Этой ночью я сгораю - Кэтрин Дж. Адамс Страница 31

Мы шли по дюнам. Он тихо сказал:

– Я могу донести ее только до границы. Переправить ее за завесу придется тебе самой.

– Я справлюсь.

Он посмотрел на меня, изумленно приподняв бровь.

– Я в этом не сомневаюсь.

Между нами повисло неуютное, тревожное молчание. Поникшая голова Эллы покоилась у него на груди. Нам нужно поторопиться: ее время на исходе. Если кристалл расколется, он отвяжется от линии жизни, и Элла умрет. Но на этот раз ее будет не вернуть. У меня не останется выбора, кроме как отправить ее за Предел. Я увязла в игре, в которой у меня почти нет шансов на победу. Все казалось совершенно невыполнимым и складывалось против меня. Ни одна терновая ведьма так часто и так долго не ходила по Смерти.

Малин наблюдал за тем, как я наблюдаю за ним. И его это забавляло, судя по приподнятым уголкам губ.

Когда мы приблизились к завесе, Элла зашевелилась: ее разбудил рев тумана. Она открыла глаза. Серебристые радужки посерели. Когда она поняла, кто ее держит, на лице у нее промелькнуло замешательство. Но когда она увидела меня, оно сменилось страхом.

Малин поставил ее на ноги в нескольких метрах от завесы. Я обхватила ее за спину одной рукой, схватившись за плечо, и мы вместе поковыляли обратно к Жизни.

– Что ты натворила, Пенни? – хрипло прошептала Элла.

– Я пришла, чтобы найти тебя.

– Ты не понимаешь. Я пыталась тебя от этого защитить.

Тут у нее подогнулись колени, и я зашаталась под ее весом.

– Тише, Элла. Береги силы. Все в порядке.

– Ох, Пен, – сказала она, едва не рыдая. – Что ты наделала…

Вместо ответа я нараспев повторила пропускающее заклинание. Про себя я молилась о том, чтобы трещина, которая разбила ее кристалл изнутри, не расколола его надвое. Я сосредоточилась на мыслях о своей спальне, о кровати с ярким лоскутным одеялом, которое я прятала под покрывалом стального серого оттенка, о наволочке с вышитыми звездами… И шепотом велела Элле поступить так же.

Ведьма, которая оглянулась

Когда родилась эта девочка, ее будущее было предопределено. Она была принцессой – единственной наследницей короны Тернового ковена. Но ни одно будущее не бывает столь определенным, как вы могли бы подумать. Ни одна судьба не высечена столь глубоко, чтобы ее было невозможно изменить.

Однако второе правило Смерти было высечено достаточно глубоко, и ей стоило бы получше его запомнить.

«Не оглядывайся назад». Это предупреждение было написано на стенах деревни, на ступеньках храма и в крохотном здании школы на опушке леса. Они распевали его каждое утро, когда звенел школьный звонок, а вечерами повторяли во время молитвы. Их предупреждали об этом, когда они приносили жертвы на алтари Темной Матери и Чародея. И все же они играли в «бабушкины шаги», подкрадываясь друг к другу со спины в тени деревьев. На ярмарке их научил этой игре ребенок какой-то угольной ведьмы.

Девочке следовало быть умнее… Как-никак, она была дочерью самой королевы – к тому же королевы странниц Смерти. Но вот девочка стала женщиной, а женщина – некоронованной наследницей. Все было хорошо, насколько это было возможно, до того дня, как она взошла на трон и впервые отправилась в Смерть. Сгорая, она вспомнила все правила. Она вспомнила, что нельзя оглядываться на собственное тело, когда душа его покинет, и что при входе в Смерть следует смотреть вперед, чтобы сосредоточиться на будущем, а не на прошлом. Она шла вдоль завесы и обратно, как того требовала церемония.

Она встала перед завесой, чувствуя облегчение от выполнения долга, и произнесла пропускающее заклинание. Улыбаясь, она шагнула вперед…

Вдруг у нее за спиной раздался крик.

Она споткнулась и оказалась наполовину в Смерти, наполовину в Жизни.

Ей стоило понять, что это было искушение – зов пустыни Смерти, провозглашающий ее королевой. Пораженная, она оглянулась через плечо. Ведьма, которой следовало быть умнее, оглянулась. Завеса взревела и вцепилась в нее мертвой хваткой. Ее линия жизни тут же окаменела и рассыпалась в прах, а кристалл разбился. И так она оставалась наполовину в Смерти, наполовину в Жизни, пока не растворилась в пустоте, из которой мы все явились на свет.

«Поучительные сказки для юных ведьм».

Одобрено Высшим советом на восьмом году роста.

Выставлено на втором этаже Большой библиотеки.

Автор: Эмили Уимлер.

Глава 11

На этот раз мне все удалось. Я проснулась на рассвете в своей постели. Место, занятое в сердце Эллой, снова казалось мне теплым, наполненным и целым. Но на запястье, там, где лорд Малин уколол меня ножом, красовалось черное пятно. Оно было похоже на бутон розы с плотно закрытыми лепестками.

В животе заурчало. Две ночи странствий по Смерти без сна взяли свое. Чтобы выползти из постели, мне потребовалось больше усилий, чем обычно. Когда я одевалась, мне казалось, будто я иду по зыбучим пескам. Я накинула на плечи поверх рубашки шерстяной серый кардиган и пошла в столовую, одергивая рукав, чтобы скрыть след на запястье.

У двери столовой стояли мать и Мила с глазами, покрасневшими от слез облегчения. Мать обняла меня и крепко прижала к себе, и я ощутила запах жимолости у нее в волосах. В ее объятиях забылась и прошлая ночь, и сделка, которую я заключила, – и тот, с кем я ее заключила. От матери исходило счастье. После еще одного крепкого объятия она сказала:

– Элла вернулась. Она снова дома.

– Знаю, – ответила я.

Мать отодвинулась на расстояние вытянутой руки и посмотрела на меня. Радость в ее взгляде затмило беспокойство. Покачав головой, она повела меня по коридору. Когда она приоткрыла дверь в комнату Эллы, та еще спала. Она была такой бледной, а на серых простынях казалась еще бледнее… Зато она жива и восстанавливается.

Бабушка не пришла на завтрак. Глотая кашу ложка за ложкой, Мила прошептала, что ее вызвали на заседание старших ведьм к Верховному Смотрителю. Она ушла со звоном колокола на рассвете и еще не знала, что Элла жива.

Когда она явилась, выражение ее лица было твердым, как гранит. Ее взгляд блуждал по всему ковену, дольше всех задержавшись на мне. Элла была по-прежнему прикована к постели. Бабушка исчезла в ее комнате, а затем появилась снова, но вид у нее был еще суровее, чем до этого.

Она оттащила мать в сторонку. Я услышала, как она говорила:

– Ничего! Она говорит, что ничего не помнит, Агата. Она врет. Я не позволю одному