Покорение Дракона - Юлия Фим Страница 40

– Я выпишу лекарство для поддержания сил, но думаю, что помочь вернуться ей может только что-то очень личное.

– Спасибо, Вэнь Жунь. Ты можешь быть свободен.

Лекарь послушно кивнул и неожиданно легко для своего возраста поднялся на ноги. Едва он сделал шаг к дверям, как ему преградил путь Хэлюй.

– Если сплетни об этом поползут по дворцу, мы будем знать, откуда они начались.

Лекарь кивнул, поклонился императору, сделал несколько почтительных шагов спиной вперед, после чего покинул Дворец Вечной Весны.

Верность Хэлюя своему господину не могла не вызывать уважения. Даже когда они воплотились в Запретном городе и Шэнь представил Чживэй в новом обличье, тот лишь воскликнул в ужасе: «Господин!» (она не настолько ужасно выглядела, чтобы уж так пугаться). Однако хватило одного взгляда Императора, чтобы тот замолчал и сделал то, что от него требовали: отправился будить лекаря.

Лин Цзинь скинула с друзей чужие обличья, и Чживэй подошла к сестре, опустилась рядом, нежно проводя пальцами по ее фарфорово-бледному лицу. Что-то было таинственное в этой девчонке, отчего Чживэй преисполнилась желания не дать ей умереть.

Ее внутренний голос тут же язвительно посмеялся: «Не таинственность, а обычная человечность по отношению к той, кто всегда была добра». Чживэй не понравились такие рассуждения. Наверняка все дело было в этой Шусинь, та ведь была привязана к Мэйцзюнь, не могла же она сама привязаться к сестре.

– Демоница! Обратитесь к ней! – Ифэй обеспокоенно плюхнулась рядом, зажимая безжизненную руку Мэйцзюнь в ладонях. – Скажите, что любите ее!

Чживэй лишь фыркнула.

– Ты, видимо, из тех, кто умирающему скажет: да просто не умирай! Мэйцзюнь пострадала в схватке, и нам нужно восстановить ее внутренние силы.

Однако все же в ней шевельнулось некое сомнение: возможно, любовь и может вытащить с того света. Чживэй же вернулась.

– Есть и другой способ, – произнесла она вопреки собственным мыслям. – Нужно раздобыть мое тело, и я смогу ей помочь.

Она осмотрела друзей: Шэнь избегал ее взгляда, Лин Цзинь совершенно неоправданно гневно хмурилась, Сяо До был встревожен, Сюанцин взирал на нее с готовностью верного пса, Хэлюй тоже зло зыркал, только, пожалуй, вполне оправданно.

Могли хотя бы притвориться, что рады ее возрождению.

– И это возвращает нас к слону в комнате. Вам наверняка не терпится узнать, как я возродилась.

– Мне – нет. – Сяо До аж перекосило. – Особенно если это страшная история. Если ты пила кровь в подземном царстве, а потом вгрызалась в плоть людей, я предпочел бы этого не знать.

Он содрогнулся, похоже, живо представляя эту картинку. Чживэй от возмущения не нашлась что ответить.

– Нет. Я…

Вообще-то она не знала, как вернулась. Что, если именно этим она и занималась у Желтых источников? Теперь и ее передернуло.

– Возьми мой ханьфу, – тут же оказался рядом с ней Сюанцин, берясь за пояс. – Ты озябла.

– В Запретном городе хватает одежд, – преградил ему дорогу Шэнь.

– Хватит раздеваться, – бросила Чживэй Сюанцину. – Мы еще не отошли от прошлого раза.

– Я ничего не разглядела, – печально вздохнула Ифэй, нисколько не пугаясь грозного взгляда демоницы.

Раздался скрип пола и шелест ткани: Лин Цзинь развернулась, чтобы уйти.

– Куда ты? – Чживэй поднялась.

– Я не собираюсь участвовать в очередной театральной постановке имени Лю Чживэй.

– Нам всем угрожает опасность, – нахмурилась Чживэй. – Мэйцзюнь может умереть.

– Она человек. Не моя забота. Разве не этому ты меня учила?

Лин Цзинь сложила руки на груди. Что происходит? Чживэй испытала ответное раздражение.

– А ты после моей смерти стала такой послушной ученицей? Раньше только и делала, что возражала.

Их взгляды схлестнулись, и ни одна из девушек не хотела уступать.

– Мэйцзюнь молилась за мое возрождение! – Обида все-таки прорвалась. – Поэтому я вернулась! В отличие от так называемых друзей…

Чживэй окинула всех присутствующих презрительным взглядом.

– …которые не только не отомстили моему убийце, но еще и похоронили мое имя. Не так ли, Лин Цзинь? Это ведь был твой указ? Полностью стереть с лица империи Чжао мое существование?

– Мы не могли отомстить твоему убийце. – Сяо До осторожно наклонился, чтобы заглянуть в глаза Чживэй.

Та же испытала мстительное удовлетворение при виде того, как зарделись щеки Лин Цзинь.

– Почему же, мне интересно? – саркастично спросила Чживэй.

– Он мертв, – Лин Цзинь не отвела взгляда. – Тебя убил сам император Чжао Куанъинь.

– Я убил отца, – шелковый голос Шэня раздался за спиной. Теплая рука в императорских одеждах легла Чживэй на плечо.

Комната вдруг потемнела, температура резко изменилась, воздух стал тяжелым, словно свинец. Раздалось глухое рычание.

Все посмотрели в сторону Сюанцина: красная метка на его лбу горела так же ярко, как и его глаза.

– Он всегда так умел? – пораженно выдохнул Сяо До с одновременным изумленным вскриком Ифэй:

– Мамочки!

– Я убил его, Чживэй, – быстро проговорил Сюанцин, его правая рука, едва скрытая рукавом, сжалась в кулак. Голос же его, напротив, успокаивал: – Я сжег саму его суть, сжег его ядро ци: он не возродится тысячи лет.

Шэнь крепче сжал плечо Чживэй, будто удерживая ее рядом.

– Я бросил вызов отцу, – его голос задрожал. – Я – обычный человек – с ним сражался.

– А он был бессмертным. Его убил я.

Серебристое сияние, идущее от белых волос Шэня, озарило полумрак комнаты холодным лунным светом.

Тишина стала осязаемой, что-то надвигалось, и все задержали дыхание.

Голос Сяо До неуверенно нарушил молчание.

– Хвастаться убийствами не слишком очаровательно, – он издал тихий смешок, однако никто не обратил на него внимания.

– Ладно, – Чживэй резко хлопнула в ладоши, заставив всех вздрогнуть.

Было совсем не «ладно», но она подумает об этом позже. Зато комната посветлела, напряжение спало. Не ушло, а, как хищник перед финальным рывком, затаилось.

– Мне неважно, кто его убил. – Ее убийцей был прошлый Император? Это как будто было логично. Как будто. – Но ты, Лин Цзинь, среди всех именно ты лишила меня имени, лишила меня…

Лин Цзинь мотнула головой.

– Это было мое решение, – вмешался Шэнь, убирая руку с ее плеча. Он заговорил так, будто каждое слово давалось ему тяжело, словно каждое из них обладало весом трона. – Эгоистичное. Мне было слишком больно, я не хотел, чтобы твое имя полоскали светлые, темные, люди. Не хотел, чтобы говорили ложь о тебе… И я был уверен, что ты вернешься ко мне.

Все вновь затихли, только теперь устремили взгляды на Чживэй, ожидая ее реакции.

Эгоистичное. Да. Такими они ведь были с Шэнем: ставили собственные желания выше остального.

Все словно замедлилось, даже чувства и мысли самой Чживэй неспешно закружились в голове, как первый снег.

Никто не виноват в ее гибели. Все это стечение человеческих желаний и ошибок.

Чживэй стоило отпустить и не придавать этому значения.

Как она не придала когда-то значения тому, что Шэнь повинен в гибели семьи Лю.

Ведь мы так с ним похожи.

Что бы сделала Мэйцзюнь, узнай она истинную правду об Императоре? Что бы она почувствовала, если бы узнала, что смерть ее семьи – всего лишь часть плана светлых и темных, считающих жизнь простых смертных разменной монетой? Поспешила бы она тогда присоединиться к семье, подальше от лживой недосестры и ее любовника-императора?

Нет, Чживэй никак не могла позволить Мэйцзюнь умереть.

Наверное, это и была любовь: всего мгновение, и к ней вернулась привычная деятельная натура, былая она взбодрилась, обострились чувства и мысли.

Чживэй распрямилась. Даже мысли, что мучили ее после возрождения, внезапно пришли в порядок:

«Да, мне больно, что я стала причиной смерти родителей. И жаль, что погибла семья Лю. Но если я не начну жить дальше, то пострадают еще люди. Пострадают хорошие люди.

Я не позволю этому случиться, потому что я, Лю Чживэй, не собираюсь проигрывать даже судьбе».

Она огляделась. Все выжидающе молчали. Ждали вспышки ярости? Напрасно. Она еще