История и миф - Юрий Викторович Андреев Страница 47

Основа афинского военного могущества — флот, и тема талассократии — владычества над морем — отчетливо намечена уже в первых главах «Археологии». И держава Миноса, и царство Агамемнона были морскими империями. И в последующий период судьба Греции зависела, по мысли историка, от соотношения сил на море. Недаром, уделяя так много внимания развитию кораблестроения и мореплавания, он ни словом не упоминает об усовершенствованиях сухопутного военного дела, например о введении фаланги, как будто они не имели принципиального значения. Наибо́льшую симпатию вызывают у Фукидида те политические деятели, которые понимали значение флота и стремились к максимальному его усовершенствованию — это Фемистокл и его продолжатель Перикл. Интересно, что Фукидид нигде не связывает напрямую два важных явления — развитие морского дела и усиление демократии, хотя эта связь лежала, вне всякого сомнения, на поверхности для его современников (вспомним хотя бы недвусмысленные рассуждения на эту тему в небезызвестной «Афинской политии» Старого олигарха). Фукидид же, скорее всего сознательно, избегает каких-либо высказываний на этот счет, по своему обыкновению тщательно маскируя от читателя все, что касается его политических убеждений.

Глава 1

Θουκυδίδης Αθηναίος ξυνέγραψε...

Своеобразный титульный лист «Истории» — имя автора и название предмета. Подобным же образом начинает свою книгу и Геродот, но зато по-другому Ксенофонт, выдающий себя (в Hellenica) за продолжателя Фукидида.

Αθηναίος

Фукидид, подобно большинству греческих историков, предназначал свой труд для всех греков, не для одних афинян только, и поэтому счел нужным указать место своего рождения. Точно так же Гекатей называл себя Μιλήσιος, а Геродот Άλικαρνησσεύς (или Θούριος) в заглавных строках своих сочинений. Любопытно, что там, где Фукидид говорит о себе как об афинском стратеге (IV, 104,4), он употребляет только патроним, а не название города.

τόν πόλεμον των Πελοποννησίων καί Αθηναίων, ώς έπολέμησαν πρός άλλιίλους...

Фукидид дает точное определение своего сюжета. Это — только война, но отнюдь не история Греции в течение этого периода. Тем самым историк дает понять, что намерен ограничиться лишь военными и военно-морскими делами, а также политическими событиями в той мере, в которой они влияли на эти дела. Определение, которое дает своему предмету Геродот, допускает гораздо ббльшую широту и свободу действий.

ελπισας μεγαν εσεσθαι etc...

В следующих двадцати двух главах, составляющих содержание собственно «Археологии», это положение развивается и обосновывается. Не впадает ли Фукидид в некоторое риторическое преувеличение, утверждая, что война, о которой он намерен писать, является самой значительной из всех, какие Греция знала за свою историю? Некоторые из современных критиков Фукидида предъявляют ему такой упрек. Конечно, как современный, непосредственный свидетель и даже очевидец описываемых им событий Фукидид не мог подходить к ним без некоторой предвзятости. К тому же как автор, создатель капитального исторического труда он был заинтересован в том, чтобы показать свой товар лицом и сразу же завладеть вниманием читателя. Тем не менее выдвинутое им утверждение — Пелопоннесская война — самое значительное из всех событий этого рода в истории Греции — нельзя не признать соответствующим объективной исторической действительности (карты 2 и 3). Фукидид оценивает войну по многим показателям одновременно: и по размаху военных операций, и по технической оснащенности воюющих сторон, а, следовательно, и по их экономической подготовленности к войне (именно так, очевидно, следует понимать его последующие слова: άκμάξοντες... άμφότεροι παρασκευή τη πάση), и не в последнюю очередь по ее последствиям: материальным и моральным в одно и то же время. Пелопоннесская война была, в понимании историка, самой тяжелой, самой разрушительной, самой гибельной из всех, какие когда-либо велись в Греции до конца V в. (ср. его исполненные трагического пафоса слова о войне в 23 гл. I книги), и этот вывод уже давно и прочно принят на вооружение исторической наукой.

Κίνησις γάρ αΰτη μεγιστη δή τοΐς Έλλησιν έγένετο και μέρει τινί των βαρβάρων...

Фукидид хочет внушить читателю, что война, о которой он собирается поведать, была войной мировой, охватившей чуть ли не всю тогдашнюю ойкумену, т. к. в ней приняли участие не только почти все основные греческие государства, но и многие варварские народы.

Карта 2. Экспансионные стремления Афин 470–413 гг. до н. э.

Говоря о них, историк, очевидно, имеет в виду эпиротов, македонян, фракийцев, сикелиотов и не в последнюю очередь, конечно, Персидское царство, хотя его слова, завершающие этот пассаж — ώς δέ είπειν, καί έπΐ πλείστον άνθρώπων, — звучат все же сильным преувеличением, т. к. далеко не все «варвары» были вовлечены в орбиту Пелопоннесской войны. В стороне остались, например кельты, италики, скифы, Карфаген. Да и Персидское царство, как известно, участвовало в этих событиях не столько военной силой, сколько деньгами.

τά νάρ πρό αυτών χαί τά επ παλαιότερα etc.

Эти слова вызывают некоторые сомнения издателей и комментаторов Фукидида. Если под τά πρό αυτών понимать весь период, предшествующий Пелопоннесской войне, то что такое τά επ παλαιότερα? Если же речь идет только о нескольких десятилетиях, ближайших к началу войны, непонятно, почему Фукидид не мог узнать о них ничего достоверного. Ведь в дальнейшем он достаточно подробно (в «Пентеконтаэтии») рассказывает о событиях последних 50 лет перед началом войны, очевидно, используя не весь известный ему материал.

Карта 3. Афинская морская держава и Пелопоннесский союз к началу Пелопоннесской войны (431–404 гг. до н. э.)

Из дальнейшего ясно, что под τά παλαιότερα или τά παλαιό Фукидид понимает не весь вообще период, предшествующий Пелопоннесской войне, а все то, что было до грекоперсидских войн. Именно об этом времени историк (он сознательно это подчеркивает, предупреждая читателя) не располагал достаточной информацией. Период от конца архаической эпохи до начала Пелопоннесской войны был известен ему гораздо лучше. Отсюда логически вытекает, что после слов τά γάρ πρό αυτών должны были следовать еще какие-то слова, опущенные в нашем тексте «Истории». Можно, например, предположить (восстановление Гомма), что после τά γάρ πρό αυτών стояло τά τε Μγδικά φανερών λείπεσδαι δοχεϊ или (восстановление Делашо) τά μέν γάρ πρό αυτών φαίνεται ου μείξω γεγενημένα, τά δε ετι παλαίτερα[16]...

τεκμήρια — термин очень важный для Фукидида и неоднократно встречающийся в его книге. В афинской судебной практике V–IV вв. обычно проводилось разграничение между понятиями μαρτύρια и τεκμήρια. Если первое означало свидетельские показания, второе уже выводы или заключения, сделанные на основании этих показаний. Также и у Фукидида τεκμήρια — не просто факты или свидетельства традиции, но факты определенным образом интерпретированные, являющиеся почвой для определенных выводов.