Духи степей. Книга 2. Костяной шар - Елена Анатольевна Леонова Страница 32

Позади двигались ещё две машины, куда погрузили вещи, припасы и две юрты, которые разбирались, а затем также быстро собирались буквально за два-три часа. Состояла конструкция из нескольких простых элементов: решётки для стен (называемой ханы), длинных прямых жердей, из них складывали крышу — уни, и деревянного обруча — окошко в середине крыши — тоно. Решётки ставились на землю по кругу, связывались кожаными ремешками, на них накладывали жерди, а сверху всё это накрывалось войлоком. Плюсы юрты, кроме очевидной мобильности и простоты сборки, в том, что она зимой сравнительно хорошо держит тепло, а летом прохладу.

За рулём двух других внедорожников сидели родственники Аяна. Как понял Филипп, с ними Мирон договорился о сопровождении в одном из аймаков, районном центре с малочисленным населением. Ребята были молчаливые, но активные, охотно делали всё, требующееся краеведу.

Вскоре степь сменилась выжженной пустыней. Вместо овец Смирнов заметил вдалеке несколько верблюдов. Кондиционер в машине перестал справляться, и начала ощущаться сухая жара.

— Гоби, — крикнул Мирон с переднего сиденья, указывая прямо и оборачиваясь на писателя.

Филипп кивнул.

— Монголы исстари звали эту пустыню — Говь, а китайцы — Шамо, — продолжил громко Мирон, чтобы его было слышно. — Гоби — не пустыня в привычном нам понимании, хоть и считается таковой и даже занимает второе место по площади среди пустынь Азии и шестое в мире. Гоби — это целый обособленный мир, который тысячелетиями развивался по своим законам.

— Почему так? — неохотно поинтересовался Смирнов. Ему не хотелось поддерживать разговор с Мироном, но любознательный учёный и писатель внутри него не мог остаться равнодушным перед новой информацией.

— Как считается, сто тридцать миллионов лет тому назад на месте пустыни находился обширный заболоченный берег древнего океана, носившего название Тетис, — краевед начал с воодушевлением рассказывать, глядя на дорогу впереди. — Здесь был влажный климат, но потом океан отступил, а местность в результате тектонических процессов начала постепенно подниматься, — Мирон изобразил руками подъём суши. — Вода исчезла, а на смену растительности пришли каменистые бесплодные пустоши.

— И это стало причиной уникальности местности?

— Именно! Когда ландшафт планеты принял привычные нам формы, Гоби оказалась в уникальном геологическом положении. Она поднялась на тысячу пятьсот метров над уровнем океана, с юга её ограничивали горные системы Алтынтаг и Няньшань, с запада — Алтай и Тянь-Шань, на востоке местность резко понижалась, переходя в равнинное северокитайское плато. А на севере простирались бескрайние степи. Всё это создало тут климат, отличный от соседних территорий. И ныне пустыня Гоби считается местом с самым резко континентальным климатом на планете.

— Хм… Интересно, — Филипп перевёл взгляд с краеведа в окно.

— Мы привыкли, что если пустыня, то обязательно жара. Да, в Гоби этого, конечно, имеется с избытком, но есть и дикие холода. Перепады температур здесь случаются от плюс 45 градусов до минус 45 градусов. А ещё и сильный ветер, зимой снег. А вот чего в Гоби совсем мало, так классического песка. Он есть, но занимает всего три процента территории пустыни, в основном на юге. Зато какой песок! Вы увидите!

— Это там, где Хара-Хото?

— Да. Местные — монголы и китайцы — делят пустыню на пять частей. Сейчас мы находимся в Монгольской Гоби — сердце пустыни, это почти непригодное для проживания место и, можно сказать, естественная граница обитаемого мира. На западе — Заалтайская Гоби, там каменистая почва и редкая растительность. Алашань — китайская Гоби с песком, барханами, верблюдами. Гашунская Гоби простирается на юго-западе. Именно там климатические температурные максимумы, что не даёт возможность полноценно существовать ни человеку, ни растениям, ни животным. Там всюду скалистые массивы и сухая земля. И наконец, Джунгария — ещё один район Гоби на территории современного Китая. Место относительно обитаемое, а в древности там располагалось Джунгарское ханство и была ставка степных кочевников.

— Так, а мы в какую часть двигаемся?

— В Алашань. Пересечём границу с Китаем, она и начнётся.

Филипп кивнул. Название этой части пустыни он уже знал. Именно в пустыню Алашань, в сторону священного для многих народов Азии озера Кукунор, в девятнадцатом веке генерал Козлов повёл свой караван, и где-то там, затерянный в песках, лежал древний город империи Западное Ся — Хара-Хото.

Направление Мироном выбрано правильное. Видимо, краевед тоже был в курсе исследований Козлова.

— Долго до границы?

— Утром будем там.

— То есть ночевать придётся в пустыне?

— Да.

Вскоре на бескрайнее пространство, поросшее саксаулом и тамариском, опустились сумерки. Темнело быстро, и Филиппа посетило странное чувство, словно ночная дорога освобождает. Не было ни недавних переживаний, ни злости, ни бури эмоций, наполняющих непроходящим беспокойством. Писатель ощутил странное умиротворение, глядя в темноту за окном автомобиля, погружающую в состояние вне пространства и времени, где единственными источниками света стали фары машины и огромная луна. Казалось, будто автомобиль и все люди в нём — единственное существующее сейчас в пустой ночной пустыне.

Внезапно впереди замелькали огни, и Аян что-то сказал Мирону.

— Проблемы? — спросил Смирнов.

— Нет. Стоянка кочевников. Мы переночуем там. Ночью можно потеряться в пустыне. А это страшное дело.

Машины приблизились к двум небольшим юртам, стоявшим, словно в пустоте, среди серой, почти чёрной в сумерках, земли. Два монгола вышли навстречу, держа в руках фонари.

На улице оказалось неожиданно прохладно, дул пронизывающий ветер, а сверху огромным шаром висела гигантская фарфоровая луна. Филипп накинул куртку, заботливо положенную то ли Яной, то ли Мироном в Москве в его рюкзак, пока писатель был под действием снотворного.

— Наши сейчас поставят юрты, в них и заночуем, — сообщил Мирон после короткого разговора с Аяном.

— А кочевники? Они не против, что мы тут остановились?

— Нет. Они только рады. В пустыне ночью иногда бывает небезопасно. Бродят дикие животные.

— Этого ещё не хватало, — буркнул Смирнов, отходя к костру, горевшему между двумя юртами, из которых вышли женщины с подносами. Они постелили на песке перед костром плотный ковёр и начали расставлять с подносов большие пиалы с едой.

— Угощения? — спросил Филипп, наблюдая за происходящим действием.

— Да. Кочевники мирный и гостеприимный народ.

— Надо попробовать.

— Обязательно, — Мирон присел на край ковра, приглашая писателя присоединиться.

— А наши проводники?

— Они поедят после сборки юрт, — прокомментировала Яна, располагаясь рядом с отцом.

Местные женщины закончили расстановку блюд и доброжелательно улыбались, стоя у костра. Они были коренастыми, низкорослыми и широколицыми.

— Как это