Прорыв Линии Маннергейма - Артем Владимирович Драбкин Страница 35

и взорвалась. От момента броска, когда опускается прижимной рычаг, до взрыва у этих гранат проходит время 4 секунды. Оказалось, что нам привезли неисправные взрыватели к гранатам. С короткой скобой. Как чеку выдернет, так ударник бьет по капсюлю, соскальзывая с вырезов скобы. Майор, когда компания пришла в себя после потрясения, распорядился: «Все эти гранаты мы у вас забираем, потом пришлем новые. Это я вам обещаю как начальник боепитания 7-й отдельной армии!» Я был просто взбешен: «Какой вы начальник боепитания?! Вы, мягко говоря, балда, если не сказать покрепче! Вместо того чтобы прийти и сказать, что гранаты, по нашим данным, неисправны, давайте испытаем и решим, что будем делать, вы затеяли дурацкие вводные: только по совершенно фантастическому, счастливому для всех нас совпадению мы сейчас живы. Гранаты останутся здесь, а запалы привезите, если вы такой большой начальник. А на будущее вам совет: прежде чем что-нибудь сделать, обязательно думайте, тогда проживете долго и без хлопот. Сейчас все запалы вывинтим, упакуем и уезжайте. В других подразделениях пусть проверят. Вот и все».

Запалы нам так и не вернули, много позднее наше боепитание расстаралось. Теперь о том, что было после огневого налета. А было вот что: утром к нам пожаловал кто-то из штаба батальона и увидел, что солдаты снаряжают пулеметные ленты патронами, набивают диски, чистят и смазывают оружие, спросил: в честь чего стараетесь? Ему солдаты сказали, что ночью всыпали финнам, подслушивающим на нейтралке наши телефонные переговоры. Штабной доложил командиру батальона капитану Лещенко, который наложил на меня взыскание – пять суток домашнего ареста. Я спросил его: «Как мне отбывать наказание – ехать домой, что ли? Или как? И вообще, за что мне наказание?» «Вот за то, что телефонную линию протянули чуть ли не по окопам противника, отвечать придется, да еще прослушивалась противником. Мы накрыли их, вместо того чтобы они имели возможность и дальше прослушивать».

Как линия оказалась на этом месте? Представьте широкую долину с узенькой речкой или крупным глубоким ручьем посередине. По одну сторону от него – скат, ряд высот в 300 метрах, по другую – равнина с небольшим возвышением по окраине разрушенного поселка Свирь-3. У поселка проходила финская оборона, а наша ранее была сразу за ручьем. То есть по отношению к обороне противника значительно ниже по высоте. Наши несли большие потери. Тогда в 100 метрах за нашими окопами поставили дзот для пулемета и отрыли траншеи, перешли туда. Финны сразу же дзот разбили, а также и траншеи вместе со стрелками. После этого наши обосновались по гребню высот и снова построили дзоты для пулемета и сорокапятки. Теперь уж землянки посадили на обратном скате высоты рядом с окопами. А телефонные провода так и остались у ручья, и шли они к соседям и в штабы батальонов и полка. В один из дней противник выкатил на прямую наводку не один дивизион орудий разных калибров, малых и самых крупных. И в считанные минуты разбил дзоты тяжелыми минометами, разрушил землянки, кроме одной, отстоящей от высоты на несколько десятков метров. Все это было днем, а на другое утро нас уже туда направили. Мы раскопали траншеи, поставили пулеметы. Обосновались в уцелевшей землянке. Несколько дней, кроме нас, никого на высоте не было. Потом появились взвод ПТР и стрелковый взвод 7-й роты под командой лейтенанта Миши Баранова. И стали мы создавать опорный узел. Свою землянку мы уступили бронебойщикам лейтенанта Кузнецова. Сами разобрали завалы разрушенной землянки, подремонтировали ее и стали там жить. Раненых и убитых из землянок и траншей вытащили еще вечером после артналета, но все равно находиться в этой землянке было неприятно. С первых часов пребывания на этих позициях мы очень внимательно наблюдали за действиями противника и немедленно реагировали на них.

Пока мы там еще были одни, к нам прислали четверку девушек-снайперов из погранполка, стоял этот полк за фронтовыми частями. Это были обычные заградотряды. Оттуда были у нас еще зимой бронебойщики, расстрелявшие дверь землянки боевого охранения. А девушки-снайперы – это другое дело: мастера своего дела. Ладные и красивые. Прически самые девичьи, а то встречались регулировщицы и из дорожной службы (других девушек в войсках нам к этому времени встречать не приходилось), так они носили прически «под парней» – не всем идут, правда легче содержать их в порядке. Они многому нас научили. Выходили за передний край глубокой ночью, отрывали ячейки в рост со ступенькой, чтобы можно было присесть, маскировали очень тщательно, а сверху натягивали маскировочную сеть. Изюминка – это бруствер. Он делался высоким, в него закладывались три-четыре трубы жестяные диаметром сантиметров 17–20, через которые велось наблюдение, а также вставлялась винтовка снайперская и производился выстрел. Голову не приходилось высовывать над бруствером. Мы предложили, чего они раньше не делали, увлажнять землю впереди трубы, так как самым демаскирующим моментом является пыль после выстрела. Огонь из ствола и дымок трудно засечь, а пыль всегда демаскирует, по ней мы засекали вражеских снайперов, когда они стреляли с земли. Они просили, чтобы с ними никто не ходил: боялись, что непрофессиональными действиями им помешают, противник их заметит, и тогда их из минометов перебьют. Я им сказал, что можем им отрыть ячейки: тут мы мастера высшего класса. Они сказали, что это делают только сами, много тонкостей. Тогда я сказал им: «Хорошо, отрывайте сами, но как же вы будете охраняться, пока роетесь? Я пойду с вами и буду охранять. Я знаю досконально каждый метр этих мест. Только так!» Когда они спрятались в окопчики, я вернулся на оборону. Весь день мы вели очень строгое наблюдение за этим и прилегавшими участками. Договаривались, что, когда стемнеет, я приду за ними, выдвинусь вперед и буду прикрывать их отход. Стреляли они только на другой день. Окопы каждый раз рыли новые. Мы стреляли из заброшенных окопов боевого охранения, чтобы дезориентировать противника, что нам и удалось. Если кого-нибудь подстрелишь, то из минометов, а иногда и из пушек начинают обрабатывать предполагаемые места, откуда могли стрелять. Так, несколько раз принимались обстреливать старые окопы, и ни разу девушек финны не обнаружили, а накрывали огнем окопы, из которых мы их обстреливали и помогали таким образом. Жаль, что я не помню ни имен, ни фамилий этих отважных людей. Живы ли они сейчас?

Ну а мы рыли траншеи, укрепляли свой опорный узел. Теперь местность была использована наиболее рационально: во-первых, мы располагались выше противника; во-вторых, если бы он собрался нас атаковать, то ему пришлось бы бежать в гору