Крестовый поход - Дмитрий Шереметьев Страница 13

— Ничего у вас не выйдет, господин — высказал мысль, вышедший с кухни помощник трактирщика. — До Бардовикка далековато будет, да и ночью же вы ехать не сможете. На ладье, может, и успели бы, но на лошадях никак не выйдет. Там и поселений по дороге особо нет. Разве что в Ратибор вам сперва поехать и дальше по торговому тракту, там постоялые дворы найдутся. На третий день, если долго на Эльбе не встанете на переправе, будете в Бардовикке.

Закончив тираду, парень вручил раздосадованному Элезару увесистый мешок, попрощался и удалился.

— Не думал, что мы так медленно будем двигаться — вздохнул Элезар. — Я в Саксонии не бывал, но отец говорил, что путь туда не далёкий.

— Так, ваш батюшка наверное на судне плавал — послышался хриплый и насмешливый голос на латыни, — от кучи сена из угла — а посуху туда только большие подводы ходят, да путники, что не могут себе платы за провоз позволить.

— Тебя родители не учили, не встревать в чужие разговоры и помалкивать, когда тебя не спрашивают, нищий болтун? — вызверился Александр на проснувшегося проповедника.

— Оставь его. Он Божий человек — сказал Элезар.

— Да, господин, я Божий человек. И иду туда же, куда и милостивые господа. В Ратибор иду. Тут нет честных христиан — проповедник перекрестил почему-то бочки с пивом — Быть может там, на месте упокоения святых мучеников найдутся те, кто захочет искупить грехи и отправиться в паломничество в Иерусалим! А дорогу в Ратибор я знаю. Провести могу. Эх, вот бы там побольше набрать людишек и можно выдвигаться в своё царство, как меня Пётр и послал — проповедник прикусил язык, но тут же хитро улыбнулся и возвысил голос — Как призывал меня на служение святой Пётр! Добрые господа, конечно же, позволят к себе присоединиться, как настоящие христиане?

— Тьфу, убогий — Александр с отвращением сплюнул и с мольбой посмотрел на Элезара.

Тот в смущении отвёл взгляд.

— Ну, Господь призывал помогать нищим и как раз убогим. А мы идём со святой целью по тому же маршруту, по которому ходил и этот человек.

Александр только обречённо вздохнул, воздев очи в потолок, перехватил мешок и вышел на свежий воздух к коням и мулам, сдерживая ругательства. Вскоре к нему присоединились и Элезар с проповедником, который преставился Аглаеком.

Проповедник тут же стал ныть и проситься сесть на мула. Но Александр посоветовал ему не приближаться к животным, а то те, мол, падут от вони. В этот раз Элезар ничего не оспорил, мысленно согласившись с возможностью такой перспективы для бедных животин, и они выдвинулись в путь. Друзья верхом, а проповедник вприпрыжку за ними, постоянно отставая, но потом переходил на бег и споро нагонял их.

Сперва им пришлось переправиться на восточный берег реки. Но много времени это не заняло, так как путниками, передвигавшимися в том направлении, они были единственными. Затем они вышли на тракт к Ратибору и двинулись по нему. Неплохая, шириной в телегу вовсе не размякшая от немногочисленных пока что дождей дорога углубилась в лес, но не отдалялась от речки, названия которой путники не знали, и вела на восток, плавно поворачивая к югу. Развлекались разговором и взаимным обучением. Элезар, узнав, что спутник владеет греческим, тут же пожелал тоже научиться этому языку. Поэтому обучались они уже взаимно и с пользой проводили время в дороге. Из-за Аглаека им постоянно приходилось притормаживать и даже делать небольшие остановки, и потому к довольно широкому озеру они вышли, только когда солнце было уже глубоко в зените.

Дорога уходила дальше, но здесь была удобная поляна с маленькой избушкой рыбака, лавки, стол прям на улице. Сухой камыш был скошен, а в чистой заводи был небольшой причал с привязанной лодкой. Между домом и столом стоял небольшой очаг, над которым висел котёл. Одуряющий запах ухи разносился по округе.

— Приветствую, путники! — раздался голос из-за спин путешественников и, обернувшись, они увидели самого рыбака. Только вот в руках он держал не удочку, а лук, и стрела там была отнюдь не охотничьим срезнем, а боевой, с острым узким наконечником, похожим на иглу. Таким и фазана бить, и человека, даже в кольчуге.

Элезар демонстративно убрал руки от меча.

— Здравствуй, хозяин. Извини, что побеспокоили. В Ратибор едем. Как раз думали привал сделать, но если мы гости нежеланные, то двинем себе дальше. А если желанные, то заплатим за обед честь по чести.

— Отчего же, гостям я всегда рад. Присаживайтесь к столу. — И хозяин ловко снял тетиву с лука, а потом, повернувшись, свистнул, и из леса выбежало два пса, по мнению Александра более всего похожие на волков.

Хозяин споро сходил в дом за посудой и разлил нехитрую, но одуряюще вкусно пахнущую снедь по тарелкам. Не забыл он и о хлебе для каждого, ну а ложки и отменный аппетит у них были свои. За едой не разговаривали, но как закончили, и хозяин открыл бутылочку какого-то фруктового или скорее ягодного вина, по крепости бывшего, кажется слабее пива, сама собой завязалась беседа на немецком, знакомом всем присутствующим. Сначала о погоде, дождях, что скоро должны были начаться, рыбалке и дальнейшей дороге, а затем хозяин, которого звали Утре спросил:

— Юноши, скажите, а не христиане ли вы случаем? Я вижу кресты у вас на шее.

Александр напрягся, но проповедник встрял в разговор.

— Христиане, добрый человек. Они самые. Верим мы в истинного Бога, ложных демонов отрицаем, и вот эти юноши едут в Италию к Святейшему папе Римскому!

И где только успел узнать о том, пройдоха, подумал Александр. Они-то и словом не обмолвились.

К облегчению инока Утре лишь почмокал уважительно губами, махнул ещё полстакана настойки и сказал.

— Вы вижу люди хорошие, примите мой совет, не выпячивайте подобное в Ратиборе.

— Почему? Разве эти земли не под властью князя Генриха, поощряющего христианство и пытающегося восстановить здесь поруганную ранее веру? — уточнил Александр.

— Так-то оно так. И крепость с его войнами имеется, и верны они ему. Да в Ратиборе сильны последователи Живы. Большой храм там в честь неё. Побольше крепости. — продолжил Утре — Ну и княжеские дружинники всё больше на местных девушках женаты. И мыслю я, там христиан вроде меня уже совсем не осталось. Давно. Если пришлые проповедовать не пытаются, то их, конечно, не тронут. И законы гостеприимства чтят, да и князь, если о непотребстве прознает, то крут и быстр на расправу. Но если пытаются, то концов никто не найдёт.

— Господь,