Охота за наследством Роузвудов - Маккензи Рид Страница 28

Он кивает, сгибая и разгибая пальцы на ушибленной руке.

– Ты же Лили, верно?

Я тупо киваю.

Он отряхивает одежду.

– Тебе обязательно было сбивать меня с ног?

– А тебе обязательно было выманивать меня из здания таким дурацким образом?

Он хмурится.

– Я не хотел, чтобы нас кто-то увидел или последовал за тобой. И надеялся, что сирена пожарной тревоги не включится. – Он нервно смотрит на церковь. У него честные глаза – я помню, что подумала об этом на вечеринке. Из кармана худи он достает конверт. – Я не хочу в этом участвовать.

Он сует конверт мне в руки. Плотная шершавая бумага – такая знакомая. Прежде чем я успеваю что-то сказать, он начинает быстро-быстро тараторить, и из-за сирены его слова кажутся еще более сбивчивыми:

– Возьми его. Оно должно принадлежать тебе. Я пришел сюда, просто чтобы отдать его.

– Что…

– Три цветка, – быстро произносит он, глядя поверх моего плеча.

Голоса. Сюда кто-то идет.

– Это картина в музее изобразительного искусства Роузтауна, третий этаж. Просто поверь мне, ладно? Она имела в виду именно это. Я знаю.

У меня к нему тысяча вопросов, но я задаю только один:

– Как ты познакомился с ней?

– Лили? – Это дядя Арбор.

Я поворачиваюсь и вижу, как он выходит из парадных дверей церкви. Рядом с ним шагают начальник полиции Клэрмон и отец Мартинес, чьи старческие седые брови удивленно подняты. И только тут до меня доходит, что сирена пожарной тревоги смолкла.

– Что ты делаешь здесь одна?

– Но я не… – Я снова поворачиваюсь к Калебу и обнаруживаю, что он исчез. Издалека доносится затихающий топот бегущих ног. Должно быть, он спрятался за мусорными баками и пробежал через кладбище.

Я сую конверт в карман и поворачиваюсь к дяде.

– Простите, – выпаливаю я, пытаясь понять что к чему. – Мне просто… нужен был воздух, и я не знала, что сработает пожарная тревога.

Начальник полиции расслабляется, кивнув отцу Мартинесу.

– Я дам пожарным отбой, – говорит он, достав телефон.

– Ты в порядке? – спрашивает дядя Арбор, обняв меня за плечи и ведя обратно в церковь.

– Да, мне просто нужен был воздух, – повторяю я, чувствуя, как горят щеки.

– Я понимаю, что сегодня тяжелый день. – Дядя Арбор старается говорить по-отцовски, успокаивая меня, словно я испугавшийся зверек. – Просто потерпи еще час или два, и мы сможем вернуться домой. У тебя усталый вид.

У него тоже, но я этого не говорю. Моя усталость вполне объяснима, ведь я как-никак не спала почти тридцать шесть часов.

Он хлопает меня по спине.

– Я поговорю с отцом Мартинесом, чтобы все уладить. Ты же еще не ела, не так ли? Возьми что-нибудь из угощений.

Я киваю и вхожу в опустевшую церковь.

– Что это было?

Я вздрагиваю при звуке резкого голоса Куинн. Она и Лео выходят из ризницы, в которой есть окно, выходящее на парковку.

– Вы что, следили за мной? – спрашиваю я, прижав руку к груди.

Лео пожимает плечами.

– Мы долго искали тебя, а когда сработала сирена, сразу поняли, что что-то не так.

– Кто был этот парень? – спрашивает Куинн, сразу перейдя к делу.

Я достаю конверт из кармана и сглатываю.

– Его зовут Калеб. Он дал мне вот это.

Они смотрят на конверт.

– Ну и чего мы ждем? Открой его, – говорит Куинн.

Я открываю конверт. Сургучная печать с гербом Роузвудов уже сломана. Внутри лежат два листка бумаги: один сложенный несколько раз и один сложенный только вдвое. Дрожащими пальцами я разворачиваю второй листок – листок открыточной бумаги.

Дорогой…

Имя несколько раз зачеркнуто ручкой, а затем еще и маркером. Как будто Калеб не хотел, чтобы я узнала адресата.

Я получила огромное удовольствие, разговаривая с тобой в тот день, когда мы разглядывали стили разных художников. У тебя доброе сердце, поэтому-то ты и нужен мне. Надеюсь, ты справишься с задачей, потому что это не может начаться без тебя. Когда ты получишь это, найди Лили. А для того, чтобы узнать мое мнение, загляни за три цветка.

Бабушка

– Кажется, я его знаю, – говорит Лео. – Как, ты сказала, его зовут?

– Калеб. – Я делаю паузу, пытаясь припомнить фамилию. – Кажется, Джонсон. Я его не знаю.

– Зато твоя бабушка его, видимо, знала, – замечает Куинн. И, достав из конверта второй листок, разворачивает его. – Черт побери!

– Нельзя чертыхаться в доме Иисуса, – укоряет ее Лео, но в его голосе звучит благоговейный трепет, когда мы все смотрим на четвертый кусок карты. – Мать оторвала бы мне за это голову.

– Твоя мать могла бы оторвать тебе голову за многое, – замечает она.

– Это точно.

– Это северо-западная часть города, – говорю я, водя пальцем по обозначениям самых значимых зданий – музея изобразительного искусства Роузтауна, закусочной «Трельяж», школ, «Оранжереи Гиацинты».

– Это здесь, да? – спрашивает Куинн, показав на оранжерею. – В письме говорится, что надо заглянуть за три цветка. Но ведь здесь тысячи цветов.

Я качаю головой.

– Он сказал, что это находится в музее. Это картина.

– И мы поверим этому чужаку, потому что?..

– Потому что ему доверяла бабушка. – Лео пожимает плечами. – Поэтому давайте…

– Лео!

Мы вздрагиваем, и я, взяв письмо и карту, засовываю их обратно в карман, глядя на Энтони ДиВинченци, быстро шагающего к нам по проходу между скамьями. Он похож на Лео, каким тот, как мне кажется, станет через тридцать лет, но выражение лица Энтони сурово, его седеющие темные волосы зачесаны назад, и он недовольно хмурится.

– Мы уходим.

– Я еще не поел, – возражает Лео.

Энтони останавливается перед нами, и видно, как на его лбу вздувается вена. Мимо него, направляясь к дверям парковки, идет мать Лео – тоже с напряженным лицом.

– Мы. Уходим. – Он повторяет это, нарочито выговаривая каждое слово, как будто Лео слишком глуп, чтобы понять с первого раза. – Ты понял? Пошли.

Энтони не смотрит на меня, быстро пройдя мимо. Он даже не выразил соболезнований. Когда Лео не двигается с места, он поворачивается и опять выкрикивает имя сына.

– Одну секунду! – кричит в ответ Лео, и его голос эхом разносится по пустой церкви. Он поворачивается к нам, закатив глаза, и шепчет: – Мне надо идти. Давайте встретимся завтра утром в десять часов на нашем заднем дворе у большого дуба. К тому времени родители уже уедут. Оттуда я доставлю вас к музею.

– Как? – спрашиваю я. – Ведь твой дом находится на противоположной стороне города.

Он самодовольно ухмыляется:

– Об этом не беспокойтесь. Просто приходите.

Куинн показывает на мой карман:

– А что