Клыки - Дмитрий Геннадьевич Костюкевич Страница 23

Официант, он же бармен с осоловело-блестящими глазами, принес простенькие салаты с тертым сыром. Перекинулся парой дребезжащих фраз с Робертом и, вихляя, отбыл в полуподвальное помещение пивной, карикатурно знакомящее со сценами из жизни Страшного слепца.

— Туристы сорвались с места, не дождались заказа, — объяснил Роберт.

— Выпьем за них. — Стас поднял стаканчик. — И доедим за них.

Соседство двух пражских бомжей никого, судя по всему, не коробило. Атмосфера была непринужденной, свойской, пропахшей марихуаной и пьяными голосами. Дешево и душевно, не сравнить c брестскими hospodami, где одно меню на троих, да и то в голове у официантки.

— Я хотел бы задать вам несколько вопросов, — решился Стас. Чем больше он узнает об одном из героев своего нового (скрестим пальцы) романа, тем лучше. — Такой блиц…

— Задавайте.

— В тюрьме сидели?

— Побывал. За алименты.

— Дети?

— Мальчик и девочка.

— Кем работали до проекта?

— Рекламным агентом.

Стас глотнул вина.

— Книга, которую вы искали, — сказал он, чтобы перевести тему («допрашиваю взрослого дядьку, как школьника»), — она о Египте. Вы…

— Обожаю Египет! — Глаза Роберта заискрились. — В этой стране столько загадок и тайн. Холмы фараонов, города мертвых, а мумии, мумии! И не только людей. Тысячи, миллионы забальзамированных ибисов, быков, змей, крокодилов, крыс, рыб, все эти тела в подземных лабиринтах. Зачем? Какой в этом смысл? С человеком понятно, он стремился к личному бессмертию. Но миллионы птиц в глиняных кувшинах, миллионы! Вы читали Баджа, Виза, фон Деникена?

Стас покачал головой. Проводник смотрел сквозь него — возможно, на усыпальницы Долины царей или пирамиды Раннего царства.

— Столько неизученного, потаенного. Саккара, например. Не исследовали и половины, четверти! Египет — это склеп, набитый тайнами, понимаете?

— Хорошее сравнение, — оценил Стас. — Не против, если украду?

— Разумеется. Мне будет приятно.

Стас достал блокнот и записал. Все по-честному.

Взгляд Роберта снова затянуло мутное марево.

— Многое бы отдал, чтобы увидеть Каир своими глазами. Мачты минаретов, тонущие в сумерках. Пирамиды в золотой пыли заката. Стелы, скульптуры, захоронения… Как я завидую путешественникам, которые первыми увидели пирамиды, разбили палатки под древними гладкими камнями…

Роберт промочил горло вином, выудил из салатницы кусочек мяты и принялся вертеть между пальцами с подстриженными, но грязными и слоящимися ногтями. Стас автоматически глянул на свои: пилочка не помешала бы.

— Когда европейцы, вторая волна, снова открыли для себя Египет, среди них были и чехи. Далековато для путешествий, неудобно, «Чедока» еще нет…

— Кого?

— «Чедок». Бюро путешествий, одно из старейших в Чехии.

— Понял.

— Однако чехи не так просты. Кое-кто побывал в Египте раньше, чем нога Колумба ступила на остров Сан-Сальвадор. Первым — ну, во всяком случае, первым, кто об этом сообщил, — был поэт Богуслав Гасиштейнский, он собирал старинные рукописи и книги, которые сейчас хранятся в «Святовитской сокровищнице». Богуслав попал в Египет, кажется, в году четырнадцать-девяносто, но пирамид не видел… — Язык Роберта то и дело облизывал резцы, словно искал там кусочки пищи. — Через год или два в Каир приехал Мартин Кабатник, писатель. — Роберт подмигнул. — Мартин интересовался церквями Востока, по поручению гуситской общины искал в них чистый христианский характер, да так усердно, что даже не заметил пирамиды Абусира, Гизы и Саккары. Вернувшись в Чехию, написал «Путешествие до восточных пейзажей».

Стас пожалел, что под рукой нет диктофона. Вот бы включить, положить на стол между опустевшими тарелками.

— Затем в Египте оказался Криштоф Гарант. Ученый хотел добраться до пирамид, но не рискнул переплыть на лодке разлившийся Нил. Единственный мост унесло течением, в реке гнили туши животных… Гарант поспрашивал-поспрашивал о пирамидах и выпустил книгу с длинным названием. Зато к пирамидам попал автор «Путевого дневника апостольских восточных миссий в Египте», священник-францисканец Якуб Ржимарж. Случилось это в начале восемнадцатого века. Он подробно описал Сфинкса, гизские пирамиды, размеры, внутренние помещения, где, скорей всего, побывал лично. Рукопись хранится в Университетской библиотеке, здесь, в Праге. Ржимарж описал погребальную камеру и саркофаг с телом того, кто повелел построить пирамиду.

На сцену под навесом поднялся небритый парень в линялой рубашке, стянул брезентовый чехол и стал возиться с микрофоном.

— Вацлав Ремедий Прутки, францисканский миссионер, уроженец Праги, тоже описал пирамиды. И про мумии не забыл. Он первым из чехов поднялся на Великую пирамиду Хуфу и измерил ее высоту, привязав к ноге веревку. О мумиях фараонов писал с иронией… Станислав, а вы знали, что перед тем, как впустить пришельца в пирамиду, арабы очищали ступени от песка и стреляли из ружей?

— Все ради денег, бакшиша. Небольшое представление.

Бездомный надолго замолчал. Стас негромко кашлянул.

Роберт никак не отреагировал.

— Все нормально?

Левое веко Роберта опустилось наполовину, задергалось, словно в мозговых центрах произошло короткое замыкание.

У Стаса засосало под ложечкой. Он привстал, протянул руку, чтобы встряхнуть гида, но тут с глазом вождя произошло что-то странное, нехорошее.

Белок — та часть, что виднелась под дергающимся верхним веком, — почернел, будто окрасился венозной кровью.

К их столику повернулись двое: бородатый парень, который до этого проверял микрофон, и патлатый тип в кожанке. В сознание Стаса будто вбили огромную пробку, которая не пропускала здравые мысли, лишь подтекала страхом.

«Ты это додумал… дорисовал… это просто… просто… зрачок», — закончил мысль Стас, и пробка вылетела.

Всего лишь расширившийся зрачок. Так себе объяснение, но кошмар отступил.

Чтобы окончательно скинуть оцепенение, он потряс Роберта за плечо. Левая бровь и уголок глаза бездомного потянулись вверх, веко перестало плясать.

Бездомный открыл глаза и растерянно глянул на Стаса.

— Да?

— С вами… вы, кажется, задремали, а ваш глаз…

— Извините, — смутился Роберт. — Иногда такое бывает.

Стасу показалось, что на самом деле вождь плохо понимает, о чем речь.

— Вы в порядке?

— Да.

— Точно?

— Более чем. Спасибо. Я остановился на Прутке?

Стас кивнул, хотя, сбитый с толку, не был в этом уверен.

— Значит, почти закончил с чешскими путешественниками в Египет. В стране фараонов побывал и Ян Неруда, тоже посмеивался над фараонами и их саркофагами, назвал их «четырехгранными ящиками». Путешественников становилось все больше, как и публикаций, даже невзирая на то, что сто лет назад такие поездки не были заурядным событием.

Проводник снова замолчал. Стас подозрительно глянул на его левый глаз. Голубая радужка, обычный зрачок. Но сюрреалистичная картинка отпечаталась в памяти: зрачок разрастается, наполняет до краев радужку, выплескивается через край…

— А потом в Египет подались ученые. Был среди них Лекса Франтишек, основатель чешской, то есть тогда чехословацкой египтологии. Пирамидами интересовался Збинек Жаба, возглавил раскопки в Абусире и первым из чехов опубликовал научные