Огни Хафельберга - Ролдугина Софья Валерьевна Страница 43

Марцелю вдруг отчаянно захотелось разжать руки и рухнуть в пустоту абсолютно свободным, не привязанным ни к чему, ни к чужим желаниям и мыслям, ни к этой земле. «Человек достигает настоящей свободы лишь за мгновение до смерти», — прозвучало в голове чужим голосом. И в наивысшей точке, пространстве или времени, Марцелю показалось, что свобода того стоит. А потом тарзанка покачнулась назад. Тело по инерции рванулось вперед, продолжить полет, веревка резко стала неудобной и ненадежной.

Марцель спиной ощутил дыхание пропасти и судорожно дернул ногами, пытаясь найти равновесие. Но, прежде чем успел запаниковать, подошвы кроссовок шаркнули по сухой земле, вздымая фонтаны песка, хвоинок и мелких веточек. Выпустив веревочную петлю, Марцель шлепнулся на задницу. — Ну как? — поинтересовалась Ульрике, склонившись над ним. Куция косичка свешивалась через плечо, чуть ниже, и она бы пощекотала Марцелю щеку.

Он честно вслушался в свои ощущения. — Круто! Хочу еще! — Э, нет, моя очередь! — засмеялась Ульрике и, сбросив на землю куртку, поймала раскачивающуюся веревку, вцепилась в нее чуть повыше петли, отошла подальше от края и разбежалась. Хрустнул песок, под тяжелыми военными ботинками.

Уже у обрыва, на ходу, она запрыгнула в петлю, умудрившись попасть обеими ногами и завизжала в голос «ваааааааааааааааа!» Марселя накрыла волной восторга, уже второй раз, только теперь чувства были чужие. Он распластался по земле, едва переводя дыхания и уставился в небо. На обратном пути она точно на меня наступит. Чувства и мысли Шелтона почему-то казались сейчас бесконечно далекими и пресными, и… Скучными.

А-а-а! Лови меня! Я остановиться не могу! — выкрикнула Уля Рекки и рассмеялась, болтая ногами. Марцель поспешно встал на ноги и, примерившись, со второго раза сумел ухватиться за веревку. Девушка тут же ловко выскользнула из петли. — Здорово! «Теперь твоя очередь. А хочешь, сядь на верёвку, а я тебя раскачаю и отпущу? Так даже круче будет». «Давай». Тут же загорелся идея Марцель. «Ты где держалась? Здесь?»

«Да хватайся, где удобнее». И он прокатился ещё раз. Впечатления были уже не такими экстремальными, но тоже сильными, да и сидеть оказалось гораздо удобнее. Потом снова каталась Ульрике минут пятнадцать, как на качелях, а Марцель подталкивала ее, когда амплитуда слишком уменьшалась. Потом им ударило в голову покачаться вдвоем, и они с полчаса уламывали тихо закипающего Шелтона подтолкнуть их.

«Хотите, я вас без всякой веревки подтолкну», — ласково поинтересовался стратег наконец. Его взгляд был холоднее арктической зимы. Ульрике солнечно улыбнулась. «А может, ты сам хочешь прокатиться, но стесняешься попросить?» Шелтон недоумевающе моргнул. В мыслях у него на тысячную долю секунды воцарилась полная тишина, а потом он вздохнул, смиряясь с неизбежным.

«Хорошо. Видимо, чем быстрее вы наиграетесь, тем раньше мы продолжим путь. Ульрике, к слову, далеко еще идти до этой самой могилы Манон? — Туда. «Да!» Девчонка беспечно ткнула пальцем, указывая на дальнюю вершину. «Сейчас перевалим через хребет Хиндер, а там и до горы Элленд недалеко. Кстати, раньше эта гора называлась Зойверин, Чародейка.

Вокруг нее частенько образуются всякие загадочные атмосферные явления, цветной туман, например, красноватый или желтоватый, внезапные грозы. В общем, нескучное местечко. — Марцель, а как мы вместе уместимся? Тут даже невозмутимый Шелтон не удержался и фыркнул. Марцель почувствовал, что к лицу у него приливает кровь. — Ну, давай, я сяду, а ты на коленке.

Раздавлю. Сказано было это без всякого намерения обидеть, более того, с искренней заботой о нем Марцеле, но… Шелтон цинично хмыкнул. — Что, поучил? Глаза у Ульрики смешно округлились. «Ой, извини, пожалуйста. Конечно, сядем, как ты сказал. Это я так ляпнула, не подумав. Ну, а если совсем тяжело будет, то можно наоборот…»

Тихо-тихо закончила она. Через секунду хохотали уже все трое, даже Шелтон. На практике Ульрике оказалось совсем-совсем легкой. Правда, вдвоем в петле было тесновато, но стратег Марцель заметил, что так даже лучше, меньше шанс выпасть случайно. Марцель одной рукой накрепко ухватился за веревку над головой, а другой прижал к себе ульрики и сглотнул. — У тебя что, просто футболка?

