Забыть о девочках - Жаклин Баблиц Страница 29

Роза говорила об этом без тени жалости к себе. Будто крушение твоего мира – просто факт, некая данность.

– Я собиралась блистать на Бродвее, – усмехнулась она, качая головой. – А стала учительницей музыки для кучки деревенских детишек и вышла замуж за фермера. Но после этого оказалось, что у жизни были на меня и другие планы.

Пока они шли, Роза опять изменилась. Стала самокритичной, прямолинейной. Рут могла лишь гадать, какую еще версию этой женщины она увидит.

Сейчас они вдвоем стоят, опершись на металлическую калитку, и ждут, пока Мейми, Хани, Кики и Белль, любимые спасеныши Розы, бодрой иноходью приблизятся к ним с другого края большого поля. Пока Роза зовет их, почти нараспев, Рут смотрит на мерцающие в вышине прекрасные звезды и ловит себя на мысли о Келли и Николь.

Таким было это небо, когда они смотрели на него со дна реки в ночь своей гибели?

Уму непостижимая жестокость, думает Рут о насилии, совершенном Питером Малвэйни в ту ночь.

И все же Роза осталась в Марама-Ривер, а ведь даже ее родители собрали вещи и переехали в Австралию. Как объяснила Роза, отъезд девочек спонсировали тоже они, оплатив учебу и проживание в интернате – ей самой это было не по карману.

– Я хотела сохранить дом для дочерей, – сказала она, когда Рут поинтересовалась, не думала ли она о том, чтобы тоже покинуть это место.

– Мои дочери – мой мир, – говорит Роза теперь, безотрывно глядя на приближающихся лошадей. – За все свои ошибки отвечаю только я.

Ошибки.

Сколько же она их совершила, думает Рут.

– Не хочу, чтобы о девочках упоминали в подкасте, – добавляет Роза, как только к ним подбегает маленький табун и лошади начинают обнюхивать калитку.

Кики, самая крохотная, немедленно дотягивается до пуховика Рут, хватает губами за молнию и тянет. Сильно.

Роза сдерживает смех.

– Проверяет вас, – говорит она и толкает шею Кики, пока та не отпускает куртку Рут и не начинает обнюхивать карманы своей спасительницы.

– Лошади – существа иерархические, – продолжает Роза так, словно не упоминала только что о подкасте. – Любят прощупать почву, кого можно обижать, а кого нет. И что им за это будет.

– Среди людей я тоже знаю таких, – доносится сзади чей-то громкий голос.

Не только Рут подпрыгивает от неожиданности, когда из темноты появляется фигура. Это длинноногая девочка в школьной форме; строгая одежда и аккуратно убранные в хвостик волосы не сочетаются с кошачьим блеском в глазах.

– Юнона! – восклицает Роза. – Я чуть не умерла от страха. – Она качает головой, будто не вполне понимая причину ее появления. – Ты что здесь делаешь?

– Хотела посмотреть, что за особенная гостья прикатила аж из самого Нью-Йорка, – говорит старшая дочь Розы Малвэйни, переводя взгляд с матери на Рут и обратно. – Ну пойдем, – добавляет Юнона, беря Розу за руку. – Вернемся в дом, пока она тут насмерть не замерзла.

Глава 17

С вечеринки по случаю помолвки Питер Малвэйни ушел, когда она была в самом разгаре.

Близилась полночь, и, несмотря на шумное веселье, нянькам девочек давно пришла пора возвращаться домой. Первая игра межшкольного турнира по нетболу была назначена завтра на половину десятого утра в часе езды от Марама-Ривер, так что семнадцатилетняя Келли в семь утра уже должна быть в дороге. Четырнадцатилетняя Николь, верная своей более спортивной кузине, уговорила взять ее с собой и должна была отвечать за угощения и напитки. За апельсинные дольки и охлажденную воду. За шоколадные батончики из столовой, если игрокам понадобится доза быстрых углеводов. Николь любила всем помогать.

Судя по криминальным сводкам, погибла Николь Морли тоже при попытке помочь двоюродной сестре. Оборонительный характер ран на ее теле свидетельствует о том, что дралась она не только за свою жизнь, но и за жизнь Келли Паркер. Питер Малвэйни рассказал полицейским, что Николь первая напала на него: якобы, когда он бил ее, лежащую без сознания, подобранным у реки большим камнем, он не просто наносил ей травмы – он защищался.

Никто не поверил ни единому его слову.

А поведал он вот что. Вернувшись в ту ночь в фермерский дом, он предложил сделать два рейса. С самого начала он намеревался сперва отвезти Келли, а потом приехать за Николь. Поскольку Роза не ушла с вечеринки вместе с ним, он не хотел надолго оставлять одиннадцатилетнюю Юнону и восьмилетнюю Минни одних. Юнону с недавних пор мучили кошмары, от которых она вскакивала и кричала на весь дом, а после этого долго не могла успокоиться, и кто-то должен был ее убаюкать.

Питер сказал, что по дороге домой Келли попросила его остановиться у излучины Марамы: хотела провести с ним время в их «особом месте» у реки. Они немного подурачились. Все выглядело несколько грубо, но Келли это нравилось. Николь наверняка их преследовала – прошла пешком через ферму, сократив себе путь. А когда увидела их с Келли шутливую потасовку, напала на него. Он защищался. Он сказал, что все вышло из-под контроля.

Он сказал.

А вот то, чего он не сказал: Николь получила тяжелейшие травмы. Свою ярость Питер Малвэйни приберег для девочки, осмелившейся дать ему отпор.

Потому что на него действовала только мольба.

Келли Паркер сразу это смекнула. Она была покорной целых два года, с тех пор как ей исполнилось пятнадцать и ее сосед, отец двух детей, с которыми она так часто нянчилась, впервые положил руку ей на бедро и спросил: «Разве это не приятно?»

Разве это не приятно? Келли так и не ответила на этот вопрос на страницах своих дневников, тех самых, что использовались как доказательства в суде по делу об убийстве. Дневников, которые доказывали, что Питер Малвэйни начал издевательства над ней за два года до того, как ее убил. Похоже, в этом «особом месте» они частенько проводили время.

– Вы наверняка читали дневники, – говорит сейчас Юнона Рут. – Знаю, что в Сети еще остались копии.

Они втроем сидят на кухне. Роза пьет пино нуар, Рут потягивает совиньон блан, а у семнадцатилетней Юноны в руках бокал с виски. Рут удивило, с какой непринужденностью та плеснула себе алкогольный напиток и села за стол. На ее лице не было ни вызова, ни протеста – она вела себя так, будто пить крепкий алкоголь в присутствии матери для нее обычное дело.

В свете кухонной лампы Рут видит, что эффект кошачьего блеска в глазах Юноны, отмеченный ею у загона, дает