Клыки - Дмитрий Геннадьевич Костюкевич Страница 14

Но лишь трехдневная экскурсия ставила вопросы ночлега и питания, окунала с головой, пропитывала запахами и прикосновениями — Стас рассчитывал именно на это. Взглянуть на город глазами бездомного, прочувствовать уличную жизнь, побывать в местах, скрытых от гостей столицы. Подальше от соборов и Карлова моста, поближе к трущобам и подвалам.

Бомж-тур обошелся Стасу в шестьдесят евро, половину из которых получит через три дня, по возвращении с клиентом на вокзал, гид Роберт.

3

Девизом Роберта было: «Назови мне свои любимые книги, и я пойму, кто ты есть».

Хороший девиз, считал Стас.

Своих идолов он перечислял с приятным волнением: «Острова в океане» Хэма, «Морской волк» Лондона, «Террор» Симмонса, «Фиаско» Лема, «Книжный вор» Зузака… А Бабель! А Рубина! А Стругацкие!.. Стас понял, что любимых книг слишком много и каждую хочется озвучить, каждая чем-то важна, памятна.

— А ваши любимые?

— Все, — улыбнулся бездомный.

Стас не заметил, как проговорился о горстке опубликованных рассказов, пристроенных в тематические антологии.

— В каком жанре пишете? — поинтересовался бездомный, извлекая из виноградника карманов растрепанный огрызок сигары и бензиновую зажигалку.

— Фантастика. Хоррор.

Проводник кивнул. Одобрительно или нет?

По пути от Главного вокзала к Праге 3 они увидели бездомную женщину, сидящую у стены на брезентовом стульчике. Всклокоченные бледно-рыжие волосы, безразмерный свитер, черные армейские ботинки. Она держала в руках картонку со словами: «UNSEEN TOURS».

— Невиданные туры, — перевел проводник.

— А-а, так это ваши?

Роберт безразлично покосился на женщину с рекламной картонкой.

— Конкуренты.

Мимо прополз почти пустой трамвай. Они оставили позади площадь Черчилля, перешли на другую сторону улицы Сейфертова и двинулись вдоль старых, с пролетарским душком, кирпичных фасадов.

Район носил имя неустрашимого полководца Яна Жижки, первого гетмана таборитов, «Страшного слепца». Прозвище Жижка получил под конец жизни, после осады замка Раби, во время которой лишился второго глаза (первого недосчитался в Грюнвальдской битве)… За последние полгода Стас прочитал много книг и статей о Праге stověžaté. В основном — о ее темных легендах и преданиях. Пытался заглянуть за слой амальгамы, покрывающий зеркало истории. Тысячи прочитанных страниц. И ни одной строчки, исторгнутой на бумагу собственным разумом.

Какое-то время Стасу казалось, что вот он — герой его нового рассказа. Ян Жижка, мрачный и суровый, с излюбленным железным шестопером в занесенной над головой руке. Слепой гетман, который руководит войском с повозки, занимает Прагу, умирает от чумы. Кожей гуситского вождя обтянули военный барабан: так, согласно легенде, завещал сам Жижка. О трескучем лае зловещего барабана писал в «Вальпургиевой ночи» каббалист Майринк. Исторический антураж пугал и притягивал Стаса. Сделать нечто в духе «Башни шутов» Сапковского — да, было бы неплохо. Но главное — снова писать, заслониться от изнуряющей боли…

Он не взялся ни за рассказ о Страшном слепце, ни за какой-либо иной. Давился информацией, которая, похоже, только осложняла творческий запор. В глубине души понимал, что если не начнет писать, то уже не выкарабкается. Растворится в холодных голосах, захлебнется воспоминаниями, закроет глаза в одном месте и откроет в статической пустоте (или его глаза откроет, распялив холодными пальцами, кто-то другой). Бывали дни, когда Стас молил о том, чтобы это исполнилось.

А потом купил билет в Прагу.

Роберт остановился у мусорных баков, нашел сломанную ветку, приподнял крышку бака для бумаги и зашарил веткой внутри.