Без ничего? — шепот получился еле слышный. — Ага, — кивнуло ульрики, опуская ресницы, и крикнуло громко — Курт, отпускай! И они ухнули в пропасть. Марцель заорал от избытка чувств. Слишком много их было, и своих, и чужих, и восторг от полета ульрики, и колотящееся сердце под ладонью, и кинжально-острый удар в спину, зависть Шелтона и его же беспокойство, и кипящий адреналин в крови, и…

И… Тарзанка только пошла назад, а Марцель уже задыхался. Кажется, они успели качнуться пару раз туда-сюда, прежде чем у него окончательно потемнело в глазах. — Я же говорил, идиот! — Сам такой! — прохрепел Марсель в ответ, с трудом принимая вертикальное положение. Момент, когда Шелтон остановил петлю, вытащил горе напарника и уложил на землю, совершенно выветрился из головы.

— Что случилось? — Ты упал в обморок. Узрики стояла, опершись на веревочную петлю и сумрачно глядела на Марцеля из-под козырька бейсболки. — Курт тебя поймал, ну и меня заодно. Он очень сильный, — протянула она с таким обожанием в голосе, что Марцель даже немного приревновал.

Видимо, на тебя навалилось слишком много разных впечатлений одновременно. К тому же, тут уже высоко, — прохладно дополнил Шелтон скупой раскосульрики, голосом выделяя слово «разный», с явным намеком на телепатию. — Уверен, что сможешь идти дальше. — У тебя давно не было подобных приступов, а это похоже на то, что часто случалось до ИРН и до психушки.

Стратег беспокоился, и было из-за чего. — Да без проблем. Марцель поднялся на ноги и одернул куртку. Стала зябко. То ли от короткого обморока, то ли от мысли, что прежний уровень телепатических возможностей, а значит и прежние проблемы может вернуться. — Запросто, — упрямо повторил он, отряхиваясь. Мелкий мусор, налипший на одежду, раздражал до кислого привкуса во рту. — Что мы, зря сюда шли, что ли?

Ну, смотри, — Ульрике покачнулась, встав на мыски. Веревка при натяжении слабо-слабо скрипела, но сейчас этот тихий звук царапал слух, как шуршание крошащегося пенопласта или скрежет ногтей по школьной доске. — Нам часов пять надо топать. А вон с того момента — она неопределённо повела рукой вдоль горного хребта — придётся идти без остановки, потому что тропинка одна. Свернуть с неё из рельефа нельзя, некуда, а удобных площадок для передышки нет.

— Да справлюсь я! — спылил Марцель. — Мне чего, на голове постоять, чтоб поверили? Всё у меня в порядке. Ну, свалился в обморок — ерунда. «Да, черт, старшеклассницы пачками валятся, и ничего». «Ты не старшеклассница, не суетись», — ровно произнес Шелтон, почему-то глядя не на спутников, а на небо, на запад, на линию горизонта.

«Хорошо, пойдем дальше, но сначала выпьем еще по чашке чая. Да, кстати, Ульрике, я правильно понимаю, что домой мы вернемся около одиннадцати вечера?» — Примерно так, — согласилась она и выскользнула из петли, а затем, присев на корточке, принялась скатывать одеяло, попутно отряхивая его от мелких веточек и сухой земли. — Но с горы вообще легче идти, так что можем и в десять уже добраться до города.

Главное дойти до этого самого места, где мы сейчас, пока не стемнеет. Тут падать не больно и невысоко. А вон там, — она кивнула в сторону хребта, — прямо у тропинки начинается обрыв. «Эй, мальчики, да не делайте такие лица!» Ульрике рассмеялась и вжикнула молнией. Краешек синего одеяла так и остался торчать из рюкзака. Зато там пейзажи обалденные, ну и подъем не слишком крутой, хотя и длинный.

Как-нибудь доковыляем. На деле это оказалось труднее, чем на словах. Через некоторое время подъем действительно стал более пологим. Ульрике уверенно сворачивала на развилках, то направо, то налево окажется без всякой системы. Склон сбоку от тропинки постепенно превращался в обрыв. Исчезала с обочин вездесущая ежевика, а запах кедров уже почти не чувствовался. Приелся, принюхался, но слабое щекотание в легких напоминало о том, что он есть.