Ключи петроградские. Путь в академию - Мелалика Невинная Страница 16

– Ты ела? – встревоженно уточнил у меня ворон.

– Да, – кивнула я.

– А ты когда ела?

– Какая разница! – огрызнулась я.

– Что теперь не так? – возмутился он в ответ. – Я ей, понимаешь, показываю реальные кейсы, а она дуется.

– Еще раз назовешь меня при мне в третьем лице, – прорычала я, – получишь по башке.

– Ясно, только завтракала, – как ни в чем не бывало хмыкнул пернатый. – Я, как ты понимаешь, тоже. Поэтому давай завершай осмотр, и продолжаем движение к месторождению картошечки. Напоминаю, у нас теперь есть на это деньги.

– У тебя, – заметила я, покидая дворик и направляясь в сторону набережной. – У меня денег все еще нет. Моих собственных, я имею в виду.

– Вообще-то, у тебя есть свои деньги… – начал ворон.

Лучше бы он молчал, потому что после этих слов я начала орать. Внутри меня что-то сжалось, а потом распрямилось как пружина, и меня неумолимо понесло:

– Свои деньги? Да у меня вообще ничего своего нет! У меня вообще ничего нет! Ничего! Я жалкая провинциальная неудачница! Да я и в провинции такой была! Все это правда: мне не светит должность выше завуча, да и то на старости лет! Девчонки со мной не дружат, парни на меня не смотрят… Все, что я делаю, бессмысленно! У меня нет ничего: ни денег, ни работы, ни личной жизни! Ни-че-го!

Наверное, если бы ворон был человеком, он бы схватил меня за плечи, встряхнул и потащил за собой, но он был птицей, поэтому взлетел и, подгоняя меня крыльями, втолкнул в ближайшую арку.

– Сядь, – велел он, а когда я плюхнулась на ступени, ведущие к подъезду (или, раз уж мы в Петербурге, к парадной?), приземлился рядом и строго спросил: – Тебе кто-то нравится, а он не обращает на тебя внимания?

– Нет. – Я втянула носом воздух. – Но даже когда мне кто-то нравится, он действительно не обращает на меня внимания. Я неинтересна тем, кто интересен мне, и так было всегда.

Ворон выжидающе молчал.

– Я никогда не была никому нужна, – продолжила я. – Вон Милана уже нашла себе ухажера. А я, почему меня вообще не замечают?

– Может, потому, что ты этого на самом деле не хочешь? – тихо спросил пернатый. – Может, потому, что тебе не нужна такая личная жизнь, как у этих девочек?

– Я хочу быть как они! Неужели ты не понимаешь, я хочу, чтобы на меня тоже обращали внимание, чтобы я была интересна… Что со мной не так?

– С тобой все так, – уверил он. – Просто подумай как следует: тебе действительно нужны все эти непонятные ухажеры с их цветами в целлофане и стандартными свиданиями?

Я задумалась. Признаться, в таком ракурсе я на вопрос еще не смотрела. Начиная со старшей школы все вокруг меня считали, что, если за девушкой бегают парни, она нормальная. Даже, пожалуй, хорошая, если парней несколько. Она явно востребована, если ей интересуются. Если же девушка одна, значит, с ней что-то категорически не так (впрочем, если прибавить сюда вечное родительское «Рано о мальчиках думать» или «Учиться надо, а не с парнями встречаться», вообще получался полный вынос мозга – тебе нельзя и плохо, но, если этого у тебя нет, что-то не так и тоже плохо). В целом, мне действительно было хорошо одной, но меня терзало глубинное непонимание того, что же со мной не так. Я считала себя неполноценной. Порой думала, что виной всему, конечно, мой пацанский вид, но при мысли о платьях, каблуках и косметике становилось дурно. Впрочем, сейчас я была полна решимости потратить на это заначку ворона. Ему самому я об этом, разумеется, не сказала.

– Я очень хорошо тебя понимаю, – сказал мой фамильяр. – Ты молода, тебе хочется внимания. Но это наносное. Социальное. Да, к сожалению, в человеческом социуме так принято – судить товар по спросу на него. Но ты же не товар. Настоящей тебе не требуется пустого внимания ради внимания. Тебе на самом деле не надо, чтобы вокруг тебя увивались странные типы, которым ты все равно откажешь. Именно поэтому у тебя ничего и не получается как у подруг…

– Милана мне не подруга! – прошипела я, чувствуя, как внутри кипят протест и возмущение.

