Клыки - Дмитрий Геннадьевич Костюкевич Страница 13

В Англии, Германии, Франции, Скандинавии, Штатах, даже в Японии (после смешения готики с «визуальным стилем») таких, как они, были тысячи, но Итка знала, что это лишь внешнее сходство. Она и Марек — особенные.

Настоящие пражские вампиры.

Их свадьба виделась Итке еще более волнующей и радостной, чем ее инициация. Марек предложил не ждать Хеллоуина, и она согласилась. Такое большое и неуместное чувство, распирающее ее грудь, на которой он любил оставлять крошечные ранки, — так зачем тянуть?

Место выбрал Марек. Договорился с кем нужно, подготовился. Устроил сюрприз. Ночью они прошли под аркой дома «У голубой звезды», спустились в сводчатый подвал, массивные стены которого некогда являлись первым этажом романской постройки. Марек провел Итку через ступенчатый портал, а потом еще глубже, в подвал подвала, готический уголок средневековой Праги, освещенный десятком свечей.

Идеальное место для вампирской свадьбы.

На Итке были черное платье с металлическими заклепками в форме костей и остроносые сапоги. Белая пудра, черная помада и тушь — загляденье, а не невеста. Волосы Марека шипами торчали во все стороны и отливали синим. Черные брюки и рубашка плотно облегали костлявую фигуру любимого, тяжелые ботинки уверенно чеканили по покрытому пылью и мусором полу подземелья. Не Лестат де Лионкур, конечно, но все-таки…

Они уселись на расстеленное покрывало и под альбом «Siouxsie and the Banshees» из портативной колонки стали готовиться к свадебному кормлению. С нежностью протерли спиртом кожу на запястьях друг друга, сделали надрезы одноразовыми скальпелями, надавили, пробуждая жизнь. Между ними, в коробке в форме черепа, лежали кольца из черного золота.

Марек — мужчина, господин, будущий муж — припал к ранке. Он жадно всасывал ее темно-красное согласие, Итка стонала. После нескольких глотков он облизал губы, осторожно перевязал ее руку и предложил себя. «Согласна», — сказала она. И стала пить. Марек был лакомым, как всегда, с острым привкусом металла и мудрости. Как смешны те, кто утверждает, что кровь вредна для человека, что к ней приспособлены лишь кровососущие животные.

Внезапно у нее разболелась голова. Боль была сильной, настойчивой. Итке показалось, что она потеряет сознание. Нет-нет, только не сейчас, у свадебного алтаря!.. Она оторвалась от запястья Марека и виновато улыбнулась. Перед глазами плыло.

В черном портале за спиной ее мужа выделялась высокая фигура. Ноги незнакомца растворялись во мраке, и Итка не могла с уверенностью сказать, стоит ли он на полу. Воздух сделался холодным, почти ледяным, фигура словно высосала из него все тепло.

Итка открыла рот, чтобы предупредить любимого, но тут высокая тень пришла в движение.

Кинулась на Марека.

Итке показалось, будто в подвале бесшумно взорвалась бомба, начиненная призрачным светом. Шквал пыли отшвырнул Марека в сторону, в поросшую мхом стену. Из щелей кладки полетели темные комки. На покрывале зашатались свечи, одна упала и потухла. Итка видела сквозь пыль и слезы, как фигура оторвала от земли тело ее мужа…

(Марек заверещал)

…выдрала зубами его кадык, затем вцепилась в лицо и стала пить, как из сочного плода, сосать, массируя шею длинными белыми пальцами.

Итка подняла руки, чтобы защититься от этого зрелища, звука, безумия.

Помещение билось испуганным сердцем. Запах крови стал невыносимым, ядовитым.

Теплые капли на ее лице и руках. Несмотря на холод, лицо Итки пылало, сухие губы дрожали. Она хотела встать с колен, со своих толстых, неуклюжих колен, в которые сквозь покрывало проникали ледяные иглы, но не могла пошевелиться.

Незнакомец повернулся к ней. Марек упал на пол и остался лежать на спине. Его лицо исчезло — стесанная влажная заготовка, красная пустота; правая рука сжимала одноразовый скальпель. Итка чувствовала запах… не крови, уже нет — экскрементов.

Потухла еще одна свеча.

Фигура сделала шаг, другой, присела на корточки. Во что одет незнакомец и одет ли вообще?

Итка встретилась глазами с убийцей своего мужа, и головная боль прошла.

Существо было древним, страшным… и красивым.

В нем не было ничего от слащавой сексуальности кровососов новой киноволны. Хищный прах с налетом бледной кожи. Угловатое изможденное лицо с глазами зверя, в которых перекатывалась капля пытливости. Тонкие губы, сломанные сардонической усмешкой, перечеркнутые окровавленными клыками.

Вампир вытер рот когтистой рукой — на тыльной стороне ладони блеснуло кольцо из носа Марека, кольцо на обрывке кожи — и прыгнул на Итку.

Прежде чем умереть, она поняла, что снова влюбилась.

2

«Бездомные» экскурсии стали модными несколько лет назад.

В Лондоне бомжи водили группы по району обитания; почти все вырученные с туристов деньги шли гиду, остальное — приюту.

В Сан-Франциско клошары знакомили туристов с пунктами горячего питания и приютами Тендерлойна. Наркотики, насилие, расстройства психики — бедность скалилась из каждого угла. Смотрите — реальность.

В Сиэтле бездомный предприниматель давал мастер-класс «Как выжить на улицах мегаполиса». Цена вопроса — две тысячи долларов.

В Амстердаме бродяжки учили добывать еду из баков и спать в картонных коробках. Туристов баловали историями о приключениях бездомных и ужином из ресторанных объедков.

Парижские бездомные, трудоустроенные социальным агентством, сопровождали гостей столицы в персональное путешествие по укромным местечкам города.

Схожие проекты работали в Мюнхене, Нюрнберге, Копенгагене, Утрехте, еще парочке городов. На очереди стояли Хорватия, Испания, Бельгия; прикидывали, советовались.

Шатунов пытались сделать полезными, вернуть вкус (или хотя бы напомнить о послевкусии) к работе. В Техасе бездомные раздавали мобильный интернет с карманных роутеров; в Нью-Джерси могли расплатиться за обед мытьем посуды; голландские бомжи патрулировали улицы, сообщая полиции о кражах магнитол и угонах машин; японские за копейки разгребали последствия катастроф…

Не осталась в стороне и Прага. К необычному сервису здесь подошли с особым размахом. Город, в котором Мефистофель встречался с доктором Фаустом, предлагал не только скользнуть под подол своей тени, но и провести там целых три дня. Были и однодневные туры, рассчитанные на нескольких человек, но Стаса Карминова влекло трехдневное погружение.

Три дня в Праге.

Пражская общественность, поливающая бомж-туры негативом, быстро успокоилась. Перестала кричать о зоопарке и национальном позоре. Количество необычных гидов росло, их искали в центрах кризисной помощи, в «Армии спасения». «Poor» скрестили с «tourism» — получили «poorism». Экскурсии поднимали этнические вопросы и уже, по мнению все той же общественности, не вредили, а учили видеть в бездомных обычных людей со сложной судьбой.

С каждым принятым на работу бездомным пражский проект развивался, ширил тематику туров. Бродяги привносили в прогулки что-то новое, личное: гид по имени Зузка показывал уличных музыкантов, лабухов; Тонда знакомил со злачными местами, в которых цвели проституция и наркоторговля; Пепа водил желающих (в основном семьи) на