голову, оставаясь в одних стрингах. Устраиваюсь на полу между широко разведенных колен и тянусь к металлической пряжке на ремне.

– Что это ты делать собралась, Фюрер? – хрипловато спрашивает Антон, не сводя глаз с моих губ.

Пока он тяжело дышит, расправляюсь с ширинкой на джинсах, сдвигаю резинку трусов и обхватываю напряженный член. Словно завороженная наблюдаю, как он каменеет у меня в руке. Набитый на стволе ключ увеличивается в размерах.

Рот наполняется слюной. Я капец какая испорченная.

– Ты сказал, что сегодня праздник?..

– Пожалуй, отмечу этот день в календаре.

Глава 23. Есения

– Есения Адольфовна. Соколов – самый настоящий идиот!..

Эта парочка меня когда-нибудь доведет. Тяжело вздохнув, пристально смотрю на восьмиклассника Соколова, который уныло потирает затылок и мрачно выдает:

– Ты сама не лучше… Дурочка с переулочка, Ласточкина!

Пытаясь хоть как-то образумить детей, значительно повышаю голос:

– Оля, Андрей, вы с ума сошли? Как вы разговариваете? Что про вас скажет Антон…

– …Юрьевич, – усмехается Огнев, присев у костра на корточки, чтобы подкинуть сухих веток.

Стыдливо закусив губу, отворачиваюсь к небольшому пруду, на водной глади которого отражается золотистый осенний лес.

М-да.

Есения Адольфовна Файер! Это залет. Ты делала минет человеку, отчества которого знать не знаешь.

Так себе достижение к двадцати пяти годам. Радует только, что сама этого хотела до судорог.

– О чем это ты думаешь, негодница? – слышу грубоватый голос сзади, а следом чувствую прикосновение тяжелой ладони к плечу.

Обернувшись, с благодарностью принимаю железную кружку с горячим дымящимся чаем и успеваю заметить, как мужской внимательный взгляд касается моих губ. Поджимаю их недовольно и в ответ пристально изучаю суровый профиль: высокий лоб, идеальной формы нос и широкий подбородок. Одет Антон в потертые джинсы и черную шерстяную водолазку, которая соблазнительно обрисовывает мускулы на груди.

– А сейчас о чем думаешь? – смеется он.

Боже.

Отвисаю и, по-моему, краснею.

Этот спасатель ведь насквозь меня видит! О чем думаю? Что скрываю? Чего хочу? «Ну с последним тут несложно», – размышляю, маленькими глоточками отпивая кипяток.

Когда мы вдвоем, я все время хочу Огнева.

Может быть, это вообще последствия ковида? Я им в конце весны переболела…

Ерунда какая-то.

Все равно несправедливо: мои внутренние тараканы словно в прозрачном аквариуме прямо перед Огневым. Тараканы, которыми, на секундочку, я всегда гордилась: независимые, по-хорошему вредные и самую малость «ссученные». Они теперь все как один: беззащитные и хиленькие. Лежат себе в уголочке и томно шепчут: «Ох, Антон! Ах, Антон! Еще!»

И я такая же.

Бесхребетная.

Это не к добру.

– Ты с чего сегодня какая-то притихшая? – спрашивает Антон, оборачиваясь на ребят.

Мой класс практически в полном составе отправился на Спартакиаду, а мы с дежурными остались готовить обед: начистили картошку, морковь и лук и подготовили банки с тушенкой. Теперь ждем, пока вода закипит, чтобы отправить все это в котелок.

– Я ведь на работе, Антон. Поэтому серьезная…

– А я уж думал, вдруг натворил чего? С тобой все время ухо востро держишь. Мало ли…

– Нет, все отлично. Я тебе очень благодарна. Да и детям было полезно послушать о пожарной безопасности в лесу. Правда, как, превращаясь в угольки, умирают пушистые зайчики и лисички при лесных пожарах, мог бы не рассказывать. Это было явно лишним.

– Хотел придать реализма, – жестких губ касается мальчишеская улыбка.

Мне по привычке хочется провести пальцами по широким плечам или привстать на носочки и обнять за шею, но я держу себя в руках. Как же сложно быть педагогом рядом с ним!..

– Для кого-то это реализм, а для кого-то – вынос мозга в родительском чате, когда дети вернутся из похода. Ты бы знал, какие есть мамашки. Они мне все законы припомнят и такое устроят за твое живописание. Мало не покажется.

– Добавь-ка меня туда, – строго приказывает Антон. – Я и там порядок наведу.

– Вот еще, – закатываю глаза.

Улыбаюсь украдкой.

– Есения Адольфовна, кажется, вода закипела.

– «Кажется, вода закипела», – передразнивает Олю Андрей. – Что ты за девка такая? Не знаешь, как вода кипит?

– Отвали, придурок тупоголовый. Сам девка.

И снова борюсь с улыбкой. Эти двое каждый божий день только и делают, что ругаются. Кого-то мне напоминают.

Как только вижу, что Оленька набирает воздух в легкие, чтобы в очередной раз пожаловаться, не выдерживаю:

– Хватит. Пожалуйста! Вы бы лучше за наших поболеть сходили. Раз все равно только и делаете, что ругаетесь.

– Пойдем, Ласточкина, – дергает Андрей Олю за длинный хвост на голове.

– Разбежался. Я одна пойду, Соколов. С тобой стремно как-то.

Мы с Антоном провожаем горячую парочку подростков взглядами.

– Прям птичий ансамбль у тебя тут, – шутит он, обнимая меня со спины.

– Ага. Боюсь, это у них серьезно, – задумчиво произношу.

– Я тебя умоляю, Есь. Им по пятнадцать от силы.

– И что? – вздыхаю, выпутываясь из объятий.

Мало ли кто придет.

Вспомнив об обеде, осторожно, чтобы не обжечься, скидываю в котелок все заготовленное. Антон помогает, вскрывая ножом консервные банки. От аппетитного запаха тушенки на свежем воздухе желудок в трубочку сворачивается.

– Есения Адольфовна…

– Да? – откликаюсь.

На нашей полянке появляется новенькая коллега из Москвы. В модных, идеально сидящих на стройных ногах джинсах и черной косухе, из-под которой виднеется белоснежный свитер, на походницу она совершенно не походит.

Оделась как на осеннюю фотосессию в лесу, блин, а мы комплексуй.

Поднявшись с земли, скромно отряхиваю свои старенькие скинни и поправляю