Вторичка - Эра Думер Страница 36

Иностранец согнул пальцы в жесте, означавшем у римлян призыв к вниманию:

– Креацкие подданные, приступаем к слушанию по делу о соглядатае Тайной канцелярии Афины. Мастер природных сил Посейдон обвиняется в покушении на жрицу Афины Медузу и порче градского имущества в ходе конфликта за Аттику. Обвиняемый, – блондин указал пером на сидевшего в первом ряду бога с трезубцем, – поднимись.

Посейдон выпятил грудь колесом и демонстративно сплюнул под ноги. Боги разразились хохотом, богини подавили улыбки, переглядываясь с соседками. Кровь их давно остыла, а сердца очерствели. Они ни на йоту не сострадали Медузе.

Морской владыка, не переставая, издевался над Афиной – честолюбивой разведчицей Креации, чью эстафету перенял новичок-инитиец. Дело Посейдона выпадало на дебют Януса в роли ревизора, и мастеру следовало поставить изнеженных разгильдяев на место, как и подобало гражданину Римской Империи.

– Так это я Посейдон! – На втором ряду показалась курчавая голова юноши в крылатом шлеме. Он покривлялся перед Афродитой и Деметрой.

Соглядатай, приподняв бровь, воззрился на него. Потом поднялся еще один, изрядно пьяный пузан в венце из виноградных листьев и, икнув, изрек, что это он и только он Посейдон. Позже игру подхватили почти все, даже богини объявляли себя богом морей, кроме мужчины с трезубцем. Гера и Зевс сидели на первом ряду и показательно целовались. Гомон в амфитеатре поднялся такой, что все превратилось в хаос.

– А, между делом, выступал в нашем Театре Диониса как-то некий римский император, – высказался коренастый и подкаченный смуглян, поглаживая жену за плечо: Афродита хорохорилась и поправляла прическу. – Про него шла молва, дескать, он тиран, поджигатель, распутник и убивец матери!37

Римлянин захлопнул толстую книгу. Грохот разнесся многократным эхом под сводами театра. Встретившись с густо-синими глазами Януса, вскочившие боги опустились на места, Зевс отлип от Геры и насторожился, а партнер Афродиты нахмурил кустистые брови.

– Не умеете обращаться с гостем, – процедил соглядатай, – будете иметь дело с врагом. Прискорбно, ведь у меня имелись планы на вечер… – Он послал воздушный поцелуй Афродите и, к замешательству супруга, она ответила взаимностью. – Предлагаю сыграть в увеселительный опрос. Вы – посейдоны, правильно ли я понял?

Боги переглянулись.

– Если верно ответите на вопрос, то я признаю, что так оно и есть. – Ян хитро прищурился, подойдя к краю сцены. – И, в довесок, я встану на колени и прокукарекаю три раза.

Бородач с трезубцем гаркнул и снова сплюнул.

– Внимание, вопрос, – соглядатай хлопнул в ладоши, – как русалки производят потомство?

Лицо Посейдона исказила зарница гнева – он схватился за трезубец. Янус с садистской улыбкой посмотрел на него исподлобья и вкрадчивым тоном дополнил вопрос:

– Живородящие или икроносные?

– Выбирай, ушлепок, какое из двух лиц мне набить первым! – прорычал настоящий бог морей и, перепрыгнув ряд, помчался на арену с трезубцем наголо.

За ним подтянулись остальные боги, желавшие лично отыграться на креацком ревизоре, прервавшем беззаботные дни своим появлением на греческой авансцене. Заодно и показать, почему их незаслуженно считали изнеженными – ведь о том, как олимпийцы травили соглядатаев, слагали легенды даже в отъявленных индийских и африканских пантеонах. Янус нарвался на настоящих подонков, но они не подозревали, что под оболочкой блондинистого пустомели скрывался настоящий тиран. Не могли и подумать, избивая мальчишку, который смеялся от боли и не давал сдачи, что в скором времени отправятся на римскую пахоту, примут новые клички, как послушные псы, и раздадут Империи всю свою благодать.

