Замок проклятых - Ромина Гарбер Страница 32

– Оскурианцы, те, кто решает остаться в городе, верят, что мы живем здесь не просто так. Есть определенная цель у нашего существования. Но что это за цель, не написано ни в одной книге. Это знание передается не через чернила на бумагу, а кровью от потомка к потомку.

Он неожиданно кажется другим, когда произносит эти слова, – как будто становится старше.

– Испокон веков не прерывается не только род Бралага, – продолжает Фелипе. – Я показывал тебе список собственников. Каждый род, живущий в этом городе, верен ему. Верен Ла Сомбре.

– Но почему? – не унимаюсь я.

– Некоторые из нас верят… я верю, что род Бралага берет свое начало в другом мире, – объясняет Фелипе, он пытался рассказать мне об этом, когда мы были в его комнате. – Мы называем этот мир Otro – «Другой мир». Мы думаем, что, открыв врата, этот древний предок сделал нас всех уязвимыми в этом измерении, и потому ему пришлось запечатать дверь в другой мир магией крови. До тех пор, пока не прерывается род основателей Оскуро, пока люди живут здесь, врата в Otro остаются закрытыми.

– А что случится, если они откроются?

Свет в глазах Фелипе тускнеет.

– Тогда Ла Сомбра поглотит наш мир.

Глава 13

Зима все ближе, и солнце садится раньше, так что, когда я возвращаюсь в замок, на дворе уже ночь. Сердце колотится в предчувствии встречи с Себастианом.

Сегодня я ушла из магазина пораньше, оставалось еще несколько часов до его закрытия. Мне не хотелось, чтобы Фелипе снова провожал меня. Наша ссора в его комнате тем вечером всколыхнула много эмоций, и они до сих пор не утихли. Напряжение между нами я ощущаю почти физически – такое нервное покалывание на коже.

Мне все чаще кажется, что, приехав в Оскуро, я, не догадываясь об этом, оказалась одной из шахматных фигур в разыгрываемой здесь партии. Жители этого города верят в древнее поверье о моем предке из иного мира.

Я сразу иду на кухню, чтобы проверить, не вернулась ли Беатрис, и замечаю силуэт в обеденной зале.

– Беатрис? – окликаю я тетю.

– Нет, – отвечает Себастиан.

Я захожу в залу, и мне приходится несколько раз моргнуть, чтобы убедиться, что то, что я вижу, – не сон.

Деревянный стол уставлен огромным количеством разнообразных яств, за стулом стоит Себастиан. Он отодвигает стул, приглашая меня сесть, и я буквально теряю дар речи.

– Так как твоя тетя в отъезде, я решил, что должен угостить тебя ужином.

Звук его голоса словно пробуждает меня, и я медленно подхожу к стулу. Себастиан выложил на него всю еду, которую я привезла вчера вечером от Фелипе. Буквально всю!

Я раздумываю, смогу ли я вообще это есть, ведь то, что создал Себастиан, достойно стать экспонатом в музее кулинарного искусства: сучковатые деревья со стволами – хлебными батонами и кронами из спагетти и клецок, растущие на поле паэльи под полной луной. Рядом с деревьями – ряд уютных домиков со стенами из манчего[57] и скошенными крышами из хамона иберико. Конечно же, Себастиан изобразил и Ла Сомбру, но я не могу понять, из чего он ее сделал, потому что она вся засыпана кофейной гущей, ведь она должна быть черной. В гуще красные прожилки то ли из кетчупа, то ли из какой-то другой острой приправы.

– Есть что-то, что тебе по вкусу? – спрашивает он.

Я кусаю губы, стараясь сдержать смех.

– Что-то не так?

Я мотаю головой и пытаюсь выбрать что-то. Самое простое – яйцо, одна из деталей полной луны.

– Как ты сварил яйцо – всмятку или вкрутую? – спрашиваю я.

Яйцо в моей руке холодное и легкое.

– Сварил? – удивленно повторяет он.

И тут я не выдерживаю и начинаю хохотать. Недоумение на его лице веселит меня еще больше, я вдруг понимаю, как смешно ему было в ту ночь, когда я заявила, что он галлюцинация.

– Прости, – говорю я в перерывах между приступами веселья, – это очень мило, то… что ты сделал, но… совершенно несъедобно.

– То есть как? Это же человеческая еда?

– Яйца нужно варить, хлеб – нарезать ломтиками, а острую приправу не смешивают с кофейной гущей…

Я замечаю вдруг бокал, наполненный темно-красной жидкостью.

– Что это?

– Томатный сок.

Я подношу бокал к носу и нюхаю: гаспачо.

– Твое здоровье! – говорю я и делаю большой глоток. Себастиан садится на место Беатрис напротив меня, и на его лице отражается разочарование.

– Думаю, ты не все успел узнать о землянах, – злорадно ухмыляюсь я.

Кажется, я зря это сказала, морщинки на его лбу становятся заметнее.

– Мне надо было внимательнее наблюдать за женщиной, но, когда она заходила на кухню, я терял к ней интерес.

– Беатрис, – поправляю я, – на Земле люди называют друг друга по именам, чтобы легче было общаться.

Он опускает глаза, как будто ему стыдно, и мне становится не по себе, поэтому я говорю:

– Спасибо, что так старался ради меня.

– Но ты ничего не ешь, – грубовато перебивает он. – Хоть что-нибудь из этого съедобно?

Я решаюсь разрушить один из домиков. Беру хамон иберико, прикладываю его к манчего и кусаю. Аромат ветчины смягчает пикантный вкус сыра, и я в два приема расправляюсь с закуской.

– Узнала сегодня что-нибудь полезное? – спрашивает Себастиан, после того как я разрушаю второй домик.

Мне не хочется признаваться, что я провела день, добывая информацию о вампирах, то есть о нем самом, поэтому я говорю:

– Горожане верят, что в этом замке скрыты врата в другой мир, который они называют Otro, и поэтому они остаются в Оскуро из поколения в поколение. Они верят, что, пока не прервется родословная каждого их рода, врата останутся закрытыми.

Я все еще не решила, верить ли мне в эти сказки, поэтому сохраняю как можно более нейтральный тон и с интересом наблюдаю за реакцией Себастиана.

– А где эти врата? – спрашивает он. – Как их открыть?

Его напор сбивает меня с толку.

– Не знаю. Если бы они действительно существовали, разве не через них ты попал бы сюда?

Себастиан хмурится.

– Я же говорил тебе, что ничего не помню. Ты по-прежнему не веришь мне, даже после нашего последнего разговора?

– Дело не в этом, – осторожно отвечаю я, опасаясь его реакции на следующий вопрос. – Тебе не приходило в голову, что ты ничего не помнишь, потому что заключил сделку с так называемой bruja, которая и привела тебя сюда? Что-то вроде договора?

– Я думал, что такое возможно, – соглашается Себастиан, – но хочу знать точно.