Сердцеед в Венецианской паутине - Натали Карамель Страница 24

«Насыщенный день завтра, Луи, — сказал я, когда он немного пришел в себя. — Полдень — деловой обед с Брагадином. Вечер — музыкальный ужин у Фоскарини. С Вивальди и членами Большого Совета.»

Луи проглотил кусок, глаза загорелись. «Вивальди? Вот это да! Лео, это же…»

«Это серьезно, — перебил я. — Очень серьезно. Изабелла что-то задумала. Она не просто так собирает в одном месте меня, тебя и влиятельных людей. Нам нужно быть начеку. На вечере ты должен быть рядом. Следить, слушать, запоминать. Играть роль легкомысленного, но наблюдательного компаньона. Ты справишься?»

Луи выпрямился на сиденье, приняв важный вид, лишь слегка испорченный пятном жира на камзоле. «Будь спокоен, граф! Я — сама бдительность и обаяние! Я буду тенью! Ухом у стены! Ни одна интрига не укроется от…»

«Отлично, отлично, — остановил я его поток самовосхваления. — Главное — не напиться до положения риз и не заснуть под Вивальди.»

Он обиженно хмыкнул, но потом его лицо стало серьезным. Он отложил еду, вытер руки салфеткой и посмотрел на меня пристально.

«Лео… а девчонка? Катарина?» Он кивнул в сторону палаццо. «Она… что, теперь тут? Насовсем? Я видел, как она на тебя смотрит за завтраком. Как… ну, как спасенная собака на хозяина.»

Я вздохнул. Он все равно задал этот вопрос. «Нет, Луи, не насовсем. И не в том смысле, о котором ты думаешь.» Я коротко объяснил ситуацию: историю Катарины, угрозу от Брагадина, временный контракт компаньонки как защиту. «Я не мог оставить ее там, зная, что из-за моего внимания к ней Брагадин мог… проявить интерес. Не тот, которого она заслуживает.»

Луи слушал, не перебивая. Когда я закончил, он долго смотрел на меня, его привычно насмешливое или пьяное выражение лица сменилось на что-то сложное — удивление, непонимание, может быть, даже тень уважения.

«Черт возьми, Лео… — пробормотал он наконец, качая головой. — Раньше… раньше тебе было бы плевать. Найдется другая, думал бы ты. Красивых много. А если бы и выкупил, то явно не для разговоров и шахмат.» Он откинулся на спинку, глядя на проплывающие фасады. «Ты… ты очень изменился. После того… случая. С каждым днем все больше. Иногда я смотрю на тебя и вижу черты старого Леонарда… а потом ты говоришь или делаешь что-то — и это словно другой человек. Чужой. Или… более настоящий?» Он пожал плечами, словно не находя слов. «Просто… удивительно. Вот и все.»

Я молчал. Что я мог сказать? Что он прав? Что под кожей графа де Виллара живет душа человека из будущего, для которого некоторые вещи просто немыслимы? Я лишь посмотрел на воду, отражающую вечернее небо.

«Люди меняются, Луи, — сказал я наконец. — Иногда к лучшему. Иногда обстоятельства заставляют. А сейчас… давай думать о завтрашнем дне. Нам понадобятся все силы и вся хитрость.»

Он кивнул, но его взгляд еще долго блуждал по моему лицу, будто пытался разгадать загадку, которую я сам не мог ему объяснить. А гондола несла нас обратно в палаццо, где ждали новые интриги, опасный обед и спасенная девушка, чья преданность была еще одной загадкой в этом венецианском лабиринте. Завтрашний день обещал быть долгим.

Глава 17: Сыр, Вивальди и недоговоренность в лунном свете

Утро ворвалось в палаццо ароматом полевых цветов. Катарина, в простом светлом платье, превращала гостиную в миниатюрный луг — васильки, ромашки, солнечные желтые корзинки каких-то незнакомых мне растений в глиняных кувшинчиках. Она ловила лучи солнца, переставляя их, лицо сосредоточенное и мирное. Этот крошечный штрих простой жизни среди мраморного величия и предвкушения грядущих битв сжал сердце. Тоска по дому, по Елене, которая наверняка наполняла бы наши парижские покои ароматом роз и лаванды, ударила с новой силой.

