Встретимся вчера - Сара Сук Страница 26

Ничего себе. Если Юл у них коротышка, страшно представить, какого роста остальные.

Мы доезжаем до станции «Сеульский лес» и выходим из метро. Я иду за ребятами к выходу, к яркому свету. Погода стоит прекрасная, но еще прохладно. По пути в лес застегиваю свою черную джинсовку.

– Ну что, Эйми, что ты хочешь успеть за этот приезд в Корею? – спрашивает Юл.

– М-м…

«Разыскать свою маму, чтобы найти развязку и перестать исчезать» – это, пожалуй, перебор. Я просто говорю:

– Еще не решила. А что бы вы посоветовали?

– Хм, а чем ты любишь заниматься?

– Фотографировать.

– С башни Намсан[19] открывается красивый вид, – говорит Зак.

– В самый раз для парочек, – добавляет Юл.

– Или, – говорит Бора зловещим полушепотом, – ты можешь поехать на станцию «Хапджон» и попытаться сфоткать привидение.

Я поднимаю брови:

– Привидение?

– Опять ты за свое, – вздыхает Зак.

– Но я его видела, – настаивает Бора, – когда мы приезжали прошлым летом. Другие люди его тоже видели. На платформе станции «Хапджон» второй линии, со стороны поездов на Дансан, обитает привидение. Выглядит как мужчина с длинными черными волосами. Появляется из ниоткуда, плачет, а потом вдруг исчезает вот так. – Она щелкает пальцами. – Многие люди рассказывали, что видели его мельком, но никто пока не поймал.

Хм. Любопытно. Вот интересно, а привидения проявляются на фотографиях? А вдруг это как в ужастиках: кто-то фотографирует пустоту, потом несет пленку в темную комнату и только после проявки обнаруживает на снимке привидение? Вздрагиваю. Я сама не очень верю в привидения, но, если они есть, сомневаюсь, что стала бы разыскивать их специально. Даже ради потенциально крутой фотографии.

Юл тоже вздрагивает:

– Жуть. Смотрите, у меня гусиная кожа. – Он вытягивает руку.

– Ничего подобного, – говорит Зак, закатывая глаза. – Это просто байка о призраках. Всем известно, что Бора без ума от таких историй. Не слушайте ее.

– Скажешь тоже, без ума, – обижается Бора.

– Твой любимый фильм – «Каспер, маленькое дружелюбное привидение», и на тебе прямо сейчас носки с привиденьками.

– Это мои хеллоуинские носки!

– На дворе март, – беспощадно заявляет Зак.

– Может, мне об этом сделать вебтун? – говорит Чун Хо. Его глаза загораются. – Назвать «Призрак станции „Хапджон“». Как звучит, а?

– Про это уже есть вебтун с точно таким же названием, – сообщает Бора. – Годная вещь, я читала.

– Ладно, проехали.

Бора задумывается:

– По-моему, вся эта история очень захватывающая. Знаете, некоторые болтают, что это вообще не привидение, а человек, попавший во временну́ю петлю. Как называется это расстройство, при котором такое бывает?

Я холодею, мое сердце начинает колотиться от неожиданного упоминания о временных петлях. Неужели она говорит про…

– Синдром чувственного искривления времени? – подсказывает Чун Хо.

Я быстро оборачиваюсь, чтобы прочитать выражение его лица. Знает ли он, что у меня есть этот синдром? Лицо нейтральное, ничего не понятно.

– А, точно, – говорит Бора. – Ходят слухи, что это привидение – человек со СЧИВ, который то попадает в воспоминание, то возвращается. Как пропавший сноубордист-олимпиец.

– Вообще-то, связь его исчезновения со СЧИВ не доказана, – замечаю я самым безучастным тоном, хотя все мое тело сводит от напряжения. – Мы же не можем утверждать, что все странные происшествия в мире связаны со СЧИВ, правда?

– Но мы не можем утверждать и обратное, – парирует Бора. – СЧИВ – сплошная загадка. Кто знает, как это работает?

– Не завидую я людям с этим синдромом, – качает головой Зак. – Это должно быть так разрушительно.

– Ну да, прикиньте, все думают, что ты привидение, а на самом деле ты человек, застрявший в какой-то странной временной петле, – говорит Юл. – Ужасно грустно, правда?

– Ну нельзя исключать, что это все-таки привидение, – говорит Бора. – Лично я пока придерживаюсь этой версии.

Внезапно у меня вся кожа начинает чесаться под одеждой. Я как на иголках. Стоит ли говорить им, что у меня СЧИВ? Но как выбрать подходящий момент? Сейчас, когда они сравнивают его с байками о призраках или говорят, как ужасно иметь такое расстройство? Странно что-то говорить – и странно ничего не говорить. Мне хочется просто сбежать от всего этого разговора.

– Ты в порядке? – тихо спрашивает Чун Хо, потянув меня за локоть.

Его друзья обогнали нас на несколько шагов и продолжают болтать. Они уже перескочили на другую тему, но я все еще не могу переключиться. Я никогда не смогу переключиться.

Я смотрю на Чун Хо и вновь пытаюсь вычислить, что ему известно. Его взгляд выдает беспокойство, словно он заметил по моему лицу, что мне неуютно. Но я не вижу на его лице понимания, почему именно мне неуютно.

– Да, в полном, – говорю я с успокаивающей улыбкой. Не портить же всем день из-за моей впечатлительности.

Он смотрит недоверчиво.

Впереди раздается визг Боры. Она хватает Зака за руку:

– Оппа, смотри! Там продают ходу-гваджа![20] Давай возьмем.

– Эта девчонка любит красную фасоль даже больше, чем призраков, – смеется Юл. Бора тащит Зака к киоску. – Клянусь, она не просто так волосы красными прядями покрасила. Это дань уважения фасоли.

Я спешу за ними, спасаясь от дальнейших расспросов Чун Хо. Надо как-то собраться. Ну же, Эйми. Нет повода так себя накручивать. Просто забудь об этом, как все остальные. Просто наслаждайся прогулкой.

Я так глубоко ушла в свои мысли, что запах от киоска с ходу-гваджа застает меня врасплох.

Аромат ореховый, сладкий и теплый. Грецкий орех и красная фасоль. Я осознаю, что происходит, за один вдох до этого. Прятаться поздно, объяснять тоже. Поздно предпринимать что бы то ни было.

Я успеваю увидеть, как Чун Хо поворачивается ко мне и начинает задавать вопрос: «Хочешь вместе…» И всё – я исчезаю.

Тринадцать

Опиши, каково это – исчезать. Уложись в десять слов.

Это примерно так: ледяная вода на твоем лице, колючая и отрезвляющая.

Но это не пробуждение, это напоминание: ты можешь заниматься самыми обычными, нормальными, делами, смеяться с друзьями, и при этом ты не нормальный человек. Тебя нет.

Я изо всех сил пытаюсь ухватиться за что-то в своей голове, сбитая с толку внезапно ярким блеском океана впереди меня.

Что ты видишь?

Перекатываются волны, сыплется песок, пятилетняя я и мама сидим на пляжном полотенце, засунув носы в коричневый бумажный пакет. Та Эйми одета в полосатый цельный купальник, а на маме – шляпа от солнца с широкими мягкими полями и белое летнее платье. Аппа стоит по щиколотку в воде и наполняет пластиковое ведерко. Я узнаю место: это