Дилемма дебютантки - Валери Боумен Страница 17

Расправив плечи, Джессика собралась с духом и приготовилась ответить, что готова провести вторую половину дня в компании невыносимого Торнбери.

Глава 11

Часом позже в самой лучшей своей шляпке с широким бантом цвета лаванды Джессика взобралась на козлы высоко поднятого на колеса фаэтона герцога. На вид экипаж был новый и явно дорогой, с парой роскошных черных лошадей — таких она еще не видела. Торнбери правил ими сам. Через весь город они направились в парк, миновали луг, спустились с невысокого холма и въехали на дорогу, ведущую к Серпентайну.

Пока фаэтон, покачиваясь, двигался вперед, Джессика вдыхала свежий воздух и аромат цветов, которые покрывали обочины дороги. Ей так нравилось бывать на природе, в особенности среди буйно цветущей растительности! Это походило на встречу со старыми друзьями. Растения были дикими и свободными, их не беспокоили собственная репутация и чужое мнение. Когда она оказывалась среди них, можно было забыть о правилах этикета, как ей нравилось, но сегодня приходилось быть особенно осторожной. Пребывание в обществе Торнбери подразумевало лишь определенный тип свободы.

Они ехали почти четверть часа, когда Джессика вдруг воскликнула:

— Подождите! Остановите экипаж!

Торнбери резко обернулся и в изумлении воскликнул:

— Что случилось?

— Пожалуйста!

Эйден остановил лошадей, и Джессика сама, не дожидаясь, пока герцог спустится с козел и обойдет фаэтон, чтобы помочь ей сойти на землю, спрыгнула и побежала к небольшой полянке. Там она упала на колени, стянула перчатки и, осторожно приподняв поникшую головку голубого колокольчика, распрямила вялый стебелек, подгребла к нему землю и уплотнила пальцами.

— Вот так-то лучше.

Сбоку от нее легла тень.

— Разговариваете с цветком?

В голосе герцога она услышала и удивление, и смущение, и… неужели восхищение?

Джессика поднялась и натянула перчатки.

— А что вас удивляет?

Свою эксцентричную привычку вести разговоры с растениями Джессика таила от посторонних, но какая разница, что подумает о ней Торнбери.

Он чуть склонил голову, а она пояснила:

— Цветы ведь живые, вы же знаете. То, что они не могут ответить, совсем не означает, что они ничего не слышат.

Она напряглась в ожидании насмешки: «Три, два, один…» — но он улыбнулся и кивнул:

— Вы правы.

Джессика прищурилась, не поверив своим ушам: неужели этот невежа действительно признал, что она права? Нет, наверное, показалось.

Они пошли к фаэтону. Став сбоку от экипажа, он положил руку ей на талию, чтобы помочь подняться, и Джессика затаила дыхание. Длилось это мгновение, а в следующее она взлетела в воздух как пушинка и оказалась на своем месте. Сердце колотилось как сумасшедшее. Она была ошеломлена, сбита с толку. Чтобы избавиться от взгляда этих изучающих зелено-голубых глаз, когда он посмотрел на нее, прежде чем закинуть своими сильными руками в экипаж, она тряхнула головой.

Герцог обошел фаэтон и занял свое место на козлах, потом взял вожжи и пустил лошадей ровной рысью.

Какое-то время они ехали молча, затем Торнбери откашлялся и спросил:

— Теперь, когда мы в парке, мне хотелось бы вновь принести извинения за свое ужасное поведение на балу у Шиллигемов.

Джессика выдохнула и заставила себя обдумать его слова. Первой мыслью было напомнить, что он уже извинялся, а она не приняла его извинения, но это было бы неучтиво. Сейчас, на прогулке, ей вспомнились слова матери. Та была права. Джессика обычно действительно не проявляла упрямства, легко прощала, никогда ни к кому не испытывала такого стойкого отвращения. Возможно, она оказалась слишком скорой на суд в отношении Торнбери. Возможно, его извинения искренние. Он сказал, что попытается начать сначала. Хорошо, она посмотрит, что из этого получится.

— Что, если я скажу, что прямо сейчас приму ваше извинение? — Джессика искоса взглянула на него, но так и не поняла, как он среагировал на ее слова.

Прищурившись, он посмотрел на нее.

— Вы действительно готовы меня простить или просто хотите, чтобы вас оставили в покое?

Поневоле на губах Джессики появилась улыбка.

— Вы же сами признали, что ваше поведение было непростительным.

Он рассмеялся:

— Уличили меня? Это была фигура речи.

— Но это правда. Со мной никто не обращался так неуважительно.

Герцог изобразил вселенскую скорбь, надув губы и невинно хлопая длинными черными ресницами, которые прикрывали те самые незабываемые глаза.

— Значит, вы не хотите принять мои извинения?

— Дайте подумать… Нет, конечно, такому красавцу мужчине недопустимо иметь просительный взгляд. Пожалуй, если вы не нагрубите мне до конца нашей прогулки…

Его обиженно надутые губы вмиг разошлись в широкой улыбке.

— Думаю, с этим я справлюсь и в свою очередь предлагаю перемирие.

Джессика заинтересованно взглянула на него, и он продолжил:

— Предложение о мире?

Что бы это значило?

— Позвольте начать вот с этого.

Они свернули на повороте дороги, и прямо тут же, за небольшим прудом, в нескольких ярдах тянулись свежевскопанные грядки с нежными зелеными ростками.

Склонив голову, Джессика принялась разглядывать участок.

— И что это?

— Это вместо тех роз, которые вы назвали трупами.

— Неужели? — улыбка показалась на ее губах сама по себе.

Эйден кивнул в сторону посадок, сказав:

— Их здесь, прошу заметить, в три раза больше.

Джессика прижала руку к губам, на глаза навернулись непрошеные слезы — до такой степени она растрогалась.

Герцог остановил фаэтон, и она чуть не задохнулась, когда его руки вновь легли ей на талию. На мгновение заглянув ему в глаза, когда он поставил ее на землю, она тряхнула головой и заторопилась к грядкам с цветочной рассадой.

— Как вам удалось сделать все так быстро? — спросила она удивленно.

— Ну не совсем же я никчемный, — заметил герцог.

Джессика перешла к другой грядке и внимательно осмотрела ростки.

— Они такие крепенькие, свежие! — она подняла на него глаза и взволнованно спросила: — А что, если долго не будет дождя?

— Не беспокойтесь. После захода солнца сюда приходят лакеи и поливают посадки.

Джессика расплылась в улыбке.

— Но если что-то не так, я готов сделать все, что вы посоветуете.

Сцепив руки за спиной, герцог внимательно наблюдал за ней и выглядел при этом по-мальчишески простодушным и немыслимо… наивным. Это на самом деле тот Торнбери, который привез ее сюда? У него ведь нет близнеца, правда? Или есть компанейский близнец?

Какое-то радостное чувство вдруг овладело ею, пока она оглядывала грядки с посадками. Еще ни одному подарку она не была так рада, и об этом стоило задуматься.

— Это так необычно и так трогательно, — тихо призналась Джессика.

Герцог приложил сложенную лодочкой ладонь к уху.

— Что-что? Я