Битва на выживание - Хайдарали Мирзоевич Усманов Страница 40

А когда цикл достиг пика, над ними возник сияющий купол, внутри которого воздух звенел от напряжения. Внутри этого купола они словно оказались в кузнице, где всё пространство стало раскалённым горном.

Андрей в последний раз вдохнул глубоко, словно втянул в грудь дыхание Поднебесной. Его выдох стал направленным ударом – волна пламени и железного звона понеслась на юг, туда, где в своих стенах укрывался клан Хвагён. Цзяолин поддержала его. Её дыхание направило поток, словно меха в горне подхватили огонь и вытолкнули его в точное русло.

И в тот же миг в клане Хвагён раздался страшный рёв, не от зверя – от самой земли. Их стены зазвенели, крыши задрожали, и многие артефакты, веками хранившие накопленную энергию, треснули, будто их металл был неправильно выкован.

Сами представители этого клана почувствовали, как неведомая печать легла на их дыхание. Их лёгкие стали работать неровно, словно каждый вдох требовал платы. Именно в этот момент Старейшины осознали, что против них было применено не оружие, а сам ритуал, способный изменять ритм дыхания и пульсации целого рода. Каждый их выдох отзывался в горах гулом, словно десятки кузнецов били молотами по своим наковальням. В итоге сама земля в пределах ста ли начала дышать вместе с ними. Металл в оружии воинов клана Хвагён начал трескаться и рассыпаться. Люди видели, как клинки и копья ржавели прямо в руках, а броня становилась ломкой. Так что вся эта армия, которую клан готовил втайне и для каких-то собственных целей, оказалась обезоружена в считаные часы.

Весть о “кузнечном дыхании” разнеслась по Поднебесной быстрее, чем любой гонец. Теперь знали все, что новый Император и его супруга не только достигли уровня Доу Ди, но и владеют искусством, которое может ломать или закалять целые кланы, словно заготовки на наковальне.

Некоторые семьи тут же начали искать пути примирения. Другие – в страхе поспешили отозвать своих людей, чтобы случайно не оказаться следующими. Даже в Императорском дворце старейшины впервые задумались. Стоит ли сопротивляться воле Андрея, если его дыхание способно перековать целые династии.

Ведь эта демонстрация сразу стала политическим ударом, так как многие кланы поняли, что для нового Императора и его жён нет нужды “воевать руками людей” – они могут разоружить любую армию, просто дыша вместе с землёй.

Почти сразу возникла вторая ситуация. Несколько заговорщиков из числа знатных семейств попытались наложить проклятие на Ло Иньюй, старшую жену Андрея, чтобы пошатнуть его дом изнутри. Но Андрей и Цзяолин заранее провели ритуал, и вплели её имя в ткань щита. Так что, когда заклинатели начали вызывать её истинное имя, чтобы нанести удар, их заклинание вдруг ударило по ним самим. Три из пяти магов погибли на месте, двое потеряли разум. А имя Ло Иньюй вспыхнуло в воздухе золотым светом, и все свидетели поняли, что отныне само имя Императорской семьи – одновременно оружие и защита.

Когда всё это случилось, в столице не осталось равнодушных. Так как свидетелями этого были все жители города. Сначала ночь была тиха, но в сердце Поднебесной вдруг раздался гул, не похожий ни на раскат грома, ни на звон колоколов. Это было ощущение, словно сама ткань мира содрогнулась, и в ту же секунду от пагоды Андрея и Цзяолин пошла прозрачная, но ощутимая волна. Она была не из воздуха и не из воды, а из самого времени и памяти, врезаясь в каждый корень, каждую печать, каждую строку, вписанную в летописи кланов. Именно так “Щит имён” раскрылся. И буквально на мгновение весь небосвод Поднебесной будто стал огромной книгой, где тысячи светящихся знаков дрожали, складывались и переплетались в узоры. Это были имена – живые и мёртвые, забытые и ещё нерождённые. Родовые хроники, обеты предков, клятвы крови и брачные договоры, всё, что веками вплеталось в плоть династий, вдруг оказалось открытым, как будто Поднебесная сама листала свитки памяти.

Что произвело просто неизгладимое воздействие на аристократию. Так как буквально в каждое поместье, в каждый зал предков, хлынуло сияние, подобное отблескам великого костра. Доски с именами умерших… Древние стелы с высеченными генеалогиями… Родовые книги и печати… Все они начали откликаться, дрожать, будто в них вошло дыхание живой силы

В семьях, что пытались скрывать своё прошлое, замазывая грязные страницы кровью или ложью, знаки начали тускнеть, линии рушились, а некоторые имена и вовсе исчезали. Те, кто веками строил ложное величие, вдруг увидели, как их корни размываются, и вся гордость рода превращается в пыль.

Те же, кто хранил чистоту обетов и клятв, ощутили иной отклик. Их памятные стелы вспыхнули ярче, будто сами предки встали рядом с ними, шепча слова благословения. У таких родов лица старейшин покрывались слезами. Ведь в одно мгновение они осознали, что их история была признана самими Небесами.

Для предателей и скрытых врагов Андрея удар был особенно жесток. Их фамилии, упоминавшиеся в связях и договорах, начали темнеть и рушиться в самих хрониках. Некоторые увидели, как страницы с их именами выгорают, оставляя дыры в тканях памяти. Это означало одно… Поднебесная сама вычёркивает их существование из цепи, связывающей кланы.

Из-за этого в столице поднялась паника. Хранители летописей, старцы, что всю жизнь служили у алтарей предков, практически сбивались с ног, пытаясь осознать, что произошло. Владыки кланов взывали к своим хранителям, но те лишь дрожали перед сиянием, чувствуя, что ни одна древняя печать не способна противостоять “Щиту имён”.

Именно так все поняли страшную истину. Тот, кто владеет “Щитом имён”, способен переписать саму историю Поднебесной. Не через силу клинка или армии, а через глубинную ткань наследия, из которой ткутся судьбы.

Реакция благородных семей тоже не заставила себя ждать. Одни были в ужасе. Ведь теперь любая попытка покуситься на власть Андрея могла быть уничтожена ещё до начала. И даже вычеркнута из самих корней рода. Другие – в восторге и трепете. Они видели в этом печать нового Императора. Прямой знак того, что сама Поднебесная вручила ему власть не только над живыми, но и над самими духами истории.

Старейшины же, хранители династийных архивов, впервые ощутили бессилие. Все их свитки и хроники перестали быть инструментом власти – они стали лишь отражением силы Андрея.

После всего этого пошли и