Вторичка - Эра Думер Страница 16

Мы сели. Цепи крепились к башне – платформе, которая вращалась и поднималась, создавая эффект полета. Бог разместился слева, на соседней качели; аттракцион был парным, но двойные сиденья, к моему спокойствию, не соединялись, а просто располагались рядом. Оператор обошел пассажиров, закрепил перегородки и исчез в рубке.

– Я не уверена, что так можно делать, – сказала я Яну, который вращался вокруг себя, закручивая цепи в толстую косу.

– Не переживай, пророк в день моего рождения нагадал, что я двину кони по-другому.

– Чего-че…

Раздался звуковой сигнал.

Конструкция стала постепенно подниматься. Натянулись цепи. Напарника начало разматывать. Когда мы взмыли так высоко, что я могла видеть макушки прохожих, соседа уже вертело по оси и болтало маятником, как сбрендившую планету. Его качель пару раз стукнулась о мою. У меня вырвался смешок. Наконец мы поравнялись и закружились в воздушном море; после последней ступени подъема перехватило дыхание от вида на столичный район. Автострада, выпуклая гостиница «Космос», шпиль Останкинской телебашни, монорельсовая дорога, что так и не будет достроена.

Я перевела взгляд на напарника. Притих, запрокинув голову и подставляя лицо ветру. Безумные вращения наверняка сказались на человеческом организме. Интересно, он вселился в кого-то или выглядел так в родном мире?

Стоп.

Стоп.

С чего бы это «интересно»? Ни фига не интересно.

Я прикрыла глаза. Голова закружилась, привнося в новые обороты карусели пьянящую невесомость. Мне нравилось летать в темноте, не видя как на ладони Москву, подлежащую утилизации, и потенциального друга, с которым следовало держать дистанцию.

Спустившись после «приземления» с пандуса цепочной карусели, я пригладила распотрошенные волосы. Ян как ни в чем не бывало навострил лыжи к кассе, чтобы взять билеты на новую пытку для желудка. Я потыкала напарнику в спину, пока он стоял в очереди, и сказала:

– Выиграешь мне игрушку в тире?

Глаза у Яна разгорелись так, что никакими «авиаторами» не скроешь. Под шумок я увела его подальше от касс.

«Я – гений. Конечно. Я изучила тебя достаточно, чтобы знать наверняка, что ты поведешься на приманку и не упустишь возможности понтануться перед девушкой в самом эталонном для этого дела аттракционе», – злорадствовала я над богом, который искал палатку с наиболее ценными призами.

Выбор пал на тир, в котором главным призом считался пухлый тигренок размером с половину меня. За несколько шагов до прилавка с пневматикой оператор взял кепку под козырек, улыбнувшись, и предложил несколько винтовок на выбор. Ян взял одну и, исходя из того, как небрежно бог ее держал, я зарыла надежду на плюшевого тигра.

– Чтобы получить главный приз для прекрасной дамы, – парень подмигнул мне, – попадите в призовую мишень не менее восьми раз из десяти выстрелов. Снимите предохранитель… Вот здесь. И смотрите, чтобы мушка находилась в прорези по центру прицела, ясно? Стреляйте на выдохе.

– Плевое дело, – усмехнулся Ян, по-голливудски отточенным жестом снял солнцезащитные очки и припал щекой к прикладу.

М-да, напарник превращал обыденные дела в произведение искусства соблазнения с дерзостью алхимика, отыскавшего философский камень. И для него это было естественно, как для рыбы – дышать жабрами.

Ян погладил спусковой крючок пальцем с римской семеркой. Выпрямив осанку и оттопырив все, что можно и нельзя, он целился с плеча, держа нелегкую винтовку навесу. Я обняла свои локти, увлекшись занятной картиной.

«Ну, чего ты, Цветочек, не плачь!.. Папе надо фотографировать свадьбу. Ему нельзя остаться на выходные. Почему в субботу? Люди обручаются по субботам. Традиция. Однажды ты тоже выйдешь замуж. Будет тебе бесплатная фотосъемка, если жених пройдет мою проверку огнем и медными трубами. Во-от, ты уже смеешься! Другое дело…»

«Я, кстати, не только затворами фотоаппаратов щелкать умею, оптика, она, знаешь ли, схожа. Что в объектив смотришь, что в прицел. Хочешь выиграть вон того медвежонка? Вставай на табуреточку…»

– Опять мимо, – констатировал оператор аттракциона. – Осталось восемь попыток.

– Иголочка, – позвал меня бог. – Хочешь попробовать? Мне кажется, этот парень – жулик. Склеил мишень, чтобы такой блистательный стрелок, как я, потерпел поражение.

Я опустила руки по швам. Неужели бог читал мои мысли? Или был эмпатом? Как у него получалось филигранно ворошить мое прошлое? Выбрать для прогулки наше с отцом место силы и реконструировать ценные моменты моей жизни, не прибегая к телепатии, что казалось невозможным. Он вызывал неприязнь, которую испытываешь к психотерапевту, вырезающему отмершие участки души.

Набрала воздуха, наполненного приторной карамелью.

– Что ж, выведем мошенников на чистую воду, – сыронизировала я. – Передай автомат.

Я пристраивалась к стойке, чтобы установить дуло на подставку, но низкий рост не позволял выбрать удобную позу. Досадное обстоятельство вынудило придвинуть детский табурет-стремянку и под смешки забраться на две ступеньки. Наклонившись, осознала, что переборщила с высотой. Я уперла локти в столешницу, прогнувшись в пояснице, что Ян не преминул прокомментировать:

– Кого ты тут соблазняешь? Давай попробуем иначе…

Я выпрямилась и приготовилась отпустить колкость, но прикусила язык; бог деликатно подошел со спины, зафиксировал приклад у моего плеча и поддержал мою руку на цевье. Благодаря подножке наши головы находились вровень. Его грудь периодически соприкасалась со спиной, вызывая внутри болезнетворный солнцеворот. Я попала в мишень три раза из восьми, и каждое мое «в яблочко» сопровождалось светомузыкальным представлением: сияли разноцветные лампочки, переливаясь на наших с Яном лицах, Меркьюри пел что-то про свободу или безвозмездность5. Перевести не могла, но звучало круто.

Смирившись с поражением, мы покинули тир после еще одной попытки. Довольный выполненной работой, Ян пригласил меня в кафе.

После обеда жара спáла. Я заметила, что, невзирая на летнюю погоду, закат наступал уже после четырех часов. По календарю ночь еще превалировала над днем. Наша «команда» шагала по пыльным асфальтовым дорожкам. У фонтана под названием «Дружба народов» мы остановились на привал. Позолоченные девушки в традиционных костюмах советских республик застыли в хороводе вокруг снопа пшеницы, из которого били белоснежные струи. Напарник сел на край фонтана и, зачерпнув воды, попытался окатить меня, но я вовремя увернулась.

– Сколько тебе лет? – спросила я устало, как мама на прогулке с непослушным ребенком. – Ноль?

– Уж явно побольше, чем тебе, – честно ответил Ян и вытер мокрую ладонь о блузу. – На Инитии я только-только перешагнул совершеннолетие. Считай, что мне около двадцати одного по твоим меркам.

Яснее не стало. Так или иначе, возрастной пропасти между нами не ощущалось, словно Яну действительно стукнуло не больше двадцати. До тех пор, пока в игру не вступали духовно-магические выкрутасы, я не акцентировала внимание на иноземном