Духи степей. Книга 2. Костяной шар - Елена Анатольевна Леонова Страница 31

— Да, но мы не хотели бросать поиски.

— Мы?

— Я и моя дочь.

— Не понимаю.

— История началась задолго до приезда твоей матери в Даурию, — начал Мирон. — Мы с Яной давно изучаем летописи монгольских завоеваний. Собирали материал, ездили по архивам, встречались со специалистами.

— Ваша статья про Чингисхана… — вспомнил Филипп.

— Верно. Но однажды мы наткнулись на свидетельства пребывания монголов на территории Забайкалья ещё до того, как Чингисхан начал свои завоевательные походы на Русь. Поначалу мы толком не осознавали значимость информации. То, что монголы дошли до наших территорий в столь отдалённый период, не казалось странным, лишь слегка удивительным. Однако нас начали терзать догадки, возникли теории, но не хватало фактов. А потом случилось то, что всё изменило.

— Мама нашла перстень.

— Да. Мы поняли, что монголы не просто так посещали Забайкалье. Их следы на мысе Рытый намекали на какую-то загадку, связанную с легендарным полководцем. Я предлагал Софье продолжить поиски и выяснить о сокрытом в древних развалинах на мысе, но она спешила написать статью, не хотела затягивать и ждать обнаружения новых доказательств. Кольцо увезла с собой в Москву, и наши исследования окончились. Не было больше данных, на которые можно опираться в поисках. Но затем приехал ты, и появился шанс вновь возобновить исследования.

— Ключ?

— Именно. И надпись на нём. Хотя, собственно, сам ключ, возможно, и не требовался для продолжения поисков, ведь я знал о содержании надписи на нём, но всё же иметь реликвию при себе необходимо. Ты сам, думаю, понимаешь, раз ключ есть, значит, он что-то открывает. Ну так вот. Я был невероятно обрадован, когда ты предложил поехать в пустыню Гоби и отыскать Хара-Хото, но потом ты всё отменил. Пришлось придумать план, как тебя переубедить.

— Ваш план заключался в похищении меня? — с сарказмом произнес Филипп.

— Другого варианта не нашлось. Яна пришла в бар и подсыпала тебе в алкоголь сильное снотворное. Она привела тебя домой, где мы собрали твои вещи, нашли ключ и поехали в аэропорт. Паспорта с китайскими визами я забрал сам, благо у меня там были знакомые, согласившиеся выдать и твой паспорт. Я сказал, что ты приболел. На самолёте мы долетели до Улан-Удэ, а оттуда на поезде до Улан-Батора. Далее на машине добрались сюда. Мы сейчас недалеко от границы с Китаем.

— Дичь какая-то! — пробормотал Смирнов. — Как вы меня в самолёт посадили-то?

— Это было не сложно, — усмехнулась Яна. — Снотворное действовало, а ты выглядел человеком, принявшим изрядную дозу алкоголя. Ты не сопротивлялся и засыпал при каждом удобном случае. В аэропорту особых проблем не возникло, а на границе с Монголией они вообще отсутствовали. Ты всё время спал, пограничники сличили тебя по паспорту и ушли. Так что вот.

Филипп сел на низкий деревянный табурет. В голове никак не укладывался факт нахождения в Монголии. Но увиденное на улице не оставляло сомнений в правдивости всего услышанного. Вот почему так болела голова и ощущалось разбитое состояние — снотворное.

— Какой сегодня день? — спросил он.

— Суббота.

Писатель тяжело вздохнул. С момента встречи с Яной в баре прошло три дня. Три дня! И никто в Москве не знает, где он. Чёрт!

— Ты, вероятно, сейчас захочешь вернуться домой, попытаешься уехать, но, прошу тебя, подумай, — попросил Мирон. — Во-первых, ты уже в Монголии и до границы с Китаем несколько часов пути. Далее начинается пустыня Гоби, и там нас ждёт невероятная загадка Хара-Хото. Во-вторых, я ещё раз прошу прощения за наш поступок, но ты нужен нам в поисках. Найденное может оказаться невероятным!

Филипп молчал, уставившись на выцветшие ковры, развешанные по стенам юрты. Возмущение и шок от осознания того, что его насильно привезли в Монголию, начали проходить, но писатель не мог перестать думать и о Москве, где сейчас никто не в курсе его местонахождения. Его будут искать, волноваться! Эта мысль внезапно перекрылась другим вопросом: кто будет искать? Саблин? Возможно, и нет. А если и так, то, скорее, подумает, что он всё-таки уехал на поиски Хара-Хото, ведь писатель не сообщил Саблину о своём окончательном решении бросить историю с могилой Чингисхана. М-да. Дядя? Профессор Смирнов тоже не станет поднимать панику, не дозвонившись племяннику, так как знает: Филипп часто исчезал, гоняясь за сюжетами для книг.

— Где мой телефон?

— Все твои вещи в рюкзаке, — сообщила Яна, — телефон там же.

Смирнов встал и направился в указанном направлении. У стены действительно лежал его рюкзак, в нём писатель нашёл мобильный.

— Я могу позвонить?

— Конечно. Ты же не пленник, — улыбнулся Мирон. — Но, надеюсь, ты не будешь звонить своему другу следователю и рассказывать о похищении?

— Боитесь появления полиции?

Краевед пожал плечами.

— Вовсе нет. Это будет пустая трата твоих денег. Мобильная связь тут дорогая, а ты используешь роуминг. Кроме того, боюсь, здесь тебя сложно кому бы то ни было найти. Мы в глухой степи. На сотни километров ни одного населённого пункта, только поселения кочевников, а они сегодня есть, а завтра уже нет.

— Я хочу позвонить кое-кому.

— Так ты останешься с нами? — спросила Яна, в голосе которой писатель уловил радостную надежду. — Ты согласен продолжить поиски?

— А у меня есть выбор? — Филипп набрал номер профессора Смирнова. На всякий случай надо было сообщить, где он и с кем.

Глава 4. Монголия. Суббота. 13.30

За пологими, залитыми солнцем холмами, обрамляющими с севера зелёную равнину, виднелись другие, более высокие, а за ними, в сизой дымке, просматривались горные вершины. Постепенно горы вдали стали таять и путь начался только среди холмов, покрытых степью, занимавшей в Монголии большую часть территории.

Три старых внедорожника неслись, казалось, в никуда по сухой земле. С запада ещё бежали возвышенности, растягиваясь вереницей, и пепельные заросли полыни, а на севере уже показались яркие, блестящие песчинками под солнцем, вздыбленные барханы пустыни.

В кабину автомобиля сквозь открытое окно врывался сухой воздух и клубы пыли.

На сотни километров ничего живого вокруг не было, только изредка вдалеке мелькали одиноко стоящие у подножия холмов белоснежные юрты и стада овец, а затем снова тянулась только серая степь.

Филипп сидел на заднем сиденье в машине, нахмурившись и созерцая скользящий пейзаж. Хоть он и согласился отправиться с Мироном, но неприятные мысли о том, как именно он оказался в Монголии, крутились в голове, вызывая смешанные чувства злости, раздражения и всё больше возрастающего интереса к месту, где находился.

Рядом с писателем в автомобиле сидела Яна. Мирон расположился на переднем сиденье, а за рулём был коренастый немолодой монгол — Аян,