«Доброе утро, синьор граф, — обернувшись, она встретила мой взгляд. В ее глазах — знакомая искра преданности и легкая робость. — Я… подумала, немного цвета не повредит. Нашла их у кухни.»

«Это прекрасно, Катарина, — искренне ответил я. — Спасибо. Очень… живой штрих.» Ее застенчивая улыбка стала маленькой наградой перед предстоящим днем.

За завтраком Луи, бледный, но живой, методично уничтожал омлет. Его взгляд скользил по цветам, по Катарине, по мне. Вопрос «что тут происходит?» витал в воздухе, но он молчал, видимо, переваривая вчерашний разговор в гондоле. Лишь изредка кряхтел, вспоминая, видимо, вчерашние подвиги или их последствия.

Марко, тенью возникший рядом, положил передо мной сводки и лаконичную памятку: «Брагадин: связи с генуэзцами, интерес к левантийским каналам, слабость — редкие пряности. Осторожно с вином.» Кивнув, я пробежал текст. Игра начиналась.

Траттория даль Боначеччо встретила ароматами чеснока, розмарина и свежеиспеченного хлеба. Уютный зал, дубовые столы, медная посуда. Брагадин ждал у окна на тихий канал — безупречный, в темно-синем камзоле, с деловой, но теплеющей улыбкой.

«Граф! Точно в срок — добрый знак, — приветствовал он, крепко пожимая руку. — Аппетит хорош? Их кролик — небесный.»

Легкая болтовня о погоде, вчерашнем визите к Фоскарини (упомянул вскользь), капризах Адриатики. Брагадин виртуозно направлял разговор, его вопросы — острые скальпели в бархатных ножнах. Выспрашивал о моих «интересах».

«Интересы? — притворно задумавшись, отхлебнул доброго кьянти. — Пока прозаичны, синьор. Основное — зерно. Надежно. Хлеб нужен всегда.»

В его глазах — разочарование. Зерно? Серость. «Зерно… Фундамент, — вежливо согласился он. — Но Венеция манит иным. Шелком, специями… возможностями для изысканных вложений.»

Позволил себе снисходительную улыбку человека, которому изысканное по карману. «О, конечно! Но фундамент — прежде всего. А для изысков… есть семья. Кузен Арман де ла Шене. Его сыры… божественны! И вина. Настоящие, выдержанные, с душой.» Пауза для эффекта. «А моя супруга, Елена… — голос невольно смягчился, — она увлечена созданием духов, кремов, помад. Говорит, это будущее. Женщины…» Махнул рукой, изображая легкое пренебрежение к женским хобби, но сердце сжалось от мысли о ней.

Эффект был мгновенным. Глаза Брагадина вспыхнули. «Сыры? Вина? — отставил бокал. — Граф, это ценится здесь на вес золота! Настоящий вкусный сыр — редкость! А вино…» Он почти потер руки. «Ваш кузен… поставляет?»

Крючок проглочен! «Поставляет? Пока в Париж, местной знати. Но… — многозначительная пауза, — он открыт новым рынкам. Особенно Венеции. Здесь, говорит, знают толк.»

«Знают! О, еще как! — Брагадин забыл о сдержанности. — Граф, это… перспективно! Очень! Не могли бы… написать кузену? Запросить образцы? Для оценки?»

Изобразил легкую задумчивость, будто оказываю милость. «Почему бы и нет? Для хорошего контакта… напишу Арману. Вышлет лучшее. Вина и сыра.» Поднял бокал. «За новые горизонты?»

«За новые горизонты!» — Брагадин чокнулся с искренним энтузиазмом. Обед прошел