Янус простонал под Афродитой, нависшей всеми формами. Богиня улыбнулась, подхватила новую порцию мази из зверобоя и нанесла на рассеченную бровь соглядатая.

– Вызвал на себя гнев, а теперь скулит от боли. Мужская логика, – с улыбкой упрекнула Венера и отставила миску со ступкой. Она прилегла рядом с избитым богом и погладила по груди.

– Спасибо, милая, – усмехнулся Двуликий. Охнул, сморщившись. – Ребра сломали.

– Мой Гефест постарался. Он кузнец – способен разбить кулаком арбуз, – напомнила Афродита, устроив голову на его плече. – К чему эти юношеские провокации? Ты и без того в незавидном положении…

– Гонимый мстительными Эриниями, – Янус прикрыл глаза с ухмылкой, – проявляюсь в эпатаже, чтобы обратить на себя чужие взоры. Если от меня отвернутся, я исчезну.

Богиня приподнялась на локте, невесомо коснулась раскаленного лба и сочувственно опустила плечи. Как мастер ментальных воздействий, специализирующийся на психологии отношений, она сразу углядела духа противоречия в речах Януса. Афродита воспользовалась лихорадкой друга, чтобы выцедить из него каплю искренности:

– Да, но… Ты путешествуешь по миру, нарываешься, калечишься и закольцовываешься в порочном круге самоистязания. Скажи, Белый Вейнит Инития, скажи без утайки… Твоя буффонада продиктована обидой на воспитателей?

Расписные пальцы соглядатая, развлекавшиеся с рыжими локонами, дрогнули. В голосе проявилась болезненная хрипотца:

– И что же выдало во мне Белого Вейнита?

Венера хихикнула, припомнив таблоиды, пестрившие лживыми сожалениями глав Храма Хаоса и Школы Порядка, и прикинулась ветошью:

– Просто угадала. Я умом не блещу, золотко.

– Так вот, о чем говорил Чернобог… – Я бродила из стороны в сторону, не в силах остановиться от нервного возбуждения. – Действительно, так себе работенка. Черт, – я почесала голову, растрепав волосы, – Ворон искал свежий взгляд, а я только запуталась пуще прежнего.

– О… – пискнул ЦеЦе.

– Мотай пленку, давай-давай, – я прокрутила ручку воображаемого проектора, – куй пока горячо.

Синий индикатор. Белый индикатор. Камера, мотор…

Янус, лет ста-хе38 на вид, играл в хиш39 с гостями. Прием в резиденции Храма Хаоса на Хельте проходил стандартно: Нокс-Рейепс ходила с бокалом от стола к столу и беседовала с одетыми в красные балахоны хаотами. Настоятельница заприметила сына. Мальчик выкладывал карты «Отец», «Полководец» и «Идол»40 на стол, обтянутый черной тканью. Гости веером сбрасывали свои козыри и шутливо хватались за волосы. Но тут к их столику подошла величественная женщина в алом плаще, и хельты повскакивали со своих мест, почтенно склонившись:

– Наставница. Пусть путь ведом твой будет звездой Хаоса.

– Вольно, хаоты, – сказала она, сморщив точеный носик. – Вы начинаете ужасно походить на последователей моего мужа, а формализм противоречит Хаосу.

Адепты покорно опустили головы. Янус резко перестал быть веселым: он угрюмо разглаживал края карты, изображавшей лучи света, исходящие от ослепительного центра.

– Мой бутон вейнита, сердце мое. – Мать присела перед ребенком на корточки. – Ты не скучаешь здесь?

– Нет, – эхом отозвался Янус. Он избегал смотреть на нее.

– Славный! – Нокс клюнула его в щеку и стерла след

от помады.

– Нокс, ты любящая мать, научи меня этому непростому ремеслу! – попросила адепт с