Колдовство в Скандинавии. Представления о дьяволе, процессы над ведьмами и ведовство - Юлия Викторовна Антонова-Андерссон Страница 38

прибегала к магии и заговорам, но заявила, что никогда не встречалась с Сатаной. Бриту сочли опасной ведьмой и не хотели отпускать. Казнить ее не представлялось возможным: закон пока еще запрещал лишать жизни тех, кто не признался в колдовстве или против кого не выступило шесть свидетелей. В итоге женщина провела два года в тюрьме, после чего ее изгнали из города. На процедуру выдворения пришло посмотреть много людей, среди которых был и муж Бриты. Видя, как жена выходит за ворота, он громко аплодировал, поскольку «как и другие, верил, что она злая колдунья».

Следующее громкое дело в Стокгольме имело место в 1597 году. Обвинения выдвигались против проститутки Геске, которая при помощи колдовства якобы лишила несколько человек «силы и мужества».

Одна из свидетельниц, Карин, заявила суду, что она, как и многие женщины в Стокгольме, недавно вступала в связь с Сатаной. Геске, по ее заверениям, была «из племени летающих», и Карин часто видела ее на Лысой горе. Она утверждала, что у Геске в носу была метка дьявола.

Во время слушаний количество подозреваемых достигло полдюжины. По большому счету обвинения сводились к следующему: они прятали маленькие кости и иные части животных и людей, чтобы навредить соседям. В деле упоминались отрезанные стопы, череп, кусочек коленной чашечки и ребро.

Несмотря на свидетельские показания, процесс не превратился в массовое преследование ведьм. Геске отправили в темницу, и ее дальнейшая судьба неизвестна. Пока еще суды не понимали, как рассматривать дела с чертами сатанизма: для многих колдовство по-прежнему ограничивалось причинением вреда. И все же история Геске – первый известный процесс в Швеции, где упоминаются полеты на Лысую гору, метки дьявола и связь с Сатаной – одним словом, все то, что будет характеризовать ведовские процессы спустя 70 лет.

Затем на полвека в столице наступило затишье. Когда в 1648 году окончилась Тридцатилетняя война, Швеция значительно расширила свои территории и превратилась в крупную европейскую державу. Стокгольм стал столицей целой империи. За 50 лет население города увеличилось в пять раз: если в 1625 году здесь проживало 8000 человек, то в 1675 году – 40 000.

Перенаселение повлекло за собой голод, болезни и нищету. Приезжавшие в Стокгольм отмечали огромное количество беспризорных детей, которые от недостатка еды умирали прямо на улице. Подобная атмосфера идеально подходила для рождения слухов о ведьмах. Главные ведовские процессы столицы были сосредоточены вокруг строящейся церкви Катарины на острове Сёдермальм (Södermalm). В наши дни этот район считается богемным, но в XVII веке за пределами пары центральных улиц, вдоль которых выросли дворянские дворцы, царили бедность и разруха.

Первый стокгольмский процесс

Все началось, когда в 1674 году 8-летняя девочка, приехавшая с матерью из Хельсингланда, обвинила в колдовстве Бритту Сиппель. Девочка была болезненной; казалось, она не всегда понимает, что говорит, поэтому ее забрали у матери и поместили «к доброй женщине в Данвикене», велев священнику «лечить ее молитвами». Суд скептически отнесся к ее показаниям, решив, что причина странного поведения ребенка – пагубное влияние матери и неправильное воспитание.

Весной 1675 года по Стокгольму поползли новые слухи. Теперь их в основном распускали дети, приехавшие из Евле, где все еще полным ходом шли колдовские процессы. К лету ситуация в столице была уже столь серьезной, что разбираться с ведьмами поручили специальному суду. Действовать надлежало тихо, главной целью считали подавление сплетен. Однако было уже слишком поздно: район Сёдермальм[34] охватила истерия.

Считается, что столичные процессы запустил Юхан Юханссон Грис, более известный как «мальчик из Евле». В родных краях он обвинил в колдовстве и внебрачной связи собственную мать, за что ее позже казнили. После ее смерти 12-летнего мальчика отправили в Стокгольм к двоюродной тетке.

В столице Юхан принялся с энтузиазмом рассказывать о том, как ведьмы летают на Лысую гору и чем там занимаются.

Лисбет Карлсдоттер была уверена: если она захочет, в городе вообще не останется женщин

Главными объектами обвинений Юхана стали Бритта Сиппель и ее сестра Анна. Суд не воспринял слова «ведьмоуказчика» всерьез: обвиняемых даже не пригласили на допрос. Родителям, которые очень боялись за своих детей, якобы посещавших Лысую гору, бургомистр пояснил: дети с легкостью могут что-то навоображать. Услышав нечто необычное от Юхана, они, возможно, восприняли все чересчур эмоционально и затем увидели это во сне.

На заключительном заседании Юхана вынудили признать, что похищение детей Бриттой Сиппель – сплошная выдумка. Мальчик заявил, что ведовством занимался он сам, а когда ему надо было лететь на Лысую гору, он принимал облик Бритты Сиппель. Юхана приговорили к смертной казни и оставили в тюрьме дожидаться подтверждения приговора.

Однако закон запрещал казнить детей, и бургомистр, выносивший решение, прекрасно знал об этом. Он понимал: как только дело попадет в апелляционный суд, приговор изменят. В данном случае речь шла не столько о сути приговора, сколько о попытке выиграть время. С одной стороны, Юхан больше не мог распространять слухи. С другой, возможный тюремный срок за рассказы о ведьмах должен был испугать других детей.

Семьи призвали успокоить детей и следить, чтобы те не распускали слухи и не обсуждали Лысую гору. Вместо этого им надлежало больше молиться и думать о душе. Бродячих детей из северных провинций отправили в детский дом.

Пастору велели читать прихожанам катехизис и Библию и затем устраивать небольшие экзамены, чтобы выяснить, насколько хорошо дети усвоили азы христианского учения. Однако эти опросы тут же приняли форму свидетельских показаний о полетах на Лысую гору. Обеспокоенные родители снова обратились в суд с просьбой возобновить расследование. Весной 1676 года начались очередные слушания.

Когда со сцены исчез Юхан Юханссон Грис, на передний план вышли его самые благодарные слушатели и преданные последователи: Лисбет Карлсдоттер и служанки драбанта Мюры.

Лисбет, которой было между 16 и 20 годами (в протоколах данные о ее возрасте расходятся), стала основной обвинительницей и свидетельницей на стокгольмских процессах. Как позже выяснилось, ее поощряла мать: семья жила бедно, и женщина посоветовала девочке брать подарки или деньги за то, чтобы не выдать кого-то. Лисбет невероятно гордилась своим положением и как-то на суде даже бросила обвиняемой ведьме: «Лисбет Карлсдоттер известна всем, даже графам, а кто, черт подери, знает тебя?» Почувствовав свою силу, она часто хвасталась: «Если захочу, во всем городе останется не больше трех женщин!»

Ей вторили две девушки 18 и 23 лет, работавшие у драбанта Юнаса Перссона Мюры. На судах они утверждали, что «прямо