Огни Хафельберга - Ролдугина Софья Валерьевна Страница 44

Через два с половиной часа у Марцеля начали побаливать ноги. Признаваться в этом было стыдно. Ведь слабая женщина, ульрикия, шла себе и шла, мурлыкая песенку под нос, да и Шелтон не показывал видимых признаков усталости, а у него в рюкзаке было самое тяжелое, термос, двухлитровая бутылка питьевой воды, еда, сменная обувь, оба пистолета, складной нож и ноутбук.

Напарнику стратег спихнул только теплые свитера, шоколадку и навязанную Гером Вальцем сигнальную ракету. «Мы сдохнем раньше, чем дойдем», — мрачно посулил Марцель после краткого вынужденного привала, когда в кроссовку ему случайно попал камешек. Вдобавок ко всем неприятностям сигарет осталось полпачки и приходилось экономить. «И Даниэлла Ройтер сама прошла по этому адскому маршруту? Верится с трудом».

Говорят, она не раз бывала в горах и подготовку имела соответствующую. Пожала плечами ульрики, не оборачиваясь, и повела рукой. «И вообще, хватит о мёртвых в таком месте говорить. Лучше смотрите, какой пейзаж. Вы в своём университете такое видели?» «Нет», — коротко ответил за двоих Шилтон и оглянулся через плечо. Замер. — Хм… Интересно… Что… Марцель затушила камень-недокуренную сигарету.

Тон напарник обудил паршивые предчувствия. — Дорога очень хорошо просматривается, — тихо ответил Шелтон. Ульрики по инерции сделала несколько шагов, но потом тоже остановилась и прислушалась. — Оглянись сам. До самого поворота видно. Потом она ныряет под кроны метров на триста, а потом обрати внимание, виден довольно большой отрезок, который находится на расстоянии полутора километров от нас.

Ульрики, поправьте меня, если я ошибаюсь. Но ведь если кому-то понадобилось бы проследить за нами, он не смог бы миновать этот отрезок незаметно. Ульрики приставила колбу ладонь козырьком и пригляделась. Ну, да. Это уже после последней развилки, и другого способа добраться сюда нет. Но вообще, видимость сильно зависит от погоды. Сейчас холодно, дует западный ветер, тумана нет.

А если он есть, то разглядеть кого-то сложнее. Но вообще тайком тут не подкрадешься, это точно. Непонятно с чего развеселилась она. Марцель оперся ладонью на шершавый склон. Солнце заливало рассеянным светом зеленый лес, красноватую ниточку тропы и пестрое полотно долины. Но почему-то представлялся ясно, как наяву густой туман, — серой пеной скопившейся в ложбинах гор, нахмуренное сумрачное небо и запах близящегося дождя.

А еще кукольно-четкая женская фигурка в красном плаще с широким капюшоном, упорно вредущая по тропе. Туман расходится, и на тропе полутора километрами ниже мелькает оранжевый дождевик. Пальцы сжались сами собой, и под ногти набилась сухая земля. — Шелтон, — охрипшим голосом спросил Марцель, — ты думаешь, что Даниэлла Ройтер могла видеть своего убийцу? — Вполне, — кивнул стратег, все так же глядя на тропу, извивающуюся по склону.

Наверняка она оборачивалась. Женщины, которые ходят в одиночку, часто ведут себя тревожно, вздрагивают от любых звуков, воображают себе преследователей. Небезосновательно вынужден признать. И даже если Даниэла не раз бывала в горах, наверняка она держалась очень осторожно.

— Ульрике, сколько раз вы оборачивались, чтобы посмотреть на тропу? — неожиданно спросил он. Девчонка хмуро сдвинула кепку на самый лоб. — Не считала. — Двадцать четыре раза за два с половиной часа. При этом шванг обернулся всего трижды, если не считать случаи, когда он оступался или падал. Это так, в качестве иллюстрации.

Неприятно улыбнулся стратег. Разум его просчитывал варианты поведения Даниэлы так быстро, что Марцель даже не успевал все осознавать. — Ульрике, а если бы мы заметили преследователя и захотели избежать с ним встречи, то куда бы мы могли пройти? — она задумалась ненадолго. — Тут никуда, — признала через полминуты. — Дальше у могилы Манон можно кое-куда свернуть.

Там несколько вариантов. «Ну, есть еще и рисковый вариант — прямо тут сползти с обрыва», — хмыкнула она скептически и спихнула камешек вниз. Он покатился по склону. Обыденный и негромкий шорох показался странно зловещим. «Но я бы не стала этого делать. На обочине тоже особо не спрячешься, негде. Кусты растут ниже, а тут кедра и голая земля». Значит, если бы Даниэла Ройтер увидела преследователя, она была бы вынуждена продолжить путь до могилы Манон, а уже там искать, где спрятаться, — подвел итог Шелтон.

