Крестовый поход - Дмитрий Шереметьев Страница 37

Один из разбойников остался чуть в стороне и перезаряжал арбалет, встав ногами на дуги, он потянул рывком тетиву двумя руками. Вот зацепил её, наложил болт. Выпрямившись, он поднял арбалет, пытаясь выцелить брешь в обороне кусачей добычи, но вместо этого выронил оружие и харкнул кровью, так как из его груди вышло остриё наконечника копья. Это Александр, на которого опрометчиво не обратили внимания разбойники, сумел, превозмогая боль встать и подобрав копьё, практически одной левой рукой нанести сильнейший удар в спину, вложив в него весь свой страх и злость к человеку, который его ранил.

Выронив копьё, Александр дрожащими руками подобрал арбалет, поправил соскочивший болт и попытался решить в кого выстрелить. Быстро он понял, что единственный одетый в хорошую кольчугу и шлем разбойник, размахивающий руками — это главный среди них.

Александр попытался прицелиться, подняв арбалет к плечу, но из этого ничего не вышло. Тогда он поднял его на уровень глаз и увидел, что арбалетный болт выделяется на ложе, как мушка на стволе огнестрельного оружия. Он совместил её направление и спину командующего разбойниками, после чего нажал на спусковой рычаг. Стрела попала так, как надо и куда надо, пробив броню разбойника и впившись глубоко в тело. Тот заорал, а ближайшие из нападавших обернулись на крик предводителя, а затем посмотрели в сторону Александра. И тут же рванули в сторону леса.

Александр посмотрел себе за спину и увидел, что на него уже набегают два десятка рыцарей. Некоторые из них были даже в броне. Поняв, что ловить здесь нечего и нападение с самого начала пошло не так, как надо, все разбойники ретировались, бросив раненого главаря и убитого Александром арбалетчика. Других потерь у них не было. Раненый при атаке на построение разбойник убежал чуть ли не быстрее остальных, оставив на поляне палец. Но заинтересовать это могло разве что местных собак.

Отряд рыцарей Петра также лишился лишь одного бойца, да Александр был ранен. К счастью легко. Впечатляющая на вид дырка в руке кровоточила хоть и сильно, но не так, как если бы были задеты важные артерии или вены. Просто повезло.

Прокипятив по его просьбе чистые отрезы одежды и залив рану горячим вином* в качестве хоть какой-то дезинфекции, даже не знавшие этого слова русичи перевязали Александра.

*Никогда так не делайте. Вино для этого не только непригодно, но и крайне вредно.

Разбойников никто преследовать не стал. Арбалет и неплохая, пробитая всего в одном месте броня предводителя разбойников, кошель с серебром, а также меч стали законной добычей Александра.

Разбойника быстро допросили, особо не церемонясь и оставив в конце лишь кусок по недоразумению живого обжаренного мяса. Причём ни у кого, включая Александра, эта довольно жестокая процедура не вызвала ни сочувствия, ни христианского сострадания. Выяснилось, что это была лишь часть шайки, которая частично состояла из жителей Бонди, в дневное время являвшимися обычными жителями городка, а вторая часть квартировала в ещё одной полноценной деревне из десятка домов в гуще леса. Общая её численность была под сотню человек, но половины сейчас в городке не было, а те, что были, в нападении участвовали лишь частично, так как главарь запретил трогать хорошо вооружённый караван и самые его верные люди к шайке не присоединились и ни о чём не знали. Хрипящий раненый же оказался не главарём, а лишь его правой рукой. Решился он на самостоятельное нападение с верными лично ему людьми, польстившись на богатую добычу, но просчитался с внезапностью нападения. Причём из-за арбалетчика. Что тому показалось странным в тренировке Александра теперь уже не узнать, но болт в сторожа он выпустил без команды. Да к тому же промахнулся. Из-за чего пришлось напасть не тихо, а после поднятой тревоги. Также умирающий рассказал, что Элезар попал к ним в плен. И сейчас его держали на заимке, где квартировали разбойники. Остался он там всего с одним охранником, но, скорее всего, туда же отправились сбежавшие. Следовало поспешить, однако возможный проводник был не в состоянии указать дорогу. В связи с чем его из чувства природной доброты прирезали.

Александра же восхитило абсолютное единодушие. Ни один из рыцарей не высказал ни слова про то, что не сто́ит рисковать и нападать на разбойников ради Элезара. Про русичей, обязанных ему свободой, и слов нет, но из новых спутников больше всех за юношу переживал, похоже, даже не Пётр, а здоровенный фландрец Бодуэн.

— С кем же я буду драться в поединках, если с мальчонкой что-то случится?! — квохтал он, напоминая огромного доброго мишутку из мультфильма про «Машу и Медведя», только в доспехах и с уникальным на взгляд Александра длиннющим мечом, который не походил на обычные «норманнские».

Аглаек, которого Пётр, вообще-то, уже дважды мягко отсылал для дальнейших проповедей, но тот прилип к отряду как банный лист, также очень живо поддерживал необходимость освобождения юноши.

Пока решали, что делать, проблема с проводником решилась сама собой. Неожиданно к стоянке вышел уверенный в себе мужчина, выглядевший по меньшей мере графом. Он представился Габриэлем. Все уже знали, что так зовут предводителя местных разбойников, и он только подтвердил показания уже умершего бывшего соратника. Доводом же к тому, что бы не повесить этого наглеца прям здесь и прямо сейчас стало то, что он готов был предоставить одиннадцать лучников для атаки на заимку, которые в данный момент на всякий случай прикрывали своего главаря из леса. Свой мотив у него был. Во-первых, уничтожить оппозицию в своей шайке, а во-вторых, не допустить разграбления логова. Всё это он высказал прямым текстом и столь гордо и уверенно в качестве своих условий, что невольно вызывал уважение. Хотя какое может быть уважение к грабителю, на счету которого наверняка не один десяток загубленных душ. Но, тем не менее Пётр выразил согласие на его предложение, когда узнал, что тот не только слышал о проповеднике и глубоко уважает его, но и сам бы хотел отправиться в Святую Землю вместе со своими лучшими и ближними людьми, чтобы искупить грехи.

Услышав это, Пётр отвёл Габриэля в сторону и о чём-то переговорил. Возможно, даже имела место исповедь, так как разбойник отошёл от монаха задумчивым, но каким-то удовлетворённым.

Через четверть часа все готовы были выступать. «Организованной толпой», как мысленно обозвал их построение Александр, они двигались через лес. Отряд