Выстрел из темноты - Евгений Евгеньевич Сухов Страница 27

– Если что-то обнаружу, сразу свяжусь с тобой.

– Кажется, у тебя вода в чайнике вскипела, – заметил Антон Меркушев.

– Сейчас я быстро организую, – поднялся Рудин.

– А я ведь к тебе не с пустыми руками пришел. – Открыв полевую сумку, Меркушев вытащил из нее пачку чаю. – Вот, держи! Индийский чай, знаю, что ты большой ценитель этого напитка.

– Вот это подарок! – восхищенно протянул Рудин. – Откуда у тебя такая роскошь?

– Даже не спрашивай! Говорить не стану. Но скажу одно: мне передали две пачки. Одна теперь твоя.

– Вот с нее и начнем чаепитие!

Глава 10

Вербовка

Машина поджидала Максимова у самых дверей МУРа. Открыв дверцу, Иван сел в кожаное кресло рядом с водителем.

– Здравствуй, Виктор.

– Здравия желаю, товарищ капитан.

– Не забыл, где живу? – пошутил Иван.

Водитель нередко привлекался к оперативной работе, а полгода назад, когда его дом попал под бомбежку, прожил у Максимова три недели, пока ему не подыскали подходящее жилье.

– Обижаете, товарищ капитан! Как можно?

– Если так, тогда поехали, устал я сегодня. – Максимов почувствовал в ногах невероятную тяжесть.

Вот так оно и бывает. Разъезжаешь целый день по местам преступлений; расспрашиваешь свидетелей; допрашиваешь подозреваемых и пойманных бандитов. Об усталости просто некогда подумать – всецело вовлечен в работу. Держишься только на адреналине, замешенном на нервах и крепко заваренном чае, а в последний час трудового дня, когда выходишь из Управления, вдруг обнаруживаешь, что смертельно устал! И весь последующий путь от Петровки до самого дома – это не что иное, как насилие над собой. А в голове единственная мысль: добраться бы поскорее до кровати и плюхнуться на нее не раздеваясь.

– Товарищ капитан, – деликатно толкнул под руку водитель. – Уже приехали.

Максимов открыл глаза и глянул через лобовое стекло в темноту, которую слегка разбавлял падающий снежок.

Как ни сопротивлялся усталости, но все-таки она подстерегла его, сморила, дал слабину, а казалось, что вовсе не сомкнул глаз.

– Снег… Давно идет?

– Где-то минут пятнадцать.

– Даже не заметил, как начался. Вроде бы снега не было, когда мы выезжали.

– Все так, товарищ капитан, не было. Начался он, когда мы уже подъезжать к вашему дому стали. Я еще крюк небольшой сделал, дорогу бомбой разнесло, воронка большая образовалась. Перекрыли там, камнями сейчас засыпают. К утру заасфальтируют.

– Так ты что, целых пятнадцать минут, что ли, здесь стоял?

– Стоял, – виновато протянул Виктор. – Думал, что вы сами проснетесь. Я бы и больше простоял, но мне через полчаса в Управление нужно. Вот и решил вас потревожить.

– Ишь ты какой деликатный, – усмехнулся Максимов. – Раньше нужно было разбудить. Я бы уже пятнадцать минут в кровати лежал. Ладно, – широко распахнул дверцу Максимов, – давай гони обратно.

Ступил прямо в снег, белым пушистым ковром покрывающий улицу. Дорога не наезженная. На всю округу единственный след от недавно подъехавшей машины. Да и его скоро занесет снегопадом. Цепляя носками сапог выпавший снег, Иван Максимов усталой походкой направился к дому.

Вошел в темный подъезд, поднялся по лестнице, не сразу отыскал дверь своей квартиры. Некоторое время он пытался нащупать замочную скважину, куда-то запропастившуюся, а когда она, наконец сжалившись, вернулась на прежнее место, открыл входную дверь и вошел в коридор, куда более темный, чем покинутый подъезд.

Дохнуло нагретым жильем, каким-то вкусным варевом. Наверняка жена отоварила продовольственные карточки.

Иван прошел на кухню, включил свет. Странное дело, но есть совершенно не хотелось, возможно, причиной тому смертельная усталость, а ведь если разобраться, толком ничего не ел, лишь только пару раз перекусил.

Не удержавшись, заглянул в спальную комнату, где жена, завернувшись в ватное теплое одеяло, посапывала. Максимов попытался отыскать в себе прежнюю горечь от утреннего разговора, однако чувство будто затянуло какой-то болотистой ряской. Все то нежное, что он питал к Варлене еще совсем недавно, понемногу и как-то незаметно отмирало, оставляя в душе кровоточащие рубцы да тлен. В этот вечер умирало последнее, что у него еще оставалось.

– Ваня, послушай, нам нужно поговорить, – пробудившись, тихо произнесла Варлена. – Вчера я целый день была сама не своя. Мне было тяжело, думаю, что тебе тоже было несладко.

– Варлена… Маруся, не нужно ничего обсуждать. Мне все ясно… Вряд ли у нас что-то получится, – сумел произнести Максимов и тотчас осознал – не голос, а какое-то расстроенное пианино. Хотя чего, собственно, расстраиваться? Перемелется – мука будет!

– В последнее время мне было очень плохо. Мне все время снится Павлик, и я ничего не могу с этим поделать. Я даже поставила свечку в церкви за упокой, говорят, что помогает. Сейчас бы ему было три года.

Максимов до боли сжал челюсти: вот она – святая простота!

– Не нужно… Ночь не самое подходящее время для серьезных разговоров. Я устал, думаю, что ты тоже. А потом, мы с тобой уже все выяснили. Ты сказала, что ты изменилась… Для меня не в лучшую сторону. Мне не нужна другая Маруся. Мне вообще Маруся не нужна! Восемь лет назад я полюбил Варлену – заботливую, понимающую и ласковую, а нынешняя Маруся – это другая женщина, чужая… Некоторое время я буду жить в Управлении, мы переходим на казарменное положение. В квартире я появляться не буду. А потом заберу свои вещи, когда найду жилье.

Теперь Варлена оставалась где-то позади, в его прошлой жизни. И с каждым прожитым днем она будет отдаляться от него все дальше, пока не скроется за горизонтом, пока щемящая боль не перейдет в грусть. Но прежняя девушка навсегда останется в его душе самым светлым воспоминанием. Вот только понять это ей не суждено.

– Тебя никто не выгоняет, ты прописан здесь, можешь оставаться в квартире и дальше.

– Как ты представляешь это – проживать с человеком, который стал для тебя совершенно чужим? У нас не возникнет даже общих тем для разговора. О чем же нам еще разговаривать? Все, я пойду, спокойной ночи, – прикрыл Иван дверь.

Прошел в кухню. Под полотенцем на столе лежали нарезанные куски хлеба. Съел один, утолив неожиданно проснувшейся голод, и нервными, судорожными глотками выпил прямо из-под крана стылой воды. Разувшись, лег поверх одеяла, в полной мере ощутив настоянную прохладу простыни.

Не спалось, хоть ты тресни! Какой-то час назад вроде бы валился от усталости, а тут как пришел домой, так сон будто бы рукой сняло. А ведь было время, когда Варлена без него и шага