Интересно. Что именно интересно, уточнять он не стал.

Следующие два с половиной часа пути дались легче. Возможно, оттого, что бесстыжий Шелтон отобрал у напарника сигареты и цинично пообещал вернуть их на привале. После этого Мартель перестал уныло тащиться по тропе, как раненый Спаниель, и даже начал временами обгонять ульрики. Местные красоты утомили уже настолько, что вызывали теперь только раздражение. Разлапистые кедры, изломы гор, рыжеватое солнце, лезущее то в правый, то в левый глаз.

Мартель угрюмо сдувал с Албани послушные прятки белесых волос и щурился. Подъем кончился внезапно. Просто вдруг оказалось, что горы темнеют где-то внизу, а тропа идет почти ровно, даже немного на спуск. Трава и кусты совсем исчезли со склонов. Осталась одна голая сероватая земля. Реже попадались и кедры. Зато рядом с камнями то и дело проглядывали маленькие звездчатые цветы, белые и нежно-голубые.

«Они растут только здесь», — сказала Ульрике, заметив, куда смотрит Марцель. Их нет ни у подножия наших гор, ни на других хребтах Саксонской зоны. Есть легенда, что цветы проросли из костей Манон. Похоже на правду. На ее могиле их действительно больше всего. Это… Ульврике запнулось, и голос у нее стал надтреснутым, как у старухи.

Это очень необычное место.

Еще сто метров, и скала по левую руку сошла на нет, а тропа вывела на плоский уступ. С востока он был ограничен протяженным каменным зубцом, с юга обрывался в пропасть. Внизу горы зеленели бархатными изломами, в какую сторону ни посмотри. Сам уступ был практически голым, между камней торчали редкие чахлые пучки травы, кое-где развалистый кустарник с колючими и угловатыми прутиками.

У поворота, где тропинка окончательно терялась на сухой и твердой земле, упрямо топорчился молодой кедровый побег, а у восточного зубца выступа раскинуло корявые ветви, древние, как будто посидевшие от времени дерево с пыльноватой хвоей. — Тот самый кедр над могилой Манон? — тихо спросил Шелтон, нарушая молчание. Ульрики переступила с ноги на ногу до побелевших костяшек, вцепляясь в лямки рюкзака.

Ага.

Вы идите, я вас немного позже догоню. Болезненно улыбнулась она, усаживаясь прямо на землю. — Холодно тут. — Может, из-за того, что вершина? — предположил Шелтон, и, не дождавшись ответа, подтолкнул напарника в спину. — Идём, хоть посмотрим, что это за местная достопримечательность такая. Мартель опомнился только шагов через двадцать. — Эм, Шелтон, она плачет.

Ульрике? — Да, я заметил. Шелтон скосил взгляд на девчонку. — Поэтому мы и отошли. — А ты не знаешь, почему она… — Нет, — отрезал Мартель. — Слушай, если ты не заметил, я последние часов пять стараюсь вообще отключить телепатию. Неконтролируемые провалы в глубокую прослушку никому не нужны. Забыл, что сам говорил? — Я помню, но сейчас прислушайся.

Вдруг Ульрике скрывает что-то важное. Она вполне могла быть знакома с Даниэллой Ройтер. — Думаешь? Марцель запнулся ногой за камень и чертыхнулся. Да, слишком много она знает о ее привычках, это свидетельствует либо о личном знакомстве, либо о глубоком интересе к смерти девушки. Марцель виновата оглянулся на Ульрике и сдался. Нервы и так были словно оголены после вынужденной пятичасовой глухоты.

Телепатия — это ни зрение, ни слух. Нельзя заслонить ее плотной повязкой на глаза или заткнуть берушами. Если зажиматься, то рано или поздно сработает принцип сжатой пружины, либо сломается, либо сорвется. Ульрике смотрела на горизонт изломанной линии гор, темно-фиолетовая туча неторопливо наползала на прозрачно-голубое небо. Глубоко вздохнув, Мартель закрыл глаза и сосредоточился.

Ее руки, сильные, с суховатыми пальцами и сильно выпирающими косточками на запястьях. Ее руки всегда теплые, даже зимой, даже в лесу, когда… Да, она увязывает хворост гибким прутом прямо на снегу. Ее руки пахнут мхом и полынью. Ее руки никогда больше не заплетут твои косы.