Доктор Акомуто Херовато к вашим услугам! Том 2 - Женя Батуридзе Страница 36

Шкала комы Глазго — система оценки уровня сознания от 3 до 15 баллов. 15 — ты бодр, 3 — ты овощ. Всё честно и грустно.

Анафилактическая реакция — молниеносная аллергия с риском летального исхода.

Миорелаксант — препарат, вызывающий полное расслабление скелетной мускулатуры. То бишь, сукцинилхолин — короткодействующий миорелаксант, применяемый для интубации. Очень нужная штука в руках анестезиолога. И оружие массового паралича — в чужих.

Гипоксия мозга — снижение содержания кислорода в мозговой ткани.

Асистолия — полная остановка электрической активности сердца. Сердце решило «не биться совсем». Прямая линия на мониторе и классическое «пиииииииииииииииииип». Очень-очень плохой знак.

Брадикардия — редкий, замедленный пульс. В этом случае сердце решило не торопиться. Очень не торопиться. Аж слишком не торопиться.

Глава 15

Я вышел из конференц-зала, чувствуя себя так, будто только что отсидел на скучнейшей лекции. Воздух в коридоре показался на удивление свежим и чистым после душного конференц-зала Я медленно побрел в сторону лифтов, а рядом шла Мей.

— Ну и цирк, — пробормотал я себе под нос, засовывая руки в карманы больничной пижамы. — Зачем меня вообще вызывали? Чтобы я подтвердил, что видел, как вы несетесь на меня на всех парах, болтая по телефону? Гениально. А что бы я сказал, если бы не вмешался Ишикава-сенсей? «Да, господа медики и юристы, перед тем как мое бренное тело встретилось с ее бампером, я отчетливо видел, как она отдавала приказы по телефону»? Бред.

Мей молчала, погруженная в свои мысли.

— Кто? — наконец произнесла она. — Кто мог на это решиться? Ввести миорелаксант пациенту в послеоперационной палате… Это не могло быть просто халатностью. Это преднамеренное покушение на убийство. Нужно быть либо полным психопатом, либо… либо иметь очень вескую причину.

— Похоже, вас здесь не очень-то любят, профессор, — хмыкнул я, нажимая на кнопку вызова лифта. — Раз никто даже не удосужился нормально разобраться в ситуации и сразу повесил все на вас. Проще же найти козла отпущения, чем искать настоящего преступника. Особенно когда этот козел отпущения удобно лежит в коме и не может ничего возразить.

— Не любят — это мягко сказано, — Мей горько усмехнулась. — Половина этих седовласых «светил» до сих пор не может простить мне, что я, женщина, да еще и моложе их лет на двадцать, заняла пост заведующей. Они считают, что я украла их законное место, которое они заслужили выслугой лет и умением вовремя кланяться начальству. Но чтобы пойти на такое… Это уже не просто зависть. Это какая-то ненависть.

Она покачала головой, словно отгоняя неприятные мысли.

— Нужно выяснить, кто был в тот день в отделении. Кто имел доступ к палате господина Пака. Кто мог взять сукцинилхолин из анестезиологической укладки. Лучше всего, конечно, просмотреть записи с видеокамер, — задумчиво проговорила Мей.

— И кто нам позволит? Точнее, кто позволит мне? — хмыкнул я. — Я тут не шибко авторитетная фигура. Может, дождемся, пока юристы все уладят?

— Да эти воротнички не будут пытаться меня выгородить, — сжав губы, ответила Мей. — Я вообще с юридическом отделом не в ладах. Не будут они ради меня задницу надрывать.

— Не удивлен, — проговорил себе под нос я, чем заслужил недовольный взгляд Мей. — Но надо же им что-то сказать семье Пака. Он же не просто человек из подворотни. Шишка важная, насколько я понял.

Лифт все не приходил, и я уже начал раздражаться. Такая высокотехнологичная больница, а с лифтами у них что-то проблемы в последнее время.

— В этом-то и проблема, — тяжело вздохнула Мей. — Меня волнует то, как же они решат эту проблему. И как бы решением не стало разрушение моей карьеры. Так что… — она посмотрела на меня со взглядом, полным уверенности, — нам нужно самим выяснить правду.

— Удачи, — скептически бросил я. — Это как искать иголку в стоге сена. Доступ к препаратам есть у десятков людей. Анестезиологи, реаниматологи, старшие медсестры… Любой мог это сделать.

— Значит, будем перебирать каждую соломинку, — отрезала она. — Начнем с самого очевидного. Кто постоянно был в палате? Томимо-младший. Он, конечно, идиот, но не убийца. Томимо бы просто не додумался до такого. Да и смелости бы не хватило. Значит, его использовали. Кто-то вошел в палату в тот десятиминутный промежуток, когда он, скорее всего, отлучился.

Двери лифта с шипением открылись. Я уже собирался шагнуть внутрь, как вдруг за спиной раздался спокойный, чуть скрипучий голос:

— Херовато-сан.

Я вздрогнул и резко обернулся. Передо мной, сложив руки за спиной, стоял профессор Ишикава. Он смотрел на меня с легкой, едва заметной улыбкой, но его глаза, казалось, видели меня насквозь.

— Простите, не хотел вас напугать, — сказал он. — Мне показалось, вы с кем-то разговаривали.

Мое сердце ухнуло куда-то в район пяток. Я выглядел как полный идиот, бормочущий себе под нос в пустом коридоре. Мозг лихорадочно заработал, и я, подчиняясь какому-то инстинкту самосохранения, быстро приложил руку к уху, а затем так же быстро сунул ее в карман, изображая, будто только что вынул невидимый наушник.

— А, да, профессор, — я постарался, чтобы мой голос звучал как можно более непринужденно, хотя внутри у меня все сжалось. — Разговаривал по телефону. С семьей. Они волнуются. Знаете, тетушки…

Ишикава на секунду прищурился, его взгляд скользнул по моему пустому уху, но он ничего не сказал. Лишь кивнул, и в его глазах промелькнуло что-то похожее на понимание.

— Рад наконец-то познакомиться с вами лично, Херовато-сан. Я много о вас слышал. И не только плохого, — добавил он с легкой усмешкой.

— Взаимно, профессор, — я поклонился, чувствуя себя неловко и глупо. — И… спасибо вам. За то, что вы сделали там, в зале.

— Я лишь указал на очевидные факты, — Ишикава пожал плечами. — Любой компетентный врач увидел бы то же самое. К сожалению, компетентность в последнее время становится редким товаром. Мне жаль, что вам пришлось пережить такое. И авария, и это разбирательство… Это слишком большая нагрузка для молодого врача.

— Что поделать, — я криво усмехнулся. — Жизнь — штука непредсказуемая. Иногда она бьет тебя бампером по ногам, а иногда подкидывает шанс поучаствовать в больничном детективе.

— Это точно, — согласился Ишикава. Он помолчал, а потом