Битва за сердцееда: Версальский фронт - Натали Карамель Страница 32

фонтанов, отбрасывали таинственные тени, превращая геометрическую строгость партера в лабиринт света и тьмы. Среди зелени мерцали огоньки, слышался смех, негромкая музыка лютни и виолы доносилась откуда-то со стороны Оранжереи — король или кто-то из принцев устроил импровизированный концерт. Столы ломились от изысканных закусок, сладостей и прохладительных вин.

Елена — Виктория была центром притяжения. Облаченная в платье цвета лунной пыли, усыпанное крошечными серебряными звездами (еще один «подарок» Лоррена, подчеркивающий ее статус его «ночной звезды»), она парила среди гостей. Уроки Версаля усваивались быстро. На дерзкий намек маркиза — остроумная, чуть язвительная отповедь. На комплимент стареющего герцога — кокетливый, двусмысленный ответ, заставлявший его пыжиться от удовольствия. На сплетню графини — легкое, обезоруживающее непонимание, тут же переведенное в шутку. Она искрила, как шампанское, которое лилось рекой. Лоррен, шедший рядом, сиял. Его пташка не просто пела — она училась летать в их стае, и училась блестяще. Гордость и обладание распирали его.

— …и представьте, Виктория, — Лоррен говорил чуть громче обычного, его щеки порозовели от вина, а глаза блестели особым, раскованным огоньком. Он наклонился к ней, делясь «секретом» так, что могли слышать ближайшие любопытные уши. — Эти венецианские банкиры! Акулы, не иначе. Жадность их погубит. Помню, имел дело с одним — Амброджо Морозини, слышали? — Он произнес имя с презрительной гримасой, словно выплевывая косточку. — Торговался за каждый сольдо, как последний лавочник! Настоящий ростовщик. С ними только железная рука и холодный расчет, иначе сожрут с потрохами. — Он отхлебнул вина, удовлетворенный своим рассказом и собственным могуществом, которое, по его мнению, сломило жадного Морозини. Что именно он делал с банкиром — закупка оружия, перевод средств для тайных операций, давление на конкурентов Лео? — он, конечно, не уточнил. Но имя прозвучало. Звонко и опасно.

Елена засмеялась легким, серебристым смешком, поднося веер к губам.

— Железная рука — это точно про вас, герцог, — кокетливо бросила она, ловя его самодовольный взгляд. Но внутри мысль уже мчалась: Амброджо Морозини. Венеция. Тетушка Лео, маркиза Элиза де Эгринья. Ее тайная сеть должна узнать это имя. Возможно, ниточка к Лео. Возможно, слабость Лоррена. Мари, — мысленно отметила она, — завтра же. Только осторожно.

Лоррен, подогретый ее смехом и вином, продолжал павлинить перьями своих историй — о дипломатических победах (своих, конечно), о редких соколах, о дуэлях, где он был непревзойден. Елена улыбалась, кивала, бросала восхищенные взгляды, ловко парировала его колкости. Внутри же холодный голос шептал: «Старый, пьяный пердун. Твое тщеславие погубит тебя. Я запомню все».

Они подошли к группе оживленно шепчущихся дам возле фонтана Латоны. Дамы, завидев фаворитку Лоррена и его самого, тут же расцвели в улыбках, но в глазах читалось жгучее любопытство.

— Мадам Виктория! Герцог! Вы слышали? — воскликнула одна, не в силах сдержать новость. — Ужасные вести с севера! Контрабандисты, настоящие разбойники, напали на патруль под Сен-Дени! Но нашла коса на камень! Говорят, молодой маркиз Шарль де Сен-Клу, представьте, всего двадцать лет, в одиночку задержал троих! Настоящий герой!

Елена замерла. Сердце ушло в пятки. Шарль?

