Лейтенант империи. Часть вторая - Александр Четвертнов Страница 4

— Угу, — промычал Хирш, он замер на месте истуканом и смотрел на мир стеклянными глазами. Только руки начали подрагивать.

— Гусар… — я заторможенно оглянулся, но Миша среагировал быстрее.

Подскочил к Хиршу. Что-то вколол ему. Уложил на землю.

— Держись, братишка, сейчас легче станет, — проронил Миша и обернулся ко мне, — у него мощнейшая паническая атака, к бою не способен.

— Командир, — простонал Фея, оторвал трясущуюся руку от земли и, медленно протягивая её ко мне, заскрёб пальцами воздух, — я подвёл вас, палец в рюкзаке был.

Только он это сказал, как рука упала и Хирш отключился.

— Лекарство подействовало, — ответил на мой встревоженный взгляд Гусар.

— Если палец в рюкзаке, — протянул Анджей, оправдывая свой позывной, его голос резанул внезапную тишину, словно гвоздём по стеклу. — Значит, он не сгорел от взрыва.

— Ну да, — согласился с ним Гадел, — мы же все вещи в фургон погрузили и на Гальванику отвезли.

— Ваше императорское высочество, — на крыльцо выскочило несколько гвардейцев, — враг уничтожен, обстановка спокойная.

— Потери? — великий князь даже не обернулся к ним, он задумчиво смотрел на Фею.

— Один боец, — гвардейцы вытянулись по стойке смирно и сняли шлема, — это Михаил Владимирович.

Великий князь кивнул, не оборачиваясь, и посмотрел на меня:

— Значит, палец на твоей шхуне?

— Так точно, — я тоже вытянулся во фрунт.

— Альберт, Женя, привезите этот палец, — бросил Михаил Владимирович, и тут же скомандовал нам: — матроса в лазарет, и жду вас в кабинете. Всех.

* * *

Разумовский никуда не поехал. Отправил с Альбертом Викторовичем своих людей, а сам остался с нами.

Сейчас Евгений Аскольдович расхаживал по кабинету великого князя, держал в руках инфопланшет и постоянно что-то в нём листал. И так третий час к ряду.

— Женя, да сядь ты уже, — бросил Михаил Владимирович, прекращая провожать взглядом мыкание Разумовского. — Лучше скажи, что это было? Твоя провокация или что?

Версию, что это Фея взорвал гостевое крыло дворца, отмели сразу же. Великий князь лишь хмыкнул на мой вопрос и покачал головой. В его руках пульт не сработал. Значит — это всего лишь совпадение. Страшное совпадение, нелепое, но Михаил Владимирович сказал, что, скорее, поверит в сглаз матроса, чем в его виновность.

Такой уровень доверия и, разумности что ли, радовал, но хотелось разобраться наверняка. А то всплывет потом обвинение и всё, не увидим больше Фею. А как мы без него? Какой никакой, но он часть команды.

— Простите, привычка, — Евгений Аскольдович прекратил мотаться по комнате и уселся в привычное для себя кресло.

Ребята проводили его взглядом последний раз и уставились в пол. Они тоже находились здесь. Только сидели на стульях, которые захватили из приёмной, и боялись лишний раз даже чихнуть.

— Так что? — Михаил Владимирович переложил на столе бумаги и снова посмотрел на Разумовского.

— Провокация, но не совсем, — поморщился Евгений Аскольдович, — он заранее приготовил три блока взрывчатки на этаже морпехов, а штурмробота и станковый пулемёт спрятал в их комнате. — Разумовский повернулся ко мне, — эксперты подтвердили, взрывчатка со складов гвардии, ваш подрывник тут ни при чём.

Хоть я и так это знал. Вернее, верил в это. Но слова Евгения Аскольдовича заставили меня выдохнуть с облегчением. И не только меня. Сзади послышалось дыхание бойцов.

— Зачем? — великий князь откинулся на спинку кресла и приготовился слушать.

— Отвлечь внимание, — Разумовский сверился с инфопланшетом и продолжил говорить: — пропали два гвардейца. Василий Михайлович погиб при уничтожении робота, подорвавшись на двух последующих закладках, а ещё один, — Евгений Аскольдович вызвал проекцию видео над экраном коммутатора и показал нам, — во время боя покинул территорию дворца.

Посмотрел на экран и увидел ворота из дворцового парка. Увидел, как после первого взрыва забеспокоилась охрана, взяла оружие наизготовку. Как прохожие на улице обернулись, подскочили к ограде и стали снимать происходящее на телефоны. А затем появился гвардеец в доспехе и с винтовкой в руках.

Он шёл очень быстро, почти бежал. Дёргано оглядывался назад. Вертел шлемом по сторонам.

Вот он замедлился, махнул рукой, чуть не уронив винтовку, и прошёл через ворота мимо встревоженных постовых. Толпа зевак расступилась перед ним, и он в два счёта пересёк булыжную мостовую. Замер около переулка. Ещё раз оглянулся, случайно посмотрев прямо на камеру наблюдения, и скрылся между домами.

— Лычки капитанские, но, как-то не похож он на нашего бойца, — задумчиво протянул великий князь, — нервный какой-то. — Михаил Владимирович посмотрел на Разумовского: — найди его, Женя.

— Капитан Вадышев, объявлен план перехват, — кивнул Евгений Аскольдович, — но вы правы, не похож он на гвардейца, слишком неуверенно держится, будто в доспехе гражданский, а не военный.

— И? — Михаил Владимирович поощрил Разумовского продолжать взмахом руки.

— Пока не могу сказать, — поморщился Евгений Аскольдович, — слишком мало данных, только догадки.

— Тогда, давай пройдёмся по фактам, — вздохнул Михаил Владимирович, и посмотрел на меня, — что там с нашим матросом Феймахером?

— Пришёл в себя, — отчитался я, — с ним работает Елизавета Владимировна, никого иного он, почему-то, не подпускает.

— Хорошо, пусть поправляется боец, — кивнул великий князь и перевёл взгляд на Разумовского: — Василия точно опознали?

— Да, — Евгений Аскольдович оторвался от очередного сообщения на инфопланшете, — очевидцы подтвердили, а мы так же опознали его доспех и тело. Обгорел сильно, но помог анализ ДНК. Тут, — он улыбнулся мне, — не обошлось без помощи Ростислава Драгомировича, если бы не его накопитель, куда он скопировал всю базу данных гвардии, точного, на сто процентов, ответа не вышло бы.

— Жаль Василия, ему хватало сил, чтобы пережить взрывы. Нелепая случайность, не иначе, — Михаил Владимирович достал из ящика початую бутыль без этикетки и поставил на стол. Тёмное содержимое тут же плеснуло на стеклянные стенки. — Кто-нибудь, принесите из приёмной бокалы на всех, надо помянуть героя.

Я и мои бойцы дружно поднялись на ноги, но Гусар, опередив всех, юркнул к двери. Не успели мы приземлиться обратно, как Миша вернулся и расставил на столе коньячные фужеры.

— Лет восемь назад