Сон в Нефритовом павильоне - Автор Неизвестен Страница 12

Хань Синь или Фу Би, а обладающий талантом Ли Бо и Ду Фу должен уметь любить так же сильно, как Сыма Сян-жу и Чжо Вэнь-цзюнь. Почему бы не оказаться моим избранником этому юноше, что сидит в самом конце стола? Что, если Небо сжалилось над одинокой Хун и подарило ей любовь к красавцу-поэту?! Судя по всему, этот юноша не из Сучжоу и не из Ханчжоу. Если открыть его имя, то правитель Хуан из ревности, а чиновники по невежеству погубят незнакомца. Что делать?» Придумала и говорит:

– Стараясь усладить слух ваших гостей, почтенные правители, я спела песню на стихи поэта, который находится в этом павильоне! Но если я назову имя победителя, то все, кто проиграл, опечалятся. Поэтому вы узнаете его только после конца пира, когда зайдет солнце, а пока давайте веселиться!

Оба правителя согласились с нею. А проницательный Ян понял, что Хун обратила на него внимание и оберегает от беды.

Гости принялись за вино и угощения, полились песни и музыка, появились танцовщицы. Столы ломились от даров земли и моря, гетеры не жалели вина. Молодой Ян, не умевший пить, без конца подставлял свой бокал и быстро захмелел. Хун заметила это, встала и пошла сама обносить гостей вином, а оказавшись возле Яна, как бы невзначай опрокинула его бокал и сделала вид, что огорчена своей неловкостью. Но Ян разгадал ее намек и, прикинувшись пьяным, больше не пил.

Вино продолжало литься рекой, и вскоре церемонности были забыты и языки гостей развязались. Несколько молодых людей подошли к правителям.

– Вы пригласили нас на состязание, и мы приняли в нем участие, но не наши стихи порадовали госпожу Хун. Мы не завистники и хотим знать, кто все-таки победил – поэт из Сучжоу или Ханчжоу. Мы желаем увидеть победителя и сравнить достоинства его стихов с нашими. Позор на наши головы, если госпожа Хун спела песню на слова чужака!

Хун, сидевшая неподалеку, все слышала и встревожилась: «Эти пьяные бездари способны на любую низость. Моему суженому грозит опасность, я должна спасти его!» Выступила она вперед и говорит:

– Всей Поднебесной известно, что поэты из Сучжоу и Ханчжоу – самые искусные поэты. Если им сегодня скучно, то виновата только я. День близится к закату, все гости захмелели, и не стоит, наверно, читать теперь стихи. Лучше я спою вам песню, порадую вас и тем искуплю свою неловкость!

Правитель Инь согласно кивнул. Поводя бровями и отбивая рукой такт, Хун спела песню о Цзяннани:

        Юноша, что на реке Цяньтан

Лотосы рвешь при яркой луне!

        Не позабудь про коварство реки —

Челнок не спасет на крутой волне.

        Дракона ты песнью сейчас усыпил,

Но будь осторожен – он рядом, на дне!

        Эй, человек, осла не гони,

Узду натяни и послушай, дружок!

        Остерегись постоялых дворов,

Хоть солнце садится и путь далек!

        Ждут тебя ливень и ураган —

Гляди, чтобы ты в пути не промок!

        С вниманьем Ханчжоу ты осмотри:

Здесь теремов зеленых не счесть!

        Но над колодцем при входе в один

Персик и слива пышно цветут;

        В тереме этом, на зависть всем,

Красивая башенка сверху есть!

        Кликни служанку, и тотчас к тебе

Лотос и Яшма с крыльца сойдут!..

Песню Хун сочинила строку за строкой сама. Ей нужно было предупредить Яна о мстительности Хуана – она сделала это в первом куплете; посоветовать юноше спасаться, пока не поздно, бегством, – об этом она спела во втором; наконец, объяснить Яну, как найти ее дом, – про него она сказала в третьем.

Сильно захмелевшие гости, да и сами правители не поняли намеков, но сметливый Ян разгадал их тут же. Сказав, что ему нужно облегчиться, он вышел из павильона.

Тем временем солнце закатилось, и слуги зажгли фонари. Настало время объявить победителя поэтического состязания. Правитель Хуан приказал подать ему листок со стихами Яна. Прочитал подпись – Ян Чан-цюй из Жунани – и велел автору подойти к нему, но никто не отозвался.

– Это, наверно, юноша, который сидел в конце стола и недавно ушел! – крикнул кто-то.

Хуан рассвирепел.

– Какой-то молокосос посмеялся над нами: выдал древние стихи за свои и сбежал. Ну и дерзость!

И он приказал разыскать нахала. Поэты Сучжоу и Ханчжоу обступили правителя и, потрясая кулаками, вопили:

– На всю Поднебесную славятся наши округи поэтами, музыкой и вином, и вот какой-то оборванец опозорил нас, испортил прекрасный пир! Стыд и срам! Схватим негодяя и накажем примерно!..

О том, что случилось с Яном дальше, вы узнаете из следующей главы.

Глава третья. О том, как старуха рассказала молодому Яну про зеленые терема Ханчжоу и как молодой Ян поджидал Хун на постоялом дворе

Убедившись, что незнакомец покинул павильон, Хун немного успокоилась, но тревога не покидала ее – вдруг юноше станет плохо, ведь по неопытности он мог выпить лишнего, вдруг не сумеет проникнуть в ее дом, хотя она рассказала о нем в песне… Ей бы броситься за ушедшим вслед, но, увы, сделать этого она не могла: правитель Хуан продолжал пить бокал за бокалом, гости становились все шумливее и непременно хотели продолжить веселье. «А вдруг эти обуреваемые жаждой мести стихоплеты, – подумала Хун, – погонятся за моим суженым, схватят и, чего доброго, опозорят его?» И красавица обратилась к Хуану:

– Правитель Хуан, ведь это я предложила устроить состязание поэтов, которое так плачевно закончилось. Я виновата и пусть буду наказана тем, что немедленно удалюсь с веселого пира.

Но Хуан пробормотал про себя: «Не ради поэтов устроил я пир! Если Хун уйдет, то все мои надежды пропали!» Усмехнулся правитель и возгласил на весь павильон:

– Этот Ян Чан-цюй – сопляк и невежда! Забудем о нем. Подать еще вина, будем всю ночь читать стихи!

Такого поворота Хун не ожидала. Вот еще напасть! В зеленом тереме ее ожидает Ян, а она должна провести всю ночь в павильоне из-за каприза Хуана! И повода уйти у нее нет. Что же предпринять?

Думала, думала Хун и придумала. Улыбнулась Хуану и говорит:

– Вы так милостивы, что простили меня, и теперь желаете, продлив день, наслаждаться всю ночь, – нет предела вашей доброте! Я слышала, что, когда сочиняют стихи, держатся заданного содержания, а когда пьют вино, держатся меры. Но мне хочется, чтобы сегодня все веселились,