— Но… — лицо второй дамы стало трагическим, — говорят, его ужасно ранили. Шпагами, пистолетом чуть не в упор… Смертельно, дорогая, смертельно! Его еле довезли до поместья Сен-Клу. Никто не знает, выживет ли бедняга. После такого подвига — король просто обязан наградить его, если… если он выкарабкается, конечно. — Дамы вздохнули в унисон, смакуя трагедию.

Шарль. Милый Шарль, ушедший в армию «стать мужчиной». Смертельно ранен. Единственный сын и надежда древнего рода. Мир вокруг Елены на мгновение поплыл. Музыка заглохла в ушах, сменившись гулом. Она почувствовала, как кровь отливает от лица. Веер в ее руке дрогнул.

— Мадам Виктория? — Голос Лоррена прозвучал рядом, резкий, настороженный. Его цепкий взгляд уловил мгновенную бледность, тень настоящего ужаса на ее лице, так не похожую на искусную игру. — Вы знакомы с семейством Сен-Клу?

Елена заставила себя вдохнуть. Собрала рассыпавшиеся мысли. Нельзя выдавать настоящую боль. Нельзя.

— Я… — голос ее слегка дрогнул, но она быстро взяла себя в руки, опустив глаза, изображая смущение и сочувствие. — Да, герцог. Я знала маркиза Шарля… Добрый, порывистый мальчик. Его родители… это будет для них страшный удар. Единственный наследник… — Она подняла на Лоррена влажные от навернувшихся (искренних!) слез глаза. — Простите мою слабость. Новость так неожиданна и жестока.

Лоррен смотрел на нее. В его глазах мелькнуло что-то — оценка, может быть, даже проблеск ревности к «мальчику», но сильнее было желание немедленно стереть с ее лица эту тень печали, не связанную с ним. Он хотел видеть только ее сияние, направленное на него. И он знал, как это сделать.

— Слабость? Нет, мадам, это сострадание, достойное вашего сердца, — произнес он с внезапной галантностью, беря ее руку. — Но не отчаивайтесь. Если этот юный герой еще дышит, он получит лучших врачей Франции. Я распоряжусь немедленно. Мои личные медики выедут в Сен-Клу еще до рассвета. — Он поднес ее руку к губам, глядя ей в глаза с напускной нежностью. — Все, что угодно, лишь бы улыбка вернулась на ваши прекрасные губы.

Облегчение, острое и жгучее, смешанное с новой тревогой («его» врачи — благо или угроза для Шарля?), хлынуло на Елену. Она не притворялась в своей благодарности.

— Герцог! — воскликнула она, и в голосе ее прозвучала искренняя дрожь. — Вы… вы истинный рыцарь! Спасибо вам! От всего сердца! — Она сжала его руку, глядя на него с таким обожанием, что его грудь распирало от гордости. «Вот так, старый пердун. Ты купил мое сияние на этот вечер. Дорого».

Лоррен кивнул, довольный эффектом. Он сделал широкий жест рукой, приглашая продолжить прогулку.

— Пойдемте, моя сияющая Виктория. Луна ждет.

Они пошли дальше по освещенной аллее. Елена улыбалась Лоррену, слушала его рассказы, отвечала остроумно. Она была безупречна. Но где-то глубоко внутри, под слоями притворства, тревога за Шарля пустила корни и росла, холодная и неуютная. Каждый шаг по парку, каждое слово герцога, каждый смех гостей — все это происходило на фоне мысленного образа: юноша с честными глазами, истекающий кровью где-то на севере Франции. И блокнот, спрятанный за мраморной плиткой, ждал новой записи: имя банкира, проговорка о врачах, и кровавая тень над именем Шарля де Сен-Клу. Игра продолжалась, но ставки только что взлетели до небес.

Глава 27: Бумажный Кинжал и Тени Будущего

Неделя пролетела в вихре, ставшем уже привычным: блистательные обеды, прогулки по парку, легкие, отточенные беседы с придворными, где каждое слово было фехтовальным ударом. Я, Елена — Виктория, оттачивала свое мастерство выживания в Версале, как алмаз, грани которого сверкали все