Крестовый поход - Дмитрий Шереметьев Страница 38

из пятнадцати рыцарей в броне, русичи с Александром, которого не смогли оставить в лагере даже силой, а лишь добились обещания не лезть вперёд, а также Габриэль и его «благородные разбойники», как их окрестил Александр. Ему почему-то хотелось считать этого статного, прямого, с орлиным носом, красивого суровой мужской красотой человека неким французским Робин Гудом. Уж очень не вязался его образ с кровавым убийцей и насильником. Хотя умом он понимал, что в этой время то, что он считал преступлением, было обычным делом для воинов, и никакого кодекса рыцарства и благородства просто не существовало в природе*.

*Александр ошибается. С появлением рыцарства, а оно зародилось до описываемых событий, как структурно-сословное явление, возникают и различные поучения, в основном религиозного характера, пытавшиеся регламентировать и создать идеал «Христова война» ещё даже до Первого Крестового похода, хотя окончательно сложится «кодекс рыцарства» действительно позднее.

Правда, вот, ещё и полутора часов не минуло, как он и сам убил человека, а после нём пытали другого. И никаких чувств, кроме брезгливости, причём более даже от отвратительного цинкового запаха грязной крови и горелой плоти, он не испытывал. А ведь это был первый убитый им человек. Мертвецов он видел в своей жизни ни мало. Всё же, будучи сыном священника много раз, бывал на отпеваниях покойников. Но присутствовать при кровопролитье, а тем более участвовать самому естественно не доводилось.

«Впрочем, всё это пустые мысли», — подумал Александр: «Я нормален, мне это не доставляет никакого удовольствия, а выбора у меня не было».

На этом он успокоился и вспомнил об Элезаре. Жив ли его друг и подопечный или разбойники решили прирезать ненужного пленника?

Вскоре Габриэль, шедший чуть впереди, поднял руку, останавливая отряд. Не все сразу сообразили, что нужно делать, так как никаких жестов не обговаривалось, но глядя на лучников, быстро поняли, чего от них хотят, и остановились. Александр, застывший в самом конце отряда, вытянул шею, силясь рассмотреть, что происходит впереди. Габриэль с три-четыре минуты совещался с Бодуэном и одним из молчаливых охранников Петра, которого звали Сеннья. Видимо, выработав общий план действий, они стали доносить его до своих людей.

Вскоре лучники выдвинулись вперёд, а рыцари выстроились за их спинами негустой сетью. Смысла строить стену щитов не было. У бездоспешных в основном разбойников, против профессиональных воинов, готовых к схватке, никаких шансов не было в любом случае. Достаточно было и пятёрки хорошо вооружённых и защищённых рыцарей, чтобы шайка прекратила своё существование. Правда, тогда могли быть потери или неожиданности, а сейчас можно было рассчитывать на быстрое и бескровное для нападающих освобождение пленника. Идею с тем, что бы предложить переговоры Габриэль отмёл ещё при обсуждении в лагере, сказав, что тогда заложника скорее убьют и сбегут, как только поймут, что логово обнаружено. По его недомолвкам стало понятно, что это место отнюдь не единственная база для лесных злодеев.

В такое разряженное построение встали не все. Чуть раньше пятёрка рыцарей в сопровождении одного лучника отправилась куда-то в сторону, собираясь обойти базу разбойников, чтобы выловить или уничтожить выживших.

Неторопливо, осторожно и, стараясь не шуметь, они прошли около двух сотен шагов. Не наткнувшись ни на какую охрану, отряд вышел из-за заканчивающейся как-то даже неожиданно стены деревьев. Перед ними была небольшая поляна с несколькими деревянными строениями. В заимке царила такая суета, что никто появления новых действующих лиц не заметил. Все увлечённо таскали тюки на повозки. Лошадей, правда, не было и становилось решительно непонятно, как разбойники собираются уходить с награбленным через лес.

Никто время не тянул, и после выстрела Габриэля, остальные разбойники спустили тетиву на своих луках. Результат разочаровал Александра. Выстрел всего с нескольких десятков метров, а ущерб никакой. Один человек упал как подкошенный, получив сразу три стрелы. Ещё один закричал, будучи раненым, и скрылся за повозкой. Остальные, правда, не сориентировались и стали тупо бросать вещи, которые были у них в руках, да полезли за оружием. И получили второй залп, результат которого Александр не рассмотрел, так как вперёд из-за спин лучников ринулись рыцари и русские ратники. Правда, Бодуэн и ещё пара человек остались на месте, видимо, страхуя товарищей уже от самих лучников, которым не вполне доверяли. Однако последние стояли на месте, лишь нетерпеливо поглядывая на своего предводителя и хватаясь за рукояти коротких мечей или кинжалов. Создавалось впечатление, что им и самим не терпится принять участие в бойне. А в заимке, как вскоре стало понятно, разворачивалась именно бойня. Все, кто не падал на колени или не давал дёру, а пытался оказывать сопротивление, падали пронзённые копьями и мечами почти мгновенно. Стало видно также, что второй залп был результативнее первого и со стрелами в телах, ранеными или убитыми лежало ещё полдесятка человек. Через буквально несколько мгновений почти всё было кончено. Несколько убежавших в противоположную сторону заимки разбойников уже возвращались под охраной рыцарей, причём не в полном составе. И лишь двое прижатых к стене амбара разбойника звероватого вида, огрызались от трёх рыцарей, согласованно отмахиваясь длинными топорами и прикрываясь щитами. Впрочем, рыцари на них особенно и не наседали, посмеиваясь и играя с обречёнными на смерть. Остальные воины разошлись по заимке, врываясь в дома и добивая раненых. Когда двое оставшихся разбойника увидели Габриэля, то стали кричать ему, что просят их пощадить, но он лишь взмахнул рукой, как бы давая команду рыцарям. И те действительно его послушались и, построившись стеной щитов, сблизились и добили оставшихся разбойников, под крики проклятий Габриэлю. Взятые же до этого в плен, к удивлению Александра приняли смерть безропотно. Лишь один из них смотрел почему-то именно на монаха огромными голубыми глазами. Такими яркими, что они казались почти прозрачными. Юноша был на удивление чист лицом, без всяких следов болезней и лишений, что встречалось повсюду и явно значительно моложе остальных соратников. Может быть, лет пятнадцати, а то и младше. В его глазах не было мольбы о пощаде. Только какое-то детское удивление и страх. Он явно понимал, что его ждёт, боялся и одновременно не верил в свою скорую гибель.

Монах отвернулся от этого пронзительного взгляда, но услышав звуки смерти, тут же крутанулся и бросился к рыцарю, уже подносившему кинжал к горлу юноши.

— Стой! — вскричал Александр — Остановись. Не убивай его. Мы заберём его с собой.

Рыцарь недоумённо посмотрел на, как он решил, сумасшедшего. Александр обернулся к предводителям отряда и увидел широкую улыбку Бодуэна и угрюмое, но всё же одобрение Сенньи.

— Добр ты, мой друг — сказал Бодуэн —