Заброшка - Эра Думер Страница 19

– Как правильно заметил ваш друг, миледи, у вас большие неприятности.

Глава IV. Заброшенная деревня

На приеме в Резиденции имени Ра Лебье Инитийской собралась научная делегация из ста-хе6 миров-конфедератов, включая Альянс Ай-Хе. Инитий, безусловно, представлял молодой глава Школы Порядка. Дайес Лебье созвал конференцию, на которой светлые умы обсуждали вопросы междумирной безопасности, и стратегическая сессия проходила за закрытыми дверьми, не протоколировалась и не освещалась средствами массовой информации. Лебье предусмотрительно изъял у делегатов средства связи и, извинившись для вида, попросил пройти проверку у наемных охранителей порядка. Гости смущались секретности, подозревая коллегу в помешательстве, но конференц-зал покидали с лицами светлее отбеленных вейнитов в саду около Резиденции. Некоторые из них учтиво отказались от истоя и угощений, предпочтя незамедлительно отправиться в родной мир или в гостиницу. Те немногие, что остались, быстро напились истоя и рассредоточились по галерее, сбегая от реальности в иллюзорные миры искусства.

Янус выбрался из маминых рук, свесил ножки, что не доставали до пола, и обернулся на нее. Не просыпаясь, Нокс-Рейепс поморщилась, ощупывая воздух на месте, где она недавно обнимала сына. Мальчик подсунул ей подушку, и красивое лицо женщины вновь разгладилось, а на губах появилась улыбка.

Мальчик спустил поочередно ноги, наступая в белые ботиночки, которые мать заботливо оставила на коврике у постели. Он зазевался на приеме, и Нокс отнесла его в кровать, но от усталости уснула рядом с ним.

Привыкший к уходу, Янус не смог нормально обуться, поэтому сунул пальцы в обувь, как в сандалии, и, заплетаясь в золотых шнурках, вышел к лестнице. Там ребенок, цепляясь за резные перила, начал преодолевать широкие ступени, прислушиваясь к тихим голосам гостей. Смысла взрослых слов он не разумел, но и не стремился. Целью Януса был нантви – так называли напиток из молока орехов ашернского тропического дерева. Посол из Ашерны привезла его с собой в качестве подарка, и отец угостил сына на свою беду – весь вечер Янус просил еще и еще.

– О-ой! – только и выпалил мальчик, наступив на шнурок одной ногой, пока поднимал вторую.

Ожидая удара, закрыл глаза, но вместо этого полетел стремительно вверх, как на высокоскоростном лифте.

– Папа! – открыв глаза, засмеялся Янус.

Дайес, державший ребенка на вытянутых руках, покачал головой:

– Неугомонное дитя. Что ты опять выдумал? – Лебье взял сына на руки, и тот обвил его шею, пока они не спеша спускались вниз. – Будешь пить много нантви, превратишься в слабовольного толстяка.

– Хочу! – засмеялся Янус.

– Потолстеть? – спросил отец, поставив ребенка на ступеньку.

Мальчик помотал головой и, воздев руки, воскликнул:

– Нянтви!

– Умно. – Дайес опустился на одно колено и подхватил золотые шнурки. Он бережно затянул их и перевязал.

Янусу не терпелось воспользоваться тем, что папа наконец-то ниже него, и он вонзил пальцы в тонкие волосы цвета песков райских островов, гладкие, пахнувшие ароматной водой; этот запах источала вся фигура отца, он был как скульптуры в галерее – поначалу Янус их боялся и начинал безудержно рыдать, когда узнавал, что они с семьей едут в Резиденцию имени основательницы Школы Порядка. Она, с суровым ликом и в божественных одеждах, с тяжелой книгой и жезлом в руке, который венчал обруч бриллиантов, смотрела так высокомерно, что даже взрослый напугался бы. Но как-то раз отец привел бьющегося в истерике Януса к ней и показал кое-что.

Это были инициалы, вырубленные на пятке великой женщины. Дайес рассказал, что ребенком он оставил эту метку, за что ему устроили порку, но он не жалел. Тогда он и сам поборол страх и оставил свою метку. С тех пор Янус не боялся основательницы и первым делом по прибытии бежал к ней, чтобы ощупать рубцы на мраморной ноге и убедиться, что печать отца еще сдерживает ее злобный дух.

– Тебе уже ий-ла эхина7. Ты достаточно взрослый, чтобы осознать мои слова. С завтрашнего дня, – произнес Лебье, и его пальцы на мгновение застряли в клубке золотых шнурков, – начинается самое суровое испытание твоей жизни, Янус.

– Почему? – спросил, хохоча, ребенок, продолжая ворошить строгую укладку папы.

Дайес бросил взгляд на дверь спальни, за которой дремала супруга, и, притянув ребенка к груди, обнял его. Янус прижался щекой к ледяным украшениям парадного одеяния отца и ошарашенно моргнул. Острые лепестки броши раздражали нежную кожу.

– Запомни, Янус: каждый раз, когда сердце твое будут наполнять сомнения, когда ты будешь терзаться и задаваться вопросом, любим ли мы с матерью тебя – знай, что ответ – да, – шептал Лебье. – Я не бросаю слов на ветер, сын, таково кредо моего клана. Я говорю по существу. С завтрашнего дня мы объявим великий обет. Ты можешь посчитать, что мы разлюбили тебя, но это не так. Мы будем любить тебя до скончания веков, до того дня, как все до единой звезды погаснут на небосводе – и дальше, и в следующих жизнях. Ты дорог нам.

Дайес отвел Януса за плечи и, сжав их, посмотрел в глаза – водянисто-голубыми очами Порядка:

– Пусть доказательством моих слов послужит отсутствие брата или сестры. Ты единственное дитя, единственное и неповторимое, самодостаточное, как слившиеся воедино близнецы Инь и Ян. И мы воспитаем из тебя величайшего демиурга всех времен и миров.

– Ладно, – Янус шаркнул носком ботинка, что теперь крепко сидел на его ножке, – я тоже вас люблю.

У Лебье дрогнул уголок губ. Ребенок прежде не видел улыбки отца.

– Береги это чувство. Когда будет особенно горько, вспоминай наш разговор. – С этими словами Дайес отколол с мундира брошь в форме белого вейнита и осторожно нацепил на лацкан блузки Януса. – Эта брошь исполнит твое желание. Любое.

– Ого! – личико ребенка озарилось, и он покрутился вокруг своей оси, наслаждаясь блеском переливающихся камней. – Я красивый!

Дайес вздохнул, и о чем он размышлял в тот момент, никому доподлинно не было известно. Он взирал на сына, как Ра Лебье Инитийская – на посетителей галереи, и тогда глава Школы Порядка полностью порос камнем, что отвергает любые отметины. Однако, Дайес Лебье оставил ахиллесову пяту, чтобы однажды кто-то начертил на ней свои инициалы и перестал его бояться.

– Желаете продолжить просмотр, о загадочный из загадочнейших, Гость-Ай-Хе8?

– Нет. Не желаю.

ЦеЦе намотал невидимый клубок из своих перемещений и мигнул фиолетовыми огоньками:

– Жаль мне слышать отказ твой, почтенный! Мне приказано показывать различные эпизоды жизни объекта внимания твоего, пока они, –