Мимо прошла дама в огромных солнцезащитных очках, с телефоном перед собой: снимала и комментировала видео. «Бомжи здесь — обычная картина», — сказала женщина на русском и нацелила глазок камеры на Стаса.

— Что вы искали? — спросил он у проводника, когда тот закончил.

— Книги. Они заслуживают второго шанса.

Стас уважительно кивнул.

— Продолжим, — пригласил Роберт.

Сейфертова, центральная улица Жижкова, провожала витринами магазинов и пивных, тишиной закоулков. Обшарпанные фасады пестрели граффити. Район хаотично застроили после того, как снесли городские стены, и Прага растеклась за Конные и Новые ворота.

— Нам сюда, — сказал бездомный, открывая стеклянную дверь, залепленную пожелтевшими книжными страницами.

Над головой неловко звякнул колокольчик.

Стас понял, что последует дальше: Роберт покажет ему другую сторону Чешской столицы — букинистическую.

4

Ничего общего с вокзальной книжной лавкой. Стаса окутал бесподобный аромат сухого подвального воздуха, бумаги, клея. По разноцветным корешкам хотелось провести пальцами. Поцарапанные переплетные крышки. Потемневшие капталы. Надорванные страницы. Помеченные ручкой обрезы и поля. Отбитые кожаные уголки. И даже в тех томиках, что скрывали изъяны, чувствовались излом и усталость. Потому и стояли они неровными рядами и стопками, что не могли, не умели по-другому. Армия детдомовцев, знающих вкус разочарования.

Витрина была меньше метра в высоту, чтобы прохожие могли заглянуть с улицы вглубь магазина. Книжные стеллажи шли рядами перпендикулярно улице, между ними в шахматном порядке стояли столы, еще один ряд стеллажей протянулся поперек задней стены. Стены были оклеены плакатами концертов, выставок, цветастыми суперобложками. Темные ковровые дорожки промяты неторопливыми ногами книголюбов.

Спина Роберта мелькнула за вращающейся книжной полкой, на которой своенравно устроились книги в мягком переплете. Стас выделил «Владыку Марса» Берроуза и рассеянно улыбнулся.

Роман о приключениях Джона Картера маленький Никитос, едва научившийся ходить, схватил пухлыми пальчиками с полки «Читатель дарит читателю» в библиотеке имени Пушкина. Стас проследил за тем, чтобы сын не испортил книгу, а когда тот потерял к ней интерес, вернул на полку. Он предвосхищал, как познакомит Никитоса со вселенной книг, будет показывать и рассказывать: здесь читальный зал, здесь заводят карточку и дают на руки книги, здесь журналы, смотри-смотри, твой любимый Грю на обложке…

Глаза защипало. Стас остановился у размытой секции с хоррором, приказал себе успокоиться, но получилось наоборот, как всегда бывает, когда пытаешься не заплакать. Он тупо уставился на корешки, взял какую-то книгу Кинга, — кого еще схватишь наугад на полке с ужасами? — повертел, взял другую. Когда болезненное ощущение в глазах прошло, Стас вернул томик «The Lake» на место и поискал взглядом Роберта.

Экскурсия по книжной лавке выходила странной, самостоятельной, но Стас не сердился на гида. Книги умели говорить сами за себя. К тому же прошло не больше десяти минут. Или больше?

Роберт трепался у прилавка с продавцом, долговязым блондином. Стас остановился у книжной стойки, чтобы не мешать. После какой-то фразы блондина бездомный встрепенулся, затараторил сбивчиво. Затем бросился к Стасу:

— Нам надо спешить!

Они выбежали на улицу.

— Два года ее ищу! — кипятился Роберт на ходу. — И Зденек это знает! Но я узнаю о книге от Бохдана!

— Что за книга? И кто такой Зденек? А Бохдан, как я понимаю…

— После, Станислав, после!

Они перебежали улицу в нескольких метрах от «зебры». Свернули на Блахникова.

Стас покосился на проплывшую мимо витрину продовольственного, на горы