Битва за сердцееда: Версальский фронт - Натали Карамель Страница 15

Глава 12: Обед в пасти волка

Утро. Солнечный луч, пробившийся сквозь тяжелые шторы, казался не обещанием дня, а лучом прожектора, высвечивающим мою клетку. Я еще лежала, пытаясь уцепиться за остатки сна, где не было Версаля, когда стук в дверь врезался в тишину.

— Мадам, — голос Мари звучал неестественно высоко. — Посланец от Его Величества.

Сердце упало куда-то в ледяную бездну. Я встала, обернувшись в пеньюар, как в доспехи. Мари подала тонкий лист бумаги с королевской печатью. Приглашение. На обед. Сегодня. Не просьба. Приказ.

Весь процесс подготовки к этому обеду был похож на облачение для казни. Мари и Колетт двигались как тени, их лица напряжены. Каждое прикосновение гребня к волосам, каждое стягивание корсета отзывалось внутренней дрожью. «Зачем?» Этот вопрос гвоздем сидел в мозгу. Зачем королю видеть меня снова? После вчерашнего предупреждения от Ментенон, после моего письма тетушке, которое, казалось, утонуло в бездне дворцовых коридоров…

Капитан де Ларю ждал у дверей. Его взгляд, обычно острый и оценивающий, сегодня был… осторожным? Или это мне мерещилось? Он молча проводил меня по знакомым уже, но от этого не менее враждебным коридорам. Каждый шаг отдавался эхом в пустоте под грудной клеткой.

Зал для «небольшого обеда» оказался заполнен людьми. Шум голосов, смех, звон хрусталя — все это было фальшивой декорацией, скрывающей холодный расчет. Знакомые и незнакомые лица, фавориты, придворные, блещущие драгоценностями и лицемерием. И среди них… он.

Герцог де Лоррен. Он стоял у высокого окна, беседуя с кем-то, но его взгляд тут же нашел меня, как гончая находит дичь. Холодный, маслянистый, полный невысказанной угрозы и… чего-то еще, от чего меня тошнило. Самоуверенности хищника, знающего, что добыча уже в капкане.

Рассаживались. И как по злому умыслу — нет, не по умыслу, по четкому указанию свыше — его место оказалось рядом с моим. Он галантно подвинул стул, его пальцы едва коснулись спинки, и я почувствовала, как по спине побежали мурашки.

— Мадам де Виллар, — его голос был низким, бархатистым, как шкура змеи. — Какая неожиданная и приятная… соседственность. Версаль полон сюрпризов, не правда ли?

Я кивнула, не в силах выдавить ни слова. Сев, я вцепилась руками в край стола под скатертью, чтобы скрыть дрожь. Он наливал мне вина, его рука с тяжелым перстнем намеренно задерживалась рядом с моим бокалом. Запах его одеколона — дорогой, пряный — смешивался с ароматом еды и вызывал спазм в горле.

Обед был пыткой. Он говорил. О погоде, о последних сплетнях. Каждое слово было шипом, обернутым в шелк. Он наклонялся чуть ближе, чем прилично, его дыхание касалось моей щеки, когда он делал вид, что хочет расслышать мой тихий ответ. Я отвечала односложно, глотая комки пищи, которые не лезли в горло. Внутри все кричало, рвалось наружу, но я держалась. «Играйте по правилам Версаля… И тогда… возможно, ваш граф вернется… живым.» Слова Ментенон звенели в ушах громче хора придворных.

И тогда король поднял бокал. Разговор стих. Его Величество обвел взглядом стол, и этот взгляд остановился на нас. На нас — на мне и де Лоррене.

— Не правда ли, месье, — его голос, спокойный и властный, разрезал тишину, — наша прелестная мадам де Виллар сегодня особенно сияет в обществе столь достойного кавалера? Герцог, вы, кажется, затмили всех нас своим вниманием к даме. — Король позволил себе легкую улыбку. — Право, очень… гармоничная пара.

Ледяной молот ударил мне в грудь. Я почувствовала, как кровь отливает от лица. Весь стол взорвался подобострастным гулом.

— О, без сомнения, Ваше Величество!

— Истинное украшение нашего общества!

— Герцог всегда отличался безупречным вкусом!

Де Лоррен склонил голову, его улыбка стала шире, торжествующей. Он поднял бокал в мою сторону.

— Лишь сияние мадам способно вдохновить на проявление галантности, — проговорил он, и в его глазах читалось: «Ты моя. Он отдал тебя мне».

Я заставила себя поднять бокал. Рука дрожала так, что вино едва не расплескалось. Я улыбнулась. Самая жуткая, самая фальшивая улыбка в моей жизни. «Играй, Елена. Играй, если хочешь, чтобы Лео жил». Я отпила глоток. Вино было как уксус.

После обеда — обязательная прогулка по террасам. Я надеялась на секунду уединения, глоток воздуха, свободного от запаха Лоррена. Но Версаль не дает передышки. Едва я отстала от основной группы, ко мне, словно стервятники на легкую добычу, подлетели две дамы. Мадемуазель де Лувиль, недавняя, но уже ревнивая фаворитка короля, и ее тень, мадам дю Барри. Их улыбки были острее кинжалов.

— Мадам де Виллар, как вы сегодня очаровательны! — начала де Лувиль, играя веером. Ее глаза сканировали мой наряд с убийственной критичностью. — Герцог де Лоррен, кажется, не мог отвести от вас глаз. И Его Величество заметил вашу… взаимную симпатию.

— О, да, — подхватила дю Барри, слащаво улыбаясь. — Такое внимание… оно обязывает, не правда ли? Особенно для дамы, чей муж… так далеко. Нужно быть очень осторожной. Очень. — Она сделала паузу, давая словам впитаться как яду. — Версаль… он не прощает ошибок. И не терпит тех, кто слишком высоко замахивается. Места под солнцем хватает не всем, и некоторые… внезапно оказываются в тени. Или еще хуже.

Угроза висела в воздухе, густая и недвусмысленная. Они видели в меня конкурентку. Конкурентку за милость короля? За внимание Лоррена? Неважно. Я была новичком, на которого указал сам король, и это делало меня мишенью.

Я выпрямила спину, собрала все остатки гордости, достоинства, которые вынесла из дома, из своего настоящего имени. Я посмотрела им прямо в глаза, моя улыбка стала холодной и отстраненной.

— Ваша забота тронула меня, мадемуазель, мадам, — мой голос звучал ровно, удивительно спокойно для меня самой. — Но мне нечего опасаться тени. Я здесь лишь по воле Его Величества, и мои помыслы чисты. А что касается мест под солнцем… — я позволила себе легкий, пренебрежительный взгляд по их слишком ярким, слишком новым нарядам, — я предпочитаю тень. Она надежнее. И менее обжигает.

Я видела, как их улыбки застыли, а в глазах вспыхнула злоба. Я не дождалась ответа, вежливо кивнула и пошла дальше, к видневшейся вдалеке фигуре капитана де Ларю, который наблюдал за сценой с каменным лицом. Я прошла мимо него, не глядя, чувствуя, как колени подкашиваются, но держась прямо. «Играть. Всегда играть».

Вечер.