Охота за наследством Роузвудов - Маккензи Рид Страница 27

Элл кивает, достает из сумочки марки «Гермес» бумажный носовой платок и прикладывает его к глазам. Я иду сквозь толпу, и на каждом шагу меня встречают натянутые сочувственные улыбки, пока я наконец не добираюсь до человека, которого ищу.

– Майлз! – Я сжимаю его предплечье. Он стоит вместе с родителями и младшей сестрой в очереди за угощением, но выходит из нее и обнимает меня.

– Господи, Лили, мне так жаль.

– Все в порядке, – говорю я, хотя уверена – теперь уже ничего никогда не будет в порядке. Но если мы разберемся с картой, это, возможно, будет какое-никакое начало. Я прижимаюсь щекой к его плечу и чувствую, как самообладание дает трещину.

Апартаменты священника забиты под завязку, в них слишком мало места для почти всего населения города.

– Мы не могли бы выйти в коридор? Мне нужна передышка.

– Конечно. – Он берет меня за руку и выводит в коридор через двустворчатые двери. – Я даже представить не могу, как ты пережила эту неделю.

– И не говори. – Я вспоминаю, как сегодня утром мы с Лео упали в бассейн.

– Я знаю, как близка ты была с бабушкой. И вся эта история с пропавшими деньгами… Это просто жесть.

– И еще какая. – Мои следующие слова осторожны, и я произношу их тихо: – Вот только я думаю, что они не пропали. Во всяком случае, не все.

Светлые брови Майлза взлетают вверх.

– Это звучит зловеще.

– Я не знаю, в чем дело, но кое-кто говорил мне, что получил письмо от бабушки. – Майлз – мой друг, но, несмотря на то что я ему доверяю, я не могу спросить его о карте напрямик. Я все еще помню, как от меня отвернулись так называемые друзья.

– Это странно. Ты думаешь, это имеет какое-то отношение к пропавшим деньгам?

Хм. Это не тот ответ, которого я ожидала от того, кого считала одним из получателей этих писем.

– Не знаю, – признаюсь я. – Все это пока очень… странно.

Словно почувствовав мое разочарование, он сжимает мою руку.

– Ты же понимаешь, если бы я что-то получил, я бы сразу сказал. Даже если бы бабушка по какой-то причине, скажем, отправила мне записку по поводу… я даже не знаю… моих не дотягивающих до стандарта навыков нарезания салями.

Я невольно улыбаюсь.

Он отвечает обычной непринужденной улыбкой.

– Ты была бы первой, кого я бы поставил в известность.

– Ну, если бы ты и впрямь получил такую записку, я бы сказала, что давно пора, чтобы кто-то сделал тебе за это втык. Ты всегда нарезаешь салями слишком толсто, – дразню я его, пытаясь подавить панику. Если обладатель четвертого куска карты – не Майлз, то кто?

Но я также испытываю некоторое облегчение. Майлз – мой друг, и я не хочу его потерять. А когда вы занимаетесь поисками спрятанных денег, все очень быстро может пойти не так. Я не хочу рисковать нашей дружбой из-за странных игр бабушки.

С Лео и Куинн все по-другому. Мы ничего не значим друг для друга. Мы не враги, но уж точно не друзья. Мы находимся где-то в нейтральной зоне.

Он притягивает меня в объятия, и я наслаждаюсь тем, как его руки круговыми движениями поглаживают спину. На эту минуту я позволю себе просто быть. Быть усталой. Быть грустной. Ощущать безнадежность. Дать волю всем тем чувствам, которые скрывала весь этот чертов день.

Он отстраняется – слишком быстро – и кивком показывает на закрытые двери, за которыми толпится народ.

– Ты готова вернуться?

– Ты иди, – говорю я. – А мне надо еще пару секунд побыть одной.

Майлз кивает:

– Делай то, что тебе нужно. А я тебя поддержу. – Он снова улыбается и исчезает за дверями.

К глазам подступают слезы. Я опускаюсь на корточки, и локти упираются в обнаженную кожу бедер, потому что юбка задралась. Если бы кто-то сейчас вышел сюда и увидел меня, то подумал бы, что я не в себе, но мне все равно. Как долго я еще смогу притворяться, прежде чем окончательно расклеюсь? Если бабушка хотела оставить мне послание или деньги, или вообще что бы то ни было, это можно было сделать по-другому.

Возьми себя в руки. Вдох-выдох. Я резко выпрямляюсь, убираю волосы с лица и смаргиваю слезы. И вижу, что я не одна.

Кто-то смотрит на меня.

– Эй? – кричу я парню, стоящему в тени на противоположном конце коридора.

Поняв, что я заметила его, он отступает в зал для репетиций церковного хора. Похоже, последовать за ним – плохая идея.

Но я все равно это делаю.

Он исчезает за углом, хотя и не переходя на бег, но идя слишком быстро, чтобы выглядеть случайным посетителем. Я ускоряю шаг, и балетки скользят по потертому ковру. Завернув за угол, я снова вижу этого парня. Он одет в мешковатое бордовое худи с капюшоном, натянутым на голову, и брюки цвета хаки – наряд, не очень-то подходящий для траурной мессы и поминок.

Когда он заворачивает за следующий угол, я перехожу на бег.

– Эй! Ты можешь подождать? Стой!

Прямо перед ним находятся двери пожарного выхода. Он колеблется, а затем распахивает их.

И сразу же включается сирена пожарной тревоги.

От неожиданности он спотыкается – и этого времени мне хватает, чтобы врезаться в него. Мы оба вылетаем наружу и кубарем катимся по асфальту парковки. Он стонет, перевернувшись на спину, и я пользуюсь этой возможностью, чтобы взгромоздиться на него верхом и прижать к земле.

– Подожди! – ору я, как будто у него есть выбор.

Капюшон сползает, и я вижу его лицо. И его широко раскрытые, полные смятения глаза за стеклами перекосившихся очков в квадратной черной оправе.

Я резко втягиваю ртом воздух, и он, воспользовавшись моим удивлением, выползает из-под меня и, пошатываясь, встает на ноги. Пожарная тревога все еще ревет. Кто-нибудь может выйти в любую минуту. Я встаю, открыв рот, но не произношу ни звука.

– Ты могла сломать мне руку! – восклицает Калеб из Криксона – тот самый парень, с которым Майлз не без моего подзуживания заговорил на вечеринке бабушки, – прижимая руку к боку и задрав рукав. – У меня идет кровь.

Я смотрю на тонкую струйку крови, стекающую по его предплечью.

– Ты здесь из-за… – Во рту у меня пересохло, колени оцарапаны. – Ты здесь из-за Майлза?

Его глаза раскрываются еще шире.

– Ты знакома с Майлзом?

Я открываю рот, чтобы ответить, но он качает головой:

– Это не важно. Нет, я здесь не из-за него. Я здесь из-за тебя.