– …у тебя просто иной путь. Для того чтобы найти свою пару, совершенно не обязательно перебирать претендентов. Истинные пары вообще складываются по иным канонам.

Господи, подумала я, что он такое несет? Какие еще истинные пары? Вот поступлю в академию, будут там истинные пары – по сакральной геометрии, например.

Я подняла голову и обвела взглядом двор. Мы сидели во дворе-колодце, в котором стояла пугающая холодная тишина, как если бы буквально через арку не шумела набережная и не текла Нева. Наверху над нами в голубом небе неспешно плыли редкие белые облака. Я вдоволь налюбовалась ими, опустила голову и смерила ворона взглядом. Да он же ревнует, вдруг осенило меня. Ревнует к учебе, к возможным друзьям, к потенциальному парню, вот и говорит всю эту чепуху. Он боится, что его место фамильяра пошатнется, когда рядом со мной встанет кто-то еще.

– Ты просто ревнуешь! – так и сказала ему я. – Напоминаю, ты – мой фамильяр, а еще ты – птица, а я – хозяин и человек.

– Да, – вдруг быстро согласился ворон, голос его больше не звучал так уверенно. Более того, в нем почувствовалась такая же прохлада, какая царила в этом дворе. – Я птица, и я хочу есть. Так что покорми меня, пожалуйста, ты же человек, это твоя обязанность как хозяина птицы.

Когда мы вышли из двора, я зачем-то оглянулась. На доме висела мраморная доска, гласившая: «В этом доме жил фельдмаршал Русской Армии Михаил Илларионович Кутузов…» Я отвернулась, не дочитав до конца. Потом, подумалось мне. Сейчас это не так важно. Это не важно вовсе.

Обедали мы с вороном в молчании, а после обеда, отправив пернатого в вольер (с профилактическими целями, чтобы не зазнавался, что может мной командовать), я вновь пошла к Дмитрию. Тот словно и не покидал своей аудитории, возился там с записями.

– Дмитрий Иванович, у вас есть какая-нибудь литература про фамильяров? – с порога озадачила его я.

– Про фамильяров… про фамильяров… Была где-то брошюрка. Вам такую на первом курсе раздадут. – Он поднялся из-за стола и прошелся вдоль стеллажа с книгами, а вручив мне тоненькую книжицу в бумажной обложке, спросил: – Вас какой-то особый тип созданий интересует или в целом?

– Хотела больше узнать про воронов, – ответила я, листая брошюру.

– Про воронов? – уточнил Дмитрий. Мне показалось, что в его голосе звучит удивление, смешанное с уважением. – Не самый простой тип фамильяра.

– Вот-вот, – пробормотала я и, сверившись с оглавлением, нашла нужный раздел.

«Ворона нельзя содержать в клетке, иначе он может покалечить себя. Они очень энергичны». Это понятно. Что там дальше? «Вороны очень умны. Они – парные, а не стайные птицы. Мир для него будет делиться на две половины: первая половина – вы и он, а вторая – враги». Ага, а вот это, кажется, в тему. Ворон просто считает меня своей парой, а остальных – врагами.

– Спасибо, – сказала я, возвращая Дмитрию брошюру. – Кажется, кое-что прояснилось.

– Рад, если смог помочь, – ответил он, вновь погружаясь в свои записи.

Я позанималась русским, дописала часть творческого задания и ближе к вечеру пошла за вороном – все же надо было дать этой энергичной птице полетать хотя бы во дворе академии. Ворон не удостоил меня разговором, сделал пару кругов над двором, вернулся и небрежно бросил:

– Я погулял. Можешь возвращать меня обратно.

– Ты это чего? – удивилась я.

– Я погулял, – упрямо повторил он.

– Понятно, – хмыкнула я. – Обижаешься на то, что я тебе сказала. Но ведь это же правда. Ты считаешь меня своей парой, а всех остальных – врагами. Это норма для воронов. Так в книге написано.

– Ты веришь этой брошюрке? – фыркнул пернатый, как будто точно знал, о какой книге речь. – Она про стандартных фамильяров и основана на данных про обычных животных и птиц.

– А ты, стало быть, нестандартный?

– Как минимум я говорящий, а значит, разумнее, чем они.

– Но ты ворон! Это заложено в вас генетически! Будь ты хоть сто раз говорящим,