Доктор Акомуто Херовато к вашим услугам! Том 2 - Женя Батуридзе Страница 37

Я бросил взгляд на Мей. Она стояла рядом с профессором, невидимая и неслышимая для него, и на ее лице было такое выражение, какого я никогда раньше не видел. Смесь удивления, смущения и… какой-то детской, почти забытой благодарности. Она смотрела на своего старого наставника, и в ее изумрудных глазах не было ни льда, ни стали. Только тепло.

— Я не злюсь, профессор, — честно ответил я. И это была правда. Злость ушла, оставив после себя лишь усталость и странное чувство сопричастности к чему-то большому и опасному.

Ишикава удивленно поднял бровь, но потом его лицо снова озарила теплая улыбка.

— Что ж, я рад это слышать. Выздоравливайте, Херовато-сан. Буду рад поскорее увидеть вас снова в нашем отделении. Нам нужны такие врачи, как вы.

Он поклонился и, не дожидаясь ответа, зашагал прочь по коридору, оставив меня наедине с Мей. Я смотрел ему вслед, и в моей голове пронеслась шальная мысль: а ведь он чем-то похож на Тайгу. Только Тайга — это суровая, морозная зима, которая закаляет и заставляет двигаться, чтобы не замерзнуть. А Ишикава — это теплое, осеннее солнце. Оно уже не способно греть так сильно, но его свет дает надежду.

— Ну, — нарушила тишину Мей, когда шаги профессора затихли вдали. Она все еще смотрела ему вслед. — Думаю, у нас появился союзник. Это сильно упрощает задачу.

— Или усложняет, — пробормотал я. — Теперь нам точно нельзя облажаться.

Мы вошли в лифт. Двери бесшумно закрылись, отрезая нас от остального мира, а кабина начала медленно опускаться с четырнадцатого этажа вниз, на уже такой привычный восьмой. Свет ярких лампочек отражался в зеркальных стенах, создавая бесконечный коридор из моего отражения: потрепанный пациент в мятой пижаме и стоящая рядом задумчивая Мей.

Я прислонился к холодной, вибрирующей стене и прикрыл глаза, чувствуя, как гул механизма отдается в затылке. Голова гудела ему в такт. За последние несколько дней на меня вывалили столько информации, что я был удивлен, как мой бедный мозг не взорвался, а сердце не остановилось. Консилиум, обвинения, расследование, таинственный преступник… Этого хватило бы на целый сезон детективного сериала. А ведь это была лишь верхушка айсберга, та его часть, что зловеще поблескивает над темной ледяной водой. А что там, в глубине?

«Так, — начал я свой внутренний монолог, отчаянно пытаясь разложить все по полочкам, как раскладывал бы инструменты перед сложной операцией. — Что мы имеем?»

Первое: Мей Теруми. Гениальный хирург, гроза ординаторов и, по совместительству, ходячая катастрофа на дороге. Сейчас спокойненько лежит в коме, точнее ее тело. Официальная причина комы — тяжелая черепно-мозговая травма. Но почему она не выходит из нее, если операция, судя по всему, прошла успешно? Я прокручивал в голове возможные варианты: скрытые постоперационные осложнения, вторичное кровоизлияние, повреждения, которые не всегда видно на стандартных снимках… Все это было возможно. Но наверняка бы до этого додумался и главный врач нейрохирургического отделения.

Лифт плавно качнулся, проезжая одиннадцатый этаж, где располагалось терапевтическое отделение.

Второе: пациент Пак Чун Хо. Важная шишка, спонсор. Тоже, кстати, в коме. И причина — не анафилактический шок, как все так удобно для себя решили. Кто-то, обладающий медицинскими знаниями, хладнокровием и нехилой смелостью, а также доступом к сильнодействующим препаратам, вколол ему миорелаксант, чтобы имитировать врачебную ошибку и подставить Мей.

Это был вопрос номер два, еще более сложный: кто и, самое главное, зачем? Каков мотив? Просто убрать Мей с должности заведующей? Слишком сложно и рискованно. За такое можно сесть в тюрьму на всю оставшуюся жизнь. Значит, дело в чем-то другом. Возможно, в самом этом Паке? Я вспомнил его фотографию и данные на экране. Может, у него были враги? Может, его хотели убрать, а Мей просто оказалась идеальным козлом отпущения?

Лифт проехал десятый этаж, педиатрию.

Я открыл глаза и посмотрел на Мей. Она стояла, отвернувшись, и смотрела на сменяющийся экран с этажами.

— О чем задумался? — спросила она, не оборачиваясь. Ее голос в замкнутом пространстве лифта звучал глухо. — Придумываешь план нашего гениального расследования? Или уже прикидываешь, как будешь давать показания, когда меня признают виновной?

— Пытаюсь понять, как я вообще докатился до такой жизни, — честно ответил я.

И тут, словно по щелчку, в голове всплыли другие образы. Лицо тетушки Фуми, строгое, изрезанное морщинами, но полное беспокойства. Слезы тетушки Хару. Восторженные крики близнецов, когда они увидели меня в холле. Серьезный, не по-детски взрослый взгляд Ханы.

Я достал из кармана больничной пижамы телефон. Экран загорелся, показав фотографию, которую я поставил на заставку: вся наша семья на пороге приюта. Они все улыбались, щурясь от солнца. Я обещал звонить каждый день, но эта круговерть… она засасывала, как черная дыра, не оставляя времени и сил ни на что другое. Они, наверное, с ума сходят от волнения, но не решаются меня побеспокоить.

А еще вдруг на ум пришли Ямада. Особенно Ямада Аяме. Ее холодные расчетливые глаза и предложение, от которого, по идее, не отказываются. Что-то мне подсказывало, что я уже слишком сильно погряз в эту семейку, что не могло не вызывать недовольства.

Лифт остановился на восьмом этаже. Двери открылись с тихим шипением. Мей вышла следом.

— Знаешь, Херовато, — сказала она, когда мы шли по коридору. Ее голос был задумчивым. — Иногда мне кажется, что я попала в какой-то дурной, очень плохо написанный сон.

— Добро пожаловать в мой мир, профессор, — усмехнулся я. — Я в нем живу уже несколько месяцев. Привыкайте.

Моя жизнь определенно стала слишком сложной. Слишком запутанной. И я понятия не имел, как из всего этого выбираться.

Я доплелся до своей палаты. Мей же словно испарилась, бросив на прощание лишь короткое: «Мне нужно подумать». Куда она отправилась думать: на крышу пугать голубей, в морг медитировать над бренностью бытия или, может, в кабинет главврача, чтобы невидимой рукой начертать на его столе пару ласковых слов, — я не знал, да и, честно говоря, не хотел знать. Мне самому нужно было подумать.

Мой сосед, Мия-сан, уже вернулся со своих процедур и сидел на кровати, укрыв ноги пледом, и читал книгу в потертом кожаном переплете. Он поднял на меня глаза и вежливо