Крестовый поход - Дмитрий Шереметьев Страница 12

— Отец, умирающий исповедался мне в своих грехах перед смертью. Я бы хотел передать их вам, чтобы вы отпустили их.

— Продолжай.

— Он покаялся в гордыне, лжи, сребролюбии и корысти, сказал, что ему пришлось много убивать, и чаще всего он это делал ради корысти. Но об одном случае он сказал особо. Маркус убил князя Крута. На пиру. Подло. Пьяного. Он сказал, что в этом грехе он повинен лишь частично, так как сделал это по приказу. По чьему именно он не сказал.

Священник посмотрел на Александра внимательным взглядом и тяжело вздохнул.

— Признаться, Маркус не был образцовым прихожанином, и всё же, раз это сильно терзало его перед смертью, то, значит, он искренне каялся. Грехи эти я отпущу ему — священник прочитал разрешительную молитву.

— А ты сам, в чём бы ты хотел покаяться, сын мой?

— Я хотел бы покаяться в том, что поминал всуе имя Господа, роптал, говорил пустые слова, осуждал других людей, раздражался, нарушал постные дни, недостаточно много молился, проявлял малодушие и маловерие, излишнюю самонадеянность. А ещё я самовольно решил дать обет перед Господом.

— Что за обет?

— Я пообещал помочь моему спутнику достичь Святой Земли и поклониться Гробу Господню. Сейчас мы идём в Италию, но позже отправимся в земли сарацин.

— Это достойно! Паломничество угодно Господу. За то отпустятся грехи тебе, вместо епитимьи. Как тебя зовут?

Монах без всяких условий отпустил грехи и благословил инока, а затем исповедал Элезара, также освободив его от епитимьи невозможности причащения за убийство при условии, что он исполнит свой обет паломничества к Гробу Господню.

Затем священник подозвал Александра и произнёс громче:

— Юноши, я давно знаю Маркуса и давно служу князю Генриху. Князь верный христианин, но он простой человек, и у него есть свои грехи. Он любил Маркуса и был привязан к своему войну. По моему мнению, вам не стоит обращаться к нему за своей долей наследства. И более того, я думаю, что вам стоит покинуть Любец как можно быстрее и отправляться в Италию к понтифику, куда вы держали путь. Оставаться здесь дольше необходимого для вас чревато.

— Да, мы последуем вашему совету, отче. Хотя и не думаю, что нам угрожает опасность. Мой дядя Барма был хольдом у князя и отзывался о нём как о справедливом человеке. Но завтра же утром мы уедем. Нам и так ничего не нужно. Без вашей просьбы мы тоже вряд ли бы пошли к князю, но теперь не пойдём точно. — сказал Элезар.

После этого разговора друзья отправились в таверну, чтобы помолиться и отдохнуть, а священник поспешил к князю.

Войдя в личные покои Генриха в деревянной крепости в центре поселения, отец Иоанн пересказал разговор и порадовал тем, что не придётся выделять никакой доли каким-то странным пришлым людям. Себе в достоинство он поставил именно это, сказав, что убедил их отказаться от своего трофея.

— Барма говоришь его дядя? Достойная смена растёт — расплылся в улыбке на радостные для него вести князь. — Собственно этого засранца Маркуса не жалко. Много на себя брал и на язык не сдержан был. Но полезен, не отнять. Он мне владения половины местных вождей на блюдечке принёс. Ну ладно. Если эти двое завтра уберутся из города, ни на что не претендуя, то получишь пятую часть серебра Маркуса. Считай, и на церковь я пожертвовал. А теперь иди. У меня ещё дел невпроворот — заявил князь и вернулся к поеданию кабанчика с отменным вином, чем был занят до прихода священника.

Впрочем, совсем уж без прибытка Элезар неожиданно не остался. Едва друзья только вернулись на постоялый двор, сперва свернув в таверну, чтобы поесть и запить волнения, как их встретил гул одобрения и крики здравниц победителю. Более того, на столе перед ними положили броню Маркуса, которой на нём не было во время боя, но которая была увязана на его коне, стоявшем неподалёку. Также Элезару достался сам конь и оружие, включая великолепный франкский меч и щит взамен разбитого. Ну и кошель, полный серебра. Ни пфеннинга никто не украл. Добыча — это святое, по мнению простых в мыслях славян, живших в Любеце. Кто на неё покушается, тот покушается на саму волю богов. Продать это всё быстро вряд ли удалось бы, и друзья решили сделать это позже. На часть же денег из кошеля они с радостью угостили всех находившихся в таверне, вызвав какой-то даже нездоровый взрыв криков одобрения. Как если бы все здесь пили на последнее, и именно на этот стакан пива не хватило бы.

— Халява! — Усмехнулся непонятно Александр.

Друзья съели по курице, запили ужин парой здоровенных стаканов пива и отправились спать, не позабыв заказать еды в дорогу. Отправиться решили всё же посуху, а не реке, так как коней и мулов погрузить в небольшие ладьи, что сновали по окрестным рекам, было проблематично, хоть и возможно. Но пришлось бы переплатить за провоз, а смысла в этом не было.

Встав рано утром, оправившись и умывшись, спутники приготовили лошадей, загрузили мулов и прошли в таверну за провизией. Гуляли там явно до утра, так как слуги хозяина или члены семьи, было неясно кто это, только принялись за уборку. Впрочем, несмотря на явные последствия дебоша, пьяный валялся лишь один, мирно посапывая на небольшой кучке сена. Скорее всего, это сено предназначалась для отбития запаха мочи, но напившегося до состояния невменяемости проповедника, а это был именно он, это обстоятельство не беспокоило. Элезар не обратил внимания, а Александра даже затошнило от зрелища. Местные жители, вообще-то, были совершенно не похожи на средневековых людей, какими он себе их представлял. Все встреченные здесь были достаточно опрятны и чистоплотны. Больше всего они напоминали деревенских жителей совсем глухих деревень его времени. Каких-нибудь старообрядцев. А вот этот проповедник ему сразу не понравился, а теперь вызывал уже совсем полное отвращение.

— Хозяин! — прикрикнул Элезар и стукнул кулаком по столу. Звук вышел внушительный, так как Элезар был в броне и по столу удар пришёлся не только кожаной перчаткой, но и звякнувшими наручами. — Эй, хозяин! Где заказ? Нам выезжать пора!

На шум выглянул помощник трактирщика. Жестом показал, что сей момент всё будет, и нырнул обратно в кухню.

— Вот же… Договаривались же, что всё будет готово.

— Чего ты такой нетерпеливый? Раннее утро. Успеем. — Зевнул Александр.

— Да, я думал, до Бардовикка добраться успеть затемно