Гнев Несущего бурю - Дмитрий Чайка Страница 25

зачастили, а танцовщицы двинулись вперёд. Их босые ступни прилипают к нагретой каменистой земле. Юбки раскрываются при поворотах, на мгновение обнажая стройные загорелые ноги и вызывая неописуемый мужской восторг. Вот ведь странность. Тут никого не возбуждает полная нагота, зато легкая недосказанность мгновенно лишает разума.

А девчонки все танцуют, изгибаясь подобно веточкам ивы. На каждом шагу звенят браслетами из скрученной проволоки, а грудь их прикрыта медной пластиной с чеканкой. На пластинах — крылатые львицы, символы Иштар. Музыка нарастает, а ритм барабанов все учащается. Одна из младших жриц внезапно упала на колени, её тело изогнулось в поклоне. Она провела руками от бёдер к горлу, будто снимая невидимые оковы. На её запястьях браслеты впились в кожу, оставляя красные полосы.

— Калиму! — воскликнула старшая.

Я знаю, что это значит. Танец окончен. Последний удар барабанов, и танцовщицы замерли. Их груди тяжело вздымаются, кожа блестит от смеси пота и кедрового масла. В воздухе повис терпкий запах священных благовоний Богини. Старшая из жриц подошла к жертвеннику и, не глядя, бросила в него пригоршню ладана из мешочка, висевшего на поясе. Белый дым поднялся к небу тонкой струйкой — последнее подношение перед тем, как полотняный шатер поглотил танцовщиц в своей утробе. На земле остались только отпечатки босых ног да медные заколки, выпавшие из чьих-то волос. И тишина, которая тут же взорвалась восторженными воплями.

Здешним людям все упорядоченное кажется волшебством. Прямые улицы, строевой шаг и даже этот танец. Для них, детей природы, все это совершенно чуждо. Я встал и поднял руки. Волна восторга и обожания вновь окатила меня, едва не лишив разума. Я и не знал, что коллективный экстаз так возбуждает. Словно жидкий огонь побежал по жилам, придавая мне такие силы, что я в этот момент был готов горы свернуть.

— Слухи нехорошие идут с Родоса, государь, — негромко сказала Кассандра, сидевшая по левую руку от меня. — Там какая-то странная суета происходит. Пиратские вожди из Лукки так и шныряют в тамошних водах, а царица Поликсо привечает их. Я не узнала пока, что именно там происходит. Купцов не приглашают на пиры, а все беседы царица ведет при закрытых дверях. Ты бы поостерегся, когда пойдешь в Талаву. Люди говорят, что «живущие грабежом» из Лукки строят почти такие же корабли, как у тебя.

— Я же туда с пятью биремами пойду, — отмахнулся я от нее, чувствуя, как адреналин чужого поклонения заливает меня по самую макушку. Голова кружится, как у пьяного. — Что могут мне сделать эти оборванцы, царевна? Я слышал про их корабли. Они слова доброго не стоят.

— Боги завистливы к чужой славе, государь, — поджала губы Кассандра. — Они могут разгневаться на людей, что взлетели слишком высоко. Несущий бурю дарует тебе свою милость, но он же может ее отнять. Будь осторожен в том походе. Мне не нравится то, что сейчас происходит в тех водах.

1 Талава — древнейший город на южном побережье Малой Азии. В 30 км восточнее Мармариса. На этом месте позже возник греческий город Кавн (Коунас). В настоящее время он называется Дальян. Известен своим заповедником черепах, горячими источниками и некрополем времен Бронзового века. Название Талава (или Далава) — гипотеза. Оно известно их хеттских источников, но точно не локализовано.

Глава 9

Этессии — ветры, дующие с севера на юг все лето. Благодаря им путь из Трои до Энгоми занимает около недели. День сейчас длинный, а значит, корабли становятся лишь на короткую ночевку, с рассветом вновь устремляясь в путь. Вот потому-то четырех царей Вилусы, что пренебрегли моим вежливым приглашением припасть к стопам, привезли в самые кратчайшие сроки. Сопротивляться регулярному войску эти курятники не могли в принципе. Командующий экспедиционным корпусом Пеллагон окружил их, забросал камнями и разбил ворота тараном, потратив на осаду каждого городка в среднем три дня.

Четыре разновозрастных мужика стояли на коленях, одетые лишь в набедренные повязки. Украшения с них сняли, как и воинские пояса. Из роскошного им оставили только бороды. Позорить их еще больше не стоило. Хриса, Лапаса, Перкота и Лирнес — ближайшие союзники Трои, подчиненные когда-то царю Париаме. Все эти люди — мои дальние родственники, переплетенные браками настолько прочно, что казнить их стало бы немыслимым кощунством. Меня не поймет даже собственная жена. Ну, подумаешь, малость возомнили о себе ее двоюродные братья, свояки и зятья. С кем не бывает. Нужно привести в чувство и пожурить, простив на первый раз.

Слепящая роскошь мегарона и обитый золотом трон подавила эту унылую деревенщину полностью. Им дали время осмотреться, пока я соизволю выйти. Цари сначала долго разглядывали высеченную в камне сцену моего боя с Аяксом, а потом перевели глаза на соседние стены, выложенные малахитом, порфиром и мрамором. Дикая пестрота отделки произвела на них нужное впечатление. Они, для которых расписная штукатурка — предел мечтаний, были совершенно уничтожены. Хотя нет, уничтожили их еще позолоченные быкоголовые статуи у входа. В мегароне их просто добили. Цари испуганно зыркали из-под бровей, видимо, пытаясь понять, целиком ли мое кресло сделано из золота, или только снаружи им покрыто. Я же сохранял торжественную загадочность, предоставив говорить своему глашатаю, который ради такого случая разоделся в разноцветные тряпки, браслеты и ожерелья.

— Господин наш Солнце вопрошает, — важно пропел он, озирая победительным взглядом униженных аристократов, — почему вы, давшие клятву верности царю Вилусы, не исполнили своего долга, как подобает почтительным сыновьям? Почему заставили осерчать величайшего? Почему заставили послать для вразумления целую армию? Разве мало было вам разорения от ахейского набега?

— Не могли мы уехать, — мрачно засопел Буруни из Перкоты, старший по возрасту. — Банды из-за Сангария идут один за другим. И из-за Проливов тоже. Мелкие вроде шайки, но прут и прут без остановки. Маса1 развалилась на куски. И все эти куски передрались тут же…

— Кто помешал вам отправить почтительный ответ, подобающий верным сыновьям? — упивался своим величием глашатай. — Разве ваше молчание — не оскорбление ванакса, повелителя Алассии, Аххиявы, Вилусы, Милаванды, Угарита и иных земель? Какого наказания достойны вы за свое деяние?

— Прощения просим у царя царей, — прогудели владыки, чьи горизонты после долгой дороги и посещения строящегося Энгоми самую малость раздвинулись.

Они ведь не слишком сильно отличаются от собственных крестьян. Два дня пути от родного городка до портового троянского кабака и рынка — вот край географии для этих людей.