Почти идеальный мир - Лоран Гунель Страница 30

– Да так, пустяки… Или не пустяки, мне надо принять решение о моем профессиональном будущем, а я все колеблюсь. Просто мука какая-то…

Эва с улыбкой взглянула на него.

– Чему ты улыбаешься?

– Чтобы быть уверенным, что принял верное решение относительно будущего, надо… понимать это будущее. Ты не находишь, что жизнь была бы смертельно скучной, если бы мы наперед знали, что нас ожидает? Что вся прелесть нашего существования зиждется на сомнениях?

– Даже не знаю…

– Представь себе игру, где ты заранее знаешь, какая карта тебе выпадет и какой ход сделают остальные. Никакой игры просто не получится. Так и в жизни: вся соль в случайности.

– Может быть…

– Но видишь ли, чтобы даже в неуверенности хорошо жить и спокойно рассуждать, надо избавиться от страха принять неправильное решение. Потому что, если бояться ошибок и поражений, очень трудно принять любое решение, ты от этого будешь страдать: твой интеллект будет кружить и петлять, прокручивая в голове все возможные варианты, хотя достаточно было просто прислушаться к своему сердцу. Главное – уметь принять свое поражение: ты посмеешь решать, рисковать и жить в неуверенности, только если ты примешь возможность провала. Сэмюэл Беккет писал: «Все это уже было. Никогда ничего другого. Пробовал. Не сумел. Не имеет значения. Снова попробуй. Снова не сумей. Не сумей лучше»[12]. Если замкнешься и остановишься на том, что уже умеешь, сам себя загонишь на узкую, протоптанную тропу и откажешься от экзистенциальной свободы. Ты сам себе урежешь амплитуду существования, а вместе с ней и собственную идентичность. Ну и зачем?

Она ненадолго задумалась и прибавила:

– Если слишком цепляться за свою жизнь, можно оказаться от нее в стороне.

Она замолчала, но ее последние слова гулким эхом отозвались в сознании Давида.

– В обществе, – снова заговорила она, – люди, полагаясь на прогнозы алгоритмов, избегают ошибок, но живут не своей жизнью. Для экономики это, может, и хорошо, а для индивидуума – беда…

Старики были явно довольны диатрибой своей подопечной. Давид кивнул и подумал, что ему никогда не убедить ее примкнуть к Правильным. Гиблое дело.

Эва повела Давида за дом – вроде бы для того, чтобы они смогли спокойно поговорить.

– Очень странный сад, я уже не первый раз замечаю, – сказал Давид. – Выглядит беспорядочным, но не запущенным…

– Это такая помесь леса с садом, – рассмеялась она. – Не то лес, не то огород, если угодно.

– То есть?

– Он кормит всю семью, мы его содержим по модели пермакультуры: предпочитаем сотрудничать с природой, а не подчинять ее себе. Наш основной метод – дать лесу развиваться естественным путем: он растет ярусами, каждое растение может опереться на соседние. Одни получают друг от друга необходимую тень, другие вбирают в себя питательные вещества, которые сосед аккумулирует в почве. Именно поэтому в природе так важно биоразнообразие – это важнейший актив. Ваши монокультуры, засеянные одинаковыми растениями целые поля, гектары суть тотальное извращение. Они разъедают и истощают почву, влияют на микроорганизмы и насекомых, в результате чего быстрее развиваются заболевания и размножаются паразиты. Из-за этого вы вываливаете на поля тонны пестицидов, а они загрязняют и почву, и реки, и океаны… И возникает порочный круг! А в нашем лесу невероятное разнообразие – деревья, в частности фруктовые, вьюны, грибы, овощи, растения ароматические, лекарственные… И каждое из них на своем месте… Вроде ничего такого, но это подлинное искусство. Ничто не пущено на самотек.

– Потрясающе. Я и не догадывался…

– Мы учились и трудились семь лет, прежде чем прийти к такому результату. Теперь система работает практически сама и плодоносит круглый год.

– Круглый год?

– Круглый год. Спасибо этому лесу, мы можем сами себя прокормить.

– Серьезно?

– Ну правда… По пятьсот квадратных метров на человека – и дело сделано.

Они уселись за стол в саду, Эва принесла графин с водой и налила Давиду большую кружку.

– Я все думаю, удастся ли им спасти Костелло, – сказала она.

– Трудно сказать. В любом случае предчувствие тебя, похоже, опять не обмануло. Если эти два дела между собой связаны, Костелло окажется невиновен.

– Я и чувствовала, что он невиновен. Я так ясно это чувствовала, что для меня это уже было очевидностью.

Давид несколько мгновений внимательно смотрел на нее:

– И все-таки очень уж они странные, эти твои предчувствия…

– Интуиция. Мы ведь об этом уже говорили: она проявляется через тело, поэтому так важно оставаться с ним на связи. Ты планируешь каждый день понемногу танцевать?

– Ну… не каждый день, но я уже несколько раз танцевал.

– Не надо себя заставлять, просто не забывай танцевать регулярно. Танец – это удовольствие, даже если танцуешь дома сам с собой!

– Может, это вопрос привычки…

– И поэтому важно сделать танец привычкой! Дальше: чтобы слышать свою интуицию, надо освободить разум. Рассказать?

– Почему нет?

– А если освободить разум, гораздо легче принимать решения – это как раз твоя тема…

– Да, но я не понимаю, о чем речь.

– Надо освободиться от машинальных мыслей. Ну, знаешь, от всякой мелочи, что постоянно толчется в голове…

– Освободиться от собственных мыслей? Не понимаю, зачем мне от них освобождаться!

Эва рассмеялась:

– Думать очень полезно, это ясно. Но когда мы слишком погружаемся в свои мысли, это искажает наше восприятие и себя, и мира, выдергивает из реальной жизни и не дает вслушаться в то, что происходит в нас самих и вокруг нас, здесь и сейчас.

– Для меня это слишком запутанно…

Эва налила ему еще кружку воды.

– Да нет, спасибо, я не хочу пить.

– Пей, это поможет разрешить твою проблему.

– Какую проблему?

– Потом увидишь. Пей.

– Ну ладно…

– На самом деле, – снова заговорила она, – есть разные категории навязчивых мыслей. Прежде всего, те, что увлекают твой разум в прошлое: ты снова слышишь слова, которые когда-то звучали, видишь события, которые происходили, все, что когда-то делали и ты, и другие. Опыт говорит, что эти воспоминания редко бывают положительными: мы сожалеем о том, что сказали или сделали, о том, что нам не удалось сказать или сделать, перебираем в уме чужие слова, чужие поступки, как мы отреагировали, чему не смогли помешать… И вот что интересно: если долго о них думать, они разрастаются. А возвращаясь к ним снова и снова, мы представляем их гораздо опаснее, чем они есть, и наши мелкие заботы становятся огромными. Они кажутся нам неуправляемыми, и мы перед ними пасуем. И все только потому, что мы позволяем нашим мыслям занять место, которого они занимать не должны.

– Это верно, здравый смысл велит изучить проблему с холодным рассудком, а