Продавщица 4: А с платформы говорят… - Анна Наумова Страница 22

к нам. Но, согласитесь, ссылка в Москву на должность рядового преподавателя русского языка и литературы — совсем не то, что поездка в Сибирь в качестве жены декабриста, не правда ли? Условия все же более комфортные. Так что работайте себе спокойно, ну а если совсем будет невмоготу — звоните, поговорю с Натальей Дмитриевной, что-нибудь придумаем! Где-то у меня ее телефон остался…

— И то правда, — согласилась я. Мерный, неторопливый тон опытной учительницы привел меня в спокойное расположение духа. И правда, чего это я? Всех дел все равно не переделаешь. А переделаешь — так новых добавят. Знаю еще по опыту работы в магазине.

— Впереди выходные. Сходите в музей, погуляйте по городу, подышите воздухом. В Летний сад наведайтесь, на стрелку Васильевского острова. Мы летом ездили с Климентом Кузьмичом в Ленинград, белые ночи застали. Красота! Детское Село, Петергоф, Ораниенбаум… А ежели почаевничать с подругами хотите, то берите билет — и к нам! Кстати, ко мне тут Софочка зашла в гости. Софочка, ты приютишь Дашу на выходные?

— Конечно! — послышался бодрый голос другой моей знакомой — мудрой, проницательной и невероятно трудоспособной Софьи Файнштейн. Это благодаря ей в пятидесятых сотрудникам милиции удалось изловить маньяка по кличке «Мосгаз». — Пусть приезжает! Соберем женсовет, обсудим будни завуча… Одна голова хорошо, а у нас будет целых три.

— Как у Змея Горыныча, — хмыкнула я, повеселев. — Ладушки! Спасибо за приглашение, Сонечка! Бегу брать билеты.

* * *

В приподнятом расположении духа я дошла до дома. Сейчас соберу сумку — и вперед, на вокзал. Ближайшим поездом укачу в Москву на выходные. Да чего там собираться? Щетка, зубной порошок, прочие мыльно-рыльные принадлежности — и готово. Я уже давно поняла, что нет никакой необходимости таскать в путешествия половину домашнего скарба. Жаль только, что нет у меня тут в СССР моей любимой ортопедической подушечки, на которой я так сладко засыпаю…

— Привет! — вдруг окликнул меня кто-то.

— При… ох, ничего себе! Ты ли это?

— Я… А это тебе, — смущенно сказал Макс, протягивая красивый букет хризантем.

— Я тебя и не узнала, — опешила я. — Ты ли это? Всего неделю не виделись.

От развязного хиппи с хайратником и разноцветными ленточками в волосах не осталось и следа. «Зингер» выглядел, точно мой знакомый Николай до того, как обратился в хиппи: хороший бежевый плащ, начищенные ботинки, которые, кажется, называли «лоферами», тщательно отглаженные брюки и скромный, но хорошего качества шейный платок. Волосы его были такими же длинными — уже успели отрасти после нашей вечеринки, которую мы, нарядившись стилягами, когда-то устроили на кухне. Но он просто убрал их в аккуратный хвост, а бороду подстриг и подровнял.

— У меня есть два билета в партер, в Мариинку. На сегодняшний вечер. Пойдешь? Дают «Евгения Онегина»…

— А как ты адрес мой узнал? — удивленно спросила я.

— Ну… ты сама как-то говорила, где живешь, а я примерно вспомнил, где этот дом, — смущенно водя ногой по асфальту, признался Макс. — Так пойдем?

Я в задумчивости смотрела на приятеля. Так-с, кажется, все ясно… У меня намечается еще один ухажер. Во время своего первого путешествия в СССР я чуть было не стала женой отличного парня — Вани. Впрочем, потом, взвесив все «за» и «против», я все же решилась ему во всем признаться и не приняла предложение. Во второй раз я чуть было не закрутила роман с Николаем, который теперь в кругах хиппи был известен под именем «Клаус». Вежливый и дипломатичный парень смирился с тем, что никогда не станет «больше, чем другом», и мы просто продолжили приятельствовать. А со временем Николай превратился в Клауса. Теперь он выглядел, как самый настоящий хиппи, был завсегдатаем встреч неформалов у памятника Маяковскому и даже пару раз скатался «на собаках» в Ленинград вместе со своими друзьями.

А теперь, получается, и Макс ко мне стал неравнодушен. И кажется, я поняла, откуда ноги растут. По собственной воле он вряд ли додумался бы обратить на меня внимание — развеселая холостяцкая жизнь его вполне устраивала. Видимо, добрейшей души соседка, души не чающая в великовозрастном холостяке, вознамерилась устроить его личную жизнь и сказала, чтобы он принарядился и пригласил куда-нибудь свою симпатичную гостью. То-то она меня на оладушки зазывала! Наверное, хотела завести извечную беседу о том, что «нехорошо женщине оставаться одной»…

Макс, нерешительно переминаясь с ноги на ногу, продолжал ждать моего ответа. Я все так же продолжала стоять, в задумчивости закусив губу. Нет, лучше все-таки не наступать на прежние грабли. По себе знаю, что нет ничего более унизительного и неприятного, чем ходить во френдзоне, надеясь что тебя хоть когда-нибудь, да полюбят. Дружить можно только тогда, когда ни один из друзей не имеет на другого никаких матримониальных планов. А у внезапно ставшего романтичным Макса они явно имеются. Не просто же так он уже больше часа околачивается с букетом возле моего подъезда! Сходим в театр, потом — в кино, потом — погудим в «Сайгоне», а там, глядишь, мне снова придется оправдываться, почему я не могу стать хозяйкой в квартире, где пока главенствует пушистый кот Барон. Как бы поступить так, чтобы не обидеть доброго парня?

— Слушай, я бы с радостью, но не могу — в Москву уезжаю, прямо сейчас, — сказала я наконец, принимая букет. — А за цветочки спасибо, очень красивые, правда-правда!

— Ясно, — помрачнел Макс. — Ну хотя бы на Московский-то тебя проводить можно? А потом я в «Сайгон» двину, оттуда пешком совсем недалеко…

— Проводить можно, по-дружески, — подчеркнула я, чтобы не давать хорошему мужчине ложных надежд. — Если очень хочешь. Ты подожди, я цветы в вазу поставлю, окей?

— Окей, — также мрачно ответил Макс. — По-дружески, так по-дружески. Эх, видимо, судьба мне ходить в холостяках. Ты собирайся, а я пока покурю!

И он чиркнул зажигалкой.

Глава 10

— Заходи, Дашка! Елки-моталки, сколько же мы не виделись! Ты даже не представляешь, сколько всего было! Словами не передать, как я рада тебя видеть! Тапок нет, уж извини, Тимоха щенка притащил, он сгрыз последние. Я покричала, конечно, поругалась знатно, но не выкидывать же бедолагу на холод! У нас живет теперь. Смешной такой, ушки торчком стоят. И канарейку нашу боится до жути! У нас чисто, можешь просто разуться! Мой руки, проходи