Вся история Петербурга. От потопа и варягов до Лахта-центра и гастробаров - Лев Яковлевич Лурье Страница 20

И во времена Елизаветы Петровны, и позже при Александре I петербургская архитектура отличалась стремлением создать образ величия, этакую праздничную открытку. И Зимний дворец, и стоящий напротив него Главный штаб, хоть и кардинально разные, оба в некотором смысле плакатны. То, что строили во времена Екатерины II Антонио Ринальди и Юрий Фельтен, Валлен-Деламот и Чарльз Камерон, Николай Львов и Джакомо Кваренги, не производит «вау-эффекта». Это практичные и благородные на вид постройки.

Академия художеств, спроектированная Валлен-Деламотом, — самая, пожалуй, яркая из них. Она, безусловно, нарядна, но ее нарядность аристократична, в ней есть точность и сдержанность. Эффект происходит не от изобилия деталей, а оттого, что каждая как будто на своем месте, их сочетание выглядит хорошо продуманным.

Важным свойством здания был не только его внешний вид, но и внутренняя организация: система коридоров с аудиториями и мастерскими складывается в ясную геометрическую структуру. В центре находится открытый круглый двор. На его стенах сделаны четыре надписи: «живопись», «скульптура», «архитектура» и «воспитание». Последнее должно было происходить не только за счет общения педагогов с учениками. Сами пространства, подчиненные строгой логике, формировали, по идее деятелей эпохи Просвещения, личности студентов Академии. (Илл. 11)

Еще одна ранняя постройка Валлен-Деламота в Петербурге — здание Малого Эрмитажа. Сегодня французское слово ermitage ассоциируется у нас, в первую очередь, с очень большим и людным музеем, но изначально его значение противоположное — это «место уединенных раздумий». И именно такой смысл вкладывала в него заказчица. Для культуры того времени очень большое значение имела интимность как противоположность публичности, состояние подлинной близости с окружающим миром и другими людьми.

При Екатерине II в моду в России вошли пейзажные парки: они имитировали естественность, служили местом для созерцания и размышления, философских бесед на фоне прекрасного. Тогда Летний сад во многом приобрел тот непринужденный вид, в котором он пребывал вплоть до 2011 года. Парки Павловска, Гатчины и Царского Села до сих пор любимы петербуржцами именно за ненавязчивость, отсутствие пафоса. (Илл. 12)

Не обремененные службой и располагающие значительными средствами русские аристократы строили городские дворцы и пригородные усадьбы. Благодаря тому, что становилось больше заказчиков, появилось и больше архитекторов.

Стиль архитектуры при Екатерине значительно менялся со временем. В ранние годы он был элегантным, но все же в нем еще оставалось место некоторым очаровательным излишествам. Князь-Владимирский собор, созданный Антонио Ринальди в 1760-е годы, украшен многочисленными пилястрами, полуколоннами и фронтонами, благодаря чему его формы кажутся довольно мягкими. (Илл. 14)

Совсем другое дело — Академия наук Джакомо Кваренги, построенная в 1780-е. В ней нет ни одной ненужной детали, только правильный геометрический объем и очень простой портик перед входом. Здание кажется близким к той самой примитивной хижине, о которой говорил аббат Ложье. Подобная аскетичность, чрезмерная простота имели одно важное преимущество. Такую постройку легко повторить. (Илл. 15)

Действительно, во времена Екатерины стала как никогда прежде распространена практика создания типовых проектов зданий. Их использовали как в Петербурге, раздавая владельцам участков чертежи фасадов, на которые они должны были ориентироваться, так и в провинции, куда из столицы рассылали образцы для постройки всего, что только можно вообразить, — от городских управ до почтовых станций.

Ни одно из сооружений, построенных при Екатерине II, не считая разве что Медного всадника, не вошло в список важнейших достопримечательностей Санкт-Петербурга. Тем не менее вместе они являются для города чем-то, может быть, даже более важным, чем самые растиражированные открыточные виды. Они создают атмосферу, задают тон городу. Малый Эрмитаж, Академия художеств, Почтамт, Князь-Владимирский собор, Гостиный двор, решетка Летнего сада, выполненная по эскизам Юрия Фельтена, обладают настоящей утонченностью, служат примером хорошего вкуса. И хотя они не бросаются в глаза, они, может быть, даже больше делают Петербург Петербургом, чем Смольный или Исаакиевский собор.

Екатерина II — урбанист

Екатерина II сама себе отвела вторую роль в деле создания Петербурга после, собственно, Петра I. Подобные претензии могут показаться излишне самонадеянными, ведь никаких особенных прорывных идей относительно того, какой быть столице, при Екатерине не возникло. И все же ее роль трудно переоценить. Именно при ней Санкт-Петербург из амбициозного, но все никак не подходящего к стадии завершенности проекта превратился в более или менее полноценный город. Императрица занималась не столько поиском новых градостроительных решений, сколько попыткой привести в порядок то, что было задумано до нее. За тридцать с небольшим лет она в этом невероятно преуспела. Она фактически оказалась первым правителем, кто систематически и с большой долей разумности подошел к организации процесса застройки столицы.

Для начала надо сказать, что в екатерининское время был реализован один из, вероятно, самых важных инфраструктурных проектов за все время существования Санкт-Петербурга — построены гранитные набережные вдоль Невы, канала Грибоедова и Фонтанки, возведены первые каменные мосты.

Пушкинские строки: «…В гранит оделася Нева, // Мосты повисли над водами», — именно об этом.

Уже через две недели после восшествия на престол Екатерина распорядилась устроить каменную набережную перед императорскими постройками на берегах Невы. Такая спешка вполне понятна: деревянные мостовые перед монаршей резиденцией выглядели слишком непрезентабельно. К тому же они постоянно требовали ремонта.

Всего в начале 1760-х годов было запланировано строительство примерно трех с половиной километров набережных: от нынешней площади Труда до створа Литейного моста. Исключение составлял только участок напротив Адмиралтейства — он использовался для спуска в Неву построенных кораблей.

Берега укрепляли сваями, вбитыми в тринадцать рядов. Делать это начинали уже в феврале, как только проходили сильные морозы. Участок от Зимнего дворца до того места, где сейчас стоит Мраморный, закончили за пять лет — он был готов к 1768 году. Всю набережную целиком достроили только к концу 1780-х. Изначально ограды планировались металлическими, но в итоге их заменили на гранитные парапеты. Вероятно, такое решение приняли из соображений прочности, а может быть, и по совету француза Жан-Батиста Валлен-Деламота, который предложил сделать петербургские набережные похожими на парижские. Характерная деталь екатерининских набережных, задающая им ритм и составляющая их романтическое обаяние, — круглые каменные лестницы, спускающиеся к воде.

Вплоть до 1760-х годов не существовало того, что мы знаем как канал Грибоедова. Была довольно мелкая речка, которая называлась Кривуша, или Глухая. В 1760-е годы, для того чтобы осушить болотистую местность вокруг Конюшенного ведомства, Мойку с Кривушей соединили прямым каналом, саму Кривушу частично спрямили, очистили и углубили, берега ее сделали каменными. К концу столетия закончили облицовку гранитом Фонтанки.

Первые десятилетия жизни Санкт-Петербурга мосты над