Империя проклятых - Джей Кристофф Страница 33

колени, чтобы убрать это, но оно застряло намертво. Я почувствовал, как во мне поднимается ярость, как удлиняются и заостряются клыки, пока я пытался высвободить его. Мышцы напряглись, и Диор коснулась моего плеча, но я только выругался, дернул посильнее и по инерции отлетел назад, задыхаясь, когда, наконец, вырвал предмет и замер.

Падал снег, и в груди у меня нарастал крик. Предмет у меня в руке был тяжелее, чем моя жизнь, которую я так не любил. Я сжимал рукоять меча. Крестовина погнулась, но я мог разглядеть крылья ворона, ухмыляющийся череп, длинные развевающиеся серебряные одежды.

– Манэ. Ангел смерти.

– Это?.. – прошептала Диор.

– Меч Аарона.

– О Боже… О, Габи…

Я опустил голову, разбитая рукоять выпала из моей ладони, пока я боролся с рвавшимся из меня криком. Я закрыл глаза, чтобы не видеть этого, не хотел верить, не мог поверить, повторял себе снова и снова, что, возможно, это не он, а другой человек, другой солдат, которому в руки каким-то образом попал любимый клинок Аарона, как-то…

Как-то…

– Габриэль.

Я посмотрел на существо, издавшее этот ненавистный шепот, взглянул в ненавистные глаза.

– Нам надо уходить от-с-с-сюда, – прошипела Селин. – Кэрнхем ждет.

– Но… как же дети? – спросила Диор.

– А что с детьми? – раздался холодный шепот.

– Мы что, возьмем и просто бросим их?

– Именно. – Селин взмахом тонкой руки указала на обломки Авелина. – Это всего лишь проба, первое знакомство, Диор. Весь мир будет выглядеть так, если мы не найдем мастера Дженоа. Каждый раз, когда ты сбиваешься со своего пути, ты зря теряеш-ш-шь время, зря теряеш-ш-шь надежду…

– А ты зря сотрясаешь воздух своим дыханием, – огрызнулся я. – Без конца повторяя одно и то же.

– У нас-с-с нет дыхания, братец. С-с-спасибо тебе.

Удар был жестоким, и сердце у меня замерло, но я не хотел давать сдачи. Диор закусила губу, наблюдая, как я осматриваю святилище, построенное моими братьями, слушая одинокие крики обожравшихся ворон среди руин. Отголоски еще одной мечты были разрушены.

– Что бы мы ни делали, – наконец вздохнул я, – оставаться здесь мы не можем.

Мы побрели вниз по склону к детям. Их было человек двадцать, мальчиков и девочек, большинство примерно того же возраста, что и Диор, но некоторые – гораздо младше. Они собрали в руинах все, что могли, еду и одежду, пускай пережитое испытание измучило и раздавило их. Дети постарше при виде Диор вытягивались струной и смотрели с немой благодарностью и тихим благоговением. Феба раздобыла в сгоревших домах одежду – штаны, плотную куртку, зимний плащ – все в пятнах сажи. Но пары сапог ей, по-видимому, найти не удалось. Она одарила Диор теплой улыбкой, а меня холодным взглядом. Но на Селин посмотрела довольно сердито.

И это сулило неприятности…

Они не заставили себя ждать. Я услышал хруст шагов за спиной, обернулся и увидел Лаклана. Он проходил через ворота, его плечи припорошило свежим снегом. Наши взгляды встретились, и я увидела гнев и недоверие, которые он с трудом сдерживал. Он был достаточно вышколен, чтобы не озвучивать вопросы, которые наверняка роились у него за клыками. Но я знал: на горизонте маячит трудный разговор.

– Никаких признаков Киары и ее сородича, – сообщил он. – Но темнота сгущается, а нежить бегает быстро. Нам нужно уходить, пока они не добрались до нас. Вопрос в том, куда.

– Держимся тропы, – сказала Селин. – Двигаемся на запад, к Найтс-с-тоуну.

– С ними на буксире? – Феба махнула рукой в сторону детей. – Отличный план, пиявка.

– Никто не просил тебя выс-с-сказываться, ведьма плоти.

– Никто не просил меня спасать шкуру твоего брата. И не зови м…

– Хватит, – рявкнул я. – Прежде всего нам нужно убраться отсюда к чертовой матери. Если Неистовые вернутся, нам достанется больше, чем епископу на собрании кардиналов. Мы двигаемся назад, на север, подальше от их следов. Все мы, – добавил я, сердито глядя на сестру. – Протопаем ножками несколько миль, спать будем в мешках. – Я хлопнул в ладоши. – Давайте двигаться, солдаты.

Услышав мой голос, дети выстроились в шеренгу, готовясь покинуть единственный дом, который большинство из них знало. Воздух полнился печалью и холодом, и Диор стиснула мою руку, плотно сжав губы. В ответ я тоже пожал ей ладонь, сбрасывая покров горя и думая о том, чтобы просто выжить. Вздохнув, я посмотрел на Фебу, похлопывающую Медведя по седлу.

– Сначала дамы, потом господа.

Женщина приподняла бровь.

– Засунь свое рыцарство себе в задницу, парень.

– Мое рыцарство давным-давно пало от собственного меча. Но, если не ошибаюсь, ты останешься в таком виде по крайней мере до утренних сумерек. Так что, если только у тебя нет жгучего желания остаток ночи бродить босиком по ледяному снегу…

Феба оглядела меня с ног до головы, уперев руки в бока. Я закатил глаза.

– Не заставляйте меня умолять вас, мадемуазель.

– А мне нравится, когда меня умоляет твой вид.

– Мой вид?

Тряхнув волосами, Феба повернулась и усадила в седло Пони маленькую девочку, а за ней еще двух парнишек постарше. Затем пожала пальцы Диор и передала ей поводья. Девушка слегка напряглась от такого знакомого прикосновения, но Фебу, казалось, это ничуть не обеспокоило. Она нерушимой стеной встала за плечом Диор, как страж у ворот.

А я помог взобраться в седло Медведя долговязому мальчонке, посадил за ним еще одного ребенка и наклонился, чтобы поднять третьего. И вдруг понял, что это та самая белокурая девчушка лет шести-семи, которую вытащила из реки Диор. Ее платьице было грязным и в пятнах крови, в чумазой ручонке она сжимала самодельную тряпичную куклу. А на шее я увидел желанный трофей.

Золотой флакон на оборванной цепочке, который когда-то украшал шею Матери-Волчицы.

– Как тебя зовут, красавица? – тихо спросил я, присев перед ней на корточки.

Она испуганно посмотрела себе под ноги.

– Мила, месье, – произнес тоненький голосок.

– И где ты это взяла, мадемуазель Мила? – спросил я, указывая на пузырек.

– Нашла. – Она рискнула взглянуть на меня. – После того, как леди Кисуня укусила тебя и ты произнес нехорошее слово.

– Да, – торжественно кивнул я, – это было очень плохое слово.

– Да, – застенчиво улыбнулась она, прижимая куклу к груди. – Очень плохое.

– Можно мне посмотреть?

Она взглянула на меня: кожа забрызгана кровью, белокурые волосы испачкались, а большие карие глаза уже слишком много повидали в этом мире. И хотя эта маленькая девчушка только что потеряла все, она сняла цепочку с шеи и вложила в мою раскрытую ладонь.

– Возьми себе.

– Правда?

Мила кивнула.

– Ты сказал нехорошее слово. Но ты хороший человек.

Я сунул флакон в бандольер, поцеловал